Онтологические прогулки

Начало

В 1994 году медицинская сестра, подала в суд на госпиталь, который
уволил её за критическое замечание в адрес администрации. В разговоре
с коллегой она осудила практику администрации, переводящей сестер
из одного специализированного отделения в другое, что, по ее мнению,
приводило к многочисленным ошибкам из-за незнания медицинского
персонала одного отделения специфики работы другого. Коллега сообщила
администрации о содержании разговора. Сестра была уволена. Формулировка
причины увольнения, – «отсутствие поддержки административным решениям
руководства больницы».

Верховный суд США, куда обратилась уволенная медсестра, нашел
причины увольнения вполне обоснованными, – «Когда работник, получающий
зарплату от организации, открыто выражает мнение противоречащие
мерам по эффективности организации, он может быть уволен.» После
увольнения сестра имела законное право выражать свое мнение свободно.
Но где? Медсестра попала в черный список, закрывший перед ней
двери всех больниц в стране.

Авиа-индустрия, после 11 сентября 2001 года, объявила о необходимости
финансовой поддержки государства, иначе будут уволены около сотни
тысяч работников. Авиа-кампании получили государственные субсидии
в размере 15 миллиардов долларов и уволили 115 тысяч работников.

Для корпораций конкурентная борьба проходит не столько в сфере
приспособления к потребностям рынка, сколько за государственные
дотации, правительственные контракты, за субсидии на развитие
производства, за уменьшение налогообложения и другие формы государственной
поддержки,

Считается, что экономика построена на принципе индивидуального
предпринимательства, и это так, если рассматривать крупные корпорации
как индивидуальных предпринимателей. Но малый бизнес, в котором
работает большая часть населения, не может надеяться на государственную
поддержку, он маневрирует на постоянно меняющемся рынке, где лишь
10 % индивидуальных бизнесов доживают до второго года своего существования,
и 5 % до второго.

Но, и в случае сохранения бизнеса на более длительное время, «независимый»
предприниматель, если он не втянут в нелегальные операции, может
надеяться только на минимальный доход. Чтобы удержаться на плаву,
он использует большую часть своих доходов только для ведения бизнеса.
Он сам устанавливает себе зарплату, и она часто ниже, чем у средних
работников корпораций, а работает более интенсивно, с большей
энергетической отдачей. У него нет установленных часов работы,
он служит своему бизнесу 24 часа в сутки, и поэтому чувствует
себя свободным, ведь он не должен сидеть на работе с 9 до 5. Он
экономически свободен, свободен в своем решении продолжать бизнес,
приносящий минимальные доходы, или «уволить» себя, и начать новое
дело.

В корпоративной системе работник также свободен, свободен переходить
из одной корпорации в другую. Реальной же свободой обладают только
те, кто взобрался на верх социальной пирамиды, вошел в «номенклатуру»,
внутри которой они полностью защищены, и выпасть из неё могут
только в абсолютно экстремальной ситуации.

Предполагается, что конкуренция между корпорациями проходит в
борьбе за потребителя, за наиболее качественный продукт. Этот
принцип был провозглашен в 18-веке Адамом Смитом. В конкурентной
борьбе выигрывает тот, кто поставляет на рынок наиболее качественный
продукт. Имя Адама Смита использует высокопарная демагогия крупных
корпораций, но уровень качества любого товара, продукта, определяется
экономической формулой, известной под названием «закон Грэма»
– дорогой, высококачественный товар не может долго удержаться
на рынке, его неизбежно вытесняет дешевый продукт, качество которого
находится на самой низкой границе требований массового потребителя.

Адам Смит говорил о сельскохозяйственной стране, только вступавшей
в индустриальную фазу развития. Но за 200 лет, прошедших со времен
Адама Смита, экономическая жизнь в корне изменилась, основное
поле экономики занимают не индивидуальные предприниматели, а корпорации,
а у них другие цели.

Крупнейшая энергетическая корпорация страны, «Enron» в течении
многих лет вкладывала многомиллионные средства в создание образа
кампании с чувством социальной ответственности. Лозунг кампании
– «Лидеры нашей корпорации должны быть образцом служения обществу».
После раскрытия многомиллиардной аферы, проведенной корпорацией,
ограбившей сотни тысяч потребителей и акционеров, её лидеры получили
тюремные сроки от 10 до 15 лет за финансовые махинации.

У корпорации нет, и не может быть, ответственности перед всем
обществом, но её нет и у работника корпорации. Работник не несет
никакой ответственности перед обществом, он прежде всего профессионал,
для него существует только ответственность перед своим работодателем,
ответственность за конкретное дело, которое он делает.

В фильме «Мост через реку Квай», капитан Николсон, военный инженер,
профессионал высокого класса, заключенный в японском лагере для
английских военнопленных, с гордостью выполняет поставленную перед
ним японцами задачу построить мост в непроходимых джунглях, и
выполняет то, что кажется невыполнимым. Во имя дела он не щадит
ни себя, ни смертельно изможденных английских солдат. Мост построен.
Через него японцы перебросят воинские подразделения и технику,
и уничтожат форпосты английской армии, до существования моста
бывшие для японцев недостижимыми. История капитана Николсона –
это история истинного профессионала, но, так как это происходит
в экстремальных условиях, впечатление шокирующее. В нормальных
же условиях, эта позиция не вызывает осуждения.

Героя фильма «Risky Business», Рискованный бизнес, которого играет
Круз, также можно назвать профессионалом, начинающим профессионалом,
он сын обеспеченных родителей, мечтающих о том, что их сын поступит
в школу бизнеса Принстонского университета. Герой Круза, в тот
момент, когда родители отбыли в отпуск, устраивает в доме бордель
для учеников школы, в которой сам учится, и проводит титаническую
работу по созданию нового бизнеса, сексуального сервиса, и действует
как истинный профессионал. Его антреприза оказывается чрезвычайно
успешной благодаря исследованию запросов рынка, особенностей потребителя
и деталей бухгалтерии.

Представитель Принстонского университета, появляющийся в доме
родителей Круза чтобы провести тестирование кандидата на учебу
в престижной школе бизнеса, застает абитуриента в процессе деловой
активности, и его эффективность настолько впечатляет вербовщика,
что он, без всяких сомнений, вручает начинающему бизнесмену документ
о приеме в университет.

В другом фильме Круза, «Firm», герой, выпускник юридической школы,
начинает работать в адвокатской конторе, обслуживающую мафию.
Фирма помогает мафиозным боссам отмывать грязные деньги. Как говорит
один из руководителей фирмы, наставник Круиза, – «being a tax
lawyer has nothing to do with the law – it's a game.», юрист не
имеет ничего общего с законом, это азартная игра. Любой бизнес
– это игра, а в игре существуют лишь правила, мораль относится
к другой категории, скажем, к филантропии, которая, впрочем, также
является сегодня большим бизнесом.

Возможно, фильм отражает современное падение морали, но мораль
была на том же уровне и 100 лет назад. Рекламное объявление адвоката
в аризонской газете конца 19-го века, – «Если вы под судом или
судите кого-то, то я человек, который вам поможет. Если за вами
числятся вымогательство, грабеж, намеренный поджог, за моей спиной
вам нечего бояться. Я редко проигрываю. Из одиннадцати убийц я
сумел оправдать девять. Приходите пораньше, и вы избежите ожидания
в очереди.»

Реклама юриста 19-го века сегодня выглядит курьёзом, за полтора
века юристы научились цивилизованной форме привлечения клиентов,
откровенный цинизм сегодня осуждается, он нерентабелен, и, в то
же время, происходит постепенное возвращение к самым циничным
формам обмана во всем обществе.

Как говорят юристы, находящие лазейки в законодательстве для своих
клиентов, – «Это, конечно, аморально, но вполне законно». Низшие
классы, чувствуя себя обманутыми, ведь богатство элиты создается
их минимально оплачиваемым трудом, также считают себя в праве
нарушать закон, снисходительный к богатым. Низшие классы, нарушая
закон, могут сказать, – «это конечно незаконно, но вполне морально.»
Таким образом, все классы имеют оправдания нарушая закон, никто
не верит в правила честной игры.

Правда, корпорации получают, благодаря своему творческому подходу
к закону, сотни миллиардов долларов, а нетворческое, прямое, индивидуальное
нарушение закона по стране в целом, приносит, по статистике 2000
года, не более 6 миллиардов.

Корпорации тщательно следят за соблюдением престижного образа
своих кампаний, блокируют всю негативную информацию, чем занимается
специальный отдел «Damage control», а внутри корпорации не только
ведут контроль над поведением сотрудников, но также занимаются
воспитанием лояльности своих работников, у каждого работника должно
быть ощущение, что судьба и благополучие корпорации есть и его
судьба.

В Советской России лояльность по отношению к государству, к власти,
формировалась на идее ответственности каждого перед другими, перед
всем обществом. Американец же лоялен лишь по отношению к той кампании
в которой он в данный момент работает. Ответственность он чувствует
лишь перед своим работодателем-кормильцем, и ему нет дела до благополучия
всего общества. Кампания может беспощадно эксплуатировать своего
работника, но убеждает, – "Все мы партнеры в одном бизнесе", т.е.
все вместе мы противостоим всему остальному обществу.

Для того чтобы создать у работников ощущение их значимости внутри
корпорации, менеджмент дает новые названия различных профессий.
Продавцы и коммивояжеры становятся sales representatives, customer
consultants, операторы и диспетчеры – management engineers, руководители
отделов получают звания вице-президентов. Количество вице-президентов
в некоторых компаниях достигает нескольких десятков. Название
должности, однако, не изменяет уровня значимости решений, которые
они принимают. Они остаются все теми же продавцами, операторами
или руководителями отделов.

Многие кампании создают Доски Почета, на которых вывешиваются
фотографии «Лучшего работника месяца» или «Лучшего работника года».
В Америке нет ордена «Героя капиталистического труда», но титулы
и звания, также как и в Советской России, должны примирить работников
с низкой оплатой труда и скрыть истинное распределение влияния
и власти.

Истинные герои не они, а менеджмент корпорации, который получает
в десятки или в сотни раз больше среднего работника, а работает
часто меньше и менее продуктивно чем средний работник. Менеджмент
увеличивает свою зарплату в независимости от выигрыша или проигрыша
компании, а за неумелое руководство кампанией расплачивается рабочий,
а не менеджмент, – «Мы все должны нести жертвы», и зарплата работников
уменьшается при проигрыше кампании, и не поднимается в случае
её успеха.

Ральф Найдер, политический активист: «Наша система – это система
корпоративного социализма, в которой часть заработков миллионов,
в виде налогов, идут на укрепление мощи корпораций, а все просчеты,
неудачи несостоятельного менеджмента и откровенный грабёж работника
и потребителя оплачивает всё общество.»

Антитрестовские законы и перераспределение доходов широко развернулось
в период Франклина Делано Рузвельта и было продолжено Джоном Кеннеди
и Линдоном Джонсоном, что дало мелким и средним бизнесам возможность
участвовать в конкурентной борьбе. В 50-ые-70-ые годы сформировался
обеспеченный средний класс, он смог добиться расширенных прав
на рынке труда, так как большой бизнес в то время был ограничен
в своих маневрах антимонопольными законами. В атмосфере государственного
и общественного контроля над действиями корпораций материальное
процветание стало достоянием большинства населения.

Казалось, что рост корпораций, неконтролируемый государством,
приведёт к всеобщему благополучию, что свободный от ограничений
рынок обогатит всех. Успех большого бизнеса стал главной заботой
государства, ответственность государства за защиту интересов среднего
класса и бедняков утратила свою актуальность.

В 1980-ые годы администрация Рональда Рейгана, отражая общественное
настроение, сняла многочисленные ограничения с деятельности большого
бизнеса. Доходы значительной части среднего класса начали расти
вместе с ростом доходов корпораций, появилась уверенность в том,
что уже нет необходимости в общественном и государственном контроле
над равномерным распределением экономических возможностей.

С начала 90-ых годов разрыв между доходами деловой и профессиональной
элиты и основной массы работников стал настолько ощутим, что это
стало угрожать социальной стабильности американского общества.
Надежды среднего класса на то, что они также войдут в число победителей,
не оправдалась. На верхушку пирамиды смогли подняться лишь немногие.

«Средний класс не стал беднее за последние несколько лет, но он
не стал и богаче, а именно это ожидалось как результат роста экономики.»,
писал в это время Лестер Туров, декан школы Бизнеса Массачусетского
Института Технологии, МИТ.

Государство, перестав вмешиваться в процесс экономического развития
и создавать условия для равных возможностей в конкурентной борьбе,
открыло ворота для сильных и перестало защищать слабых, т.е. перестало
выполнять свою главную функцию, регулятора общественных отношений
между экономическими интересами различных общественных групп.

В советской экономической системе «сильные» – «командиры производства»,
номенклатура, внешне также обладала огромной властью, но была
достаточно уязвима – случайные ошибки, неосторожность в аппаратной
борьбе могли привести к резкому снижению статуса. Американская
же экономическая номенклатура настолько уверена в своей неуязвимости,
в том, что их власть сильнее власти государства, что им не приходит
в голову скрывать этот очевидный факт.

Так, когда Давиду Рокфеллеру, наследнику огромной нефтяной империи,
в 60-ые годы предложили выставить свою кандидатуру на должность
президента США, он ответил, – «Для меня это было бы понижением
статуса». Рокфеллер мог это сказать не опасаясь общественного
мнения, так как в глазах большинства, бизнес, создающий богатства,
важнее и значимее для общества, чем государство, эти богатства
распределяющее.

Общественное мнение может осуждать государственную политику, но
почти никогда не посягает на авторитет корпораций, они работодатели,
от них зависит жизнь миллионов. А направление государственной
политики определяется теми, кто её финансирует. Несмотря на возникающие
время от времени противоречия между государственным аппаратом,
его чиновниками и интересами корпораций, они партнеры, хотя иногда
и конфликтующие. Главной задачей государства является создание
равных возможностей для всех групп населения, но государство лишь
время от времени вмешивается в экономический процесс и, как правило,
в пользу корпораций, доходы которых растут за счет уменьшения
заработной платы, повышения производительности и интенсификации
труда. Средний класс – наемные работники корпораций, создающие
богатства для работодателей, своими руками строят систему в которой
«победитель получает все».

Клинтон, в 1992 году, во время предвыборной кампании, играя на
чувстве опасности благополучию общества, в ситуации огромного
разрыва доходов различных классов, говорил, – «The rich get the
gold mine and middle class gets the shaft». В русском переводе,
– «Богатые получают бублик, а средний класс дырку от бублика».
То, о чем говорил Клинтон, является фундаментальным, генетическим
качеством капитализма, перераспределение богатства от бедных к
богатым было и остается неизменным, вне зависимости от красивых
фраз политической демагогии.

Социалисты говорят об обратном перераспределении – от богатых
к бедным. Но при таком перераспределении не происходит никаких
фундаментальных изменений, лишь периферийные, появляется ещё одна
группа богачей, те, кто стоит у распределительной кормушки. Система
продолжает делать богатых богатыми, а бедные так и остаются бедными.

Система нейтрализует массовый протест тем, что предоставляет доступ
к кормушке наиболее агрессивным группам из низов, дает возможность
подняться части образованного среднего класса и создает впечатление
что успех доступен всем.

20% удачливых, а это 60 миллионов человек, добились успеха в ожесточенной
борьбе за высокооплачиваемые работы, или сумели занять те ниши
в бизнесе, которые пока не захватили крупные корпорации. У них
не только высокие доходы, они также широко представлены во всех
средствах массовой информации, их голоса хорошо слышны. И они
убеждают публику в том, что труд – путь к успеху, «Посмотрите
на нас, мы добились всего своим трудом».

Экономист Лестер Туров понимает механизм успеха несколько иначе,
– «Успех не достается тем, кто тяжело и продуктивно работает,
успеха добиваются только те, кто умеет манипулировать людьми и
капиталом.»

Гигантская разница в оплате труда, тем не менее, не вызывает в
США общественных протестов, так как сложность сегодняшней экономики,
в которой утрачены видимые связи между производством, продажами,
зарплатами и доходами, позволяет скрыть простой закон физики –
если у кого-то стало больше, значит у кого-то стало меньше. Kак
говорил еще в 19-ом веке Марк Твен, – «Труд – один из процессов,
в котором одни добывает богатство для других». Житейская мудрость
начала двадцатого века, когда принципы распределения доходов были
еще достаточно наглядны, гласила, – «Кто такой миллионер? Это
тот, кто присваивает себе заработанное миллионами.»

Сила системы держится на неколебимом убеждении этих миллионов,
воспитанных той же корпоративной системой, что в условиях конкуренции
возможности есть у всех, а вмешательство в экономику государства
и общественных организаций может только помешать ее естественному
развитию.

Европейцы в течении последних 100 лет голосовали за социальные
реформы и, несмотря на две мировые войны, оказавшие катастрофический
эффект на экономику, сумели добиться уровня благополучия не меньшего,
чем «американский стандарт жизни», и создать систему, в которой
доходы распределяются более или менее равномерно. В Европе, он,
в среднем, в 10 раз меньше, чем в США.

В Европе, Японии и Канаде общественное мнение не допускает возможности
выплаты огромных сумм менеджерам, во много раз превышающим средний
заработок. В Германии, средняя оплата руководителя корпорации
в 20 раз больше оплаты среднего работника, в Японии в 16 раз,
в Норвегии в 3 раза.

В Соединенных Штатах в 500 раз. Президенты компаний, входящих
в состав наиболее престижных, получают около 5 миллионов в год,
руководители таких кампаний, как Coca-Cola, Occidental Petroleum
и Intel, «зарабатывают» по 100 миллионов. Роберт Гозьета, глава
фирмы Кока-Кола получил 400 миллионов. Компенсация за шесть лет
работы Филлипа Найта, директора фирмы "Nike", производящей спортивную
обувь, составила 4 миллиарда.

И компенсация работы менеджмента растет год от года. По сообщению
журнала Форбс, за 12 лет, с 1990 по 2002 год, оплата среднего
менеджера корпорации выросла в 10 раз, т.е на 600%, доходы среднего
класса на 20%, а доходы трети населения на 2%.

Дэвид Гордон, профессор Новой Школы Социальных Исследований в
Нью-Йорке, – «Тщательно скрываемым секретом американской экономики
является то, что 10 % процентов населения становятся богаче не
за счет собственных способностей или удаче, а за счет 90% работников,
чья зарплата понижается каждый год, и за счет этих 90% и растет
заработок класса менеджеров.»

Но, две трети американцев на вопрос, нужно ли позволять менеджерам
корпораций получать сотни миллионов долларов в виде компенсаций
за их титанический труд, в то время как 30 миллионов жителей страны
живут ниже уровня бедности, ответили «да». Следовательно, речь
может идти не о «тщательно скрываемом секрете», о котором говорит
Давид Гордон, а о незыблемом убеждении масс, что победитель должен
получить все.

Роберт Конквест, британский писатель и социолог, яростный борец
с немецким фашизмом и советским коммунизмом, – «При юридически
равных правах, которые демократия предоставляет всем, возникает
естественный перевес цепких, наглых и аморальных». Но жертвы «цепких,
наглых и аморальных» не склонны к морализаторству, когда это касается
бизнеса, надеясь, в будущем, войти в в ряды победителей, они уверены,
что богатство достается тем, кто обладает талантом делать деньги
и от личной удачи. «Законы рынка неисповедимы.»

Американец считает свою судьбу уникальной, и его не интересуют
принципы, на которых построено общество, он приучен видеть окружающий
мир лишь через призму своего личного опыта из которого нет выхода
на обобщения, пускай обобщают социологи, его жизнь уникальна и
обобщениям не поддается. Он приучен видеть мир с позиций одиночки,
и все, что происходит вне его личных интересов, его не волнует.
Кроме того, он верит, что огромный разрыв доходов в американской
системе результат свободной конкуренции, но это результат политики
самих корпораций, поддерживаемых государством. Средства массовой
информации никогда на затрагивают эту скользкую тему, в громе
информационного водопада, обрушивающего на публику многие тонны
пустяков, голоса тех, кто пытается об этом говорить, не слышны.

Но вот один из этих голосов, – «Если ты не имеешь права на часть
дохода, а получаешь фиксированную зарплату – ты ограблен. Если
ты не имеешь права на участие в принятии решений, которые касаются
тебя и тысяч твоих коллег, ты ограблен. И те, кто грабит тебя,
отлично знают, что они делают. Они знают, как много они получают
от тебя, и как мало они тебе дают. Они не только крадут твои деньги,
они крадут твою жизнь». Майкл Вентура.

До первой половины 20-го века самые большие доходы приносило индустриальное
производство, во второй половине века индустрия сервиса стала
занимать все более прочные позиции, а, в конце века 20-го, самые
большие доходы стала приносить индустрия финансов.

Появилась новая порода предпринимателей, paper entrepreneurs,
бумажных предпринимателей – финансисты, инвестиционные банкиры,
те, кто делает деньги не за счет увеличения и развития экономики,
а скупает и перепродает компании и корпорации. Продукт манипуляций
лишь денежная масса, сотни миллиардов долларов попадают в карманы
финансовой элиты, но ничего не создается.

Задача индустрии – производство материальных продуктов, но главная
цель бизнесмена производство прибыли, поэтому создание денежного
капитала для любого бизнеса важнее нежели создание продуктов.
В конце 20-го века индустрия финансов вышла вперед, она напрямую,
минуя производственную фазу, производит желаемый продукт, деньги.

Производство – не цель, а инструмент для деланья денег, производство
– это подсобный механизм в финансовой игре, где деньги делаются
деньгами. Производство лишь первоначальный, и не самый важный
этап в аккумуляции денежной массы. Большие деньги не делаются
в сфере производства, они делаются там, где покупаются и продаются
деньги, в сфере финансового капитала.

Деньги, в индустрии финансов, основной продукт, находящийся в
процессе покупок и продаж. При каждой финансовой трансакции, покупка-продажа
производств, покупка и перепродажа биржевых акций, кампаний, зданий,
земли, сервиса, денежный объем увеличивается.

Первая в истории биржа была создана в Лондоне, в конце 18-го века,
и сразу же продемонстрировала свои возможности в сфере манипуляций
с акциями, большинство из которых не имели реального обеспечения.
Эффект был настолько устрашающим, что правительство запретило
кампаниям выпускать акции. Запрет действовал 50 лет.

Акцизная биржа, не один раз в истории мировой экономики, приводила
к гигантским катастрофам. Биржа построена на принципе спекуляции,
покупок и перепродаж, она создает ажиотаж вокруг определенного
круга акций, что неизбежно приводит к созданию огромного пузыря,
который, время от времени, лопается, и большинство вкладчиков
теряют свои жизненные накопления. Это азартная игра с высоким
уровнем риска. Но она необходима, благодаря ей увеличиваются капиталовложения,
без нее темп экономического развития резко замедлится.

Крах биржи в 2000-ом году был связан с акциями кампаний высоких
технологий, которые, в пике ажиотажа спекуляций, стоили в 50-100
раз дороже чем реальная стоимость кампаний. Крупнейшие компании
современной технологии – Cisco, eBay, Palm.Inc., Sun Мicrosystems
в конце 90-ых годов спонсировали все виды масс-медиа для рекламы
огромных возможностей Интернета. Начали появляться тысячи маленьких
кампаний занимавшихся разработкой новых коммуникационных систем,
обладавших минимальным исходным капиталом. Часто не больше чем
стоимость ренты за офис. Их акции, благодаря рекламному шквалу,
раскупались мгновенно. Кампании «Dot.com» росли как на дрожжах,
а соотношение между реальной стоимостью кампаний и их акциями
было 1-50, 1-100, в некоторых случаях 1-1000.

Миллионы инвесторов вложили в новые технологии 5 триллионов долларов
и, раздувшийся до гигантских размеров пузырь лопнул. Тысячи кампаний
«Dot.com» бесследно исчезли, миллионы владельцев акций потеряли
жизненные накопления. Но 5 триллионов долларов, конкретные вложения
миллионов инвесторов не могли исчезнуть, они кому-то стали принадлежать,
но следы к тем, кто стал их владельцем нисколько не интересовали
органы финансового контроля, 5 триллионов огромная сила в политике.
Тем не менее, благодаря искусственно созданному ажиотажу, мыльные
пузыри финансовой индустрии превратили индустрию электронных коммуникаций
в мощный двигатель экономики.

Когда память о предшествующем крахе стерлась, масса вкладчиков
вступила в новую игру на рынке недвижимости. Ажиотаж создал небывалый
по размеру пузырь, лопнув в октябре 2008 года, он привел в действие
систему домино, начали лопаться все другие пузыри, созданные индустрией
финансов.

Кризис 2008 года создали киты, на которых стоит вся американская
финансовая система, всемирно известные кампании – Federal Reserve
Bank, Bank of America, AIG, Bear Sterns, Merrill Lynch, Lehman
Brothers и многие другие гиганты финансового, страхового и банковского
сектора.

Руководители, ведущие менеджеры этих корпораций преднамеренно
вели свои кампании к банкротству, которое могло принести им более
высокие личные дивиденды чем умелое управление, в котором они
были несостоятельны.

Старая поговорка, «Легче ограбить банк, которым ты владеешь, используя
свою бухгалтерию, чем ограбить его с пистолетом в руках.», раньше
казалась преувеличением, шуткой, с известной долей правды. В свете
того, что происходит сегодня, это достоверный факт.

В 2007 году 25 ведущих топ-менеджеров заработали каждый по миллиарду,
но и после падения биржи, они получили по полмиллиарда. Как бы
не раскладывались карты в этой игре, даже в случае проигрыша они
не остаются в накладе.

Можно было бы возложить всю вину на них, на лидеров индустрии,
но они делают то, что им выгодно только потому, что само общество,
которое они используют в своих целях, добровольно садиться вместе
с ними за карточный стол, зная, что имеет дело с шулерами.

Огромные массы населения, около 60 миллионов, являются держателями
акций, будучи работниками различных предприятий и, одновременно,
акционерами тех же предприятий, они выступают в двух противоречащих
друг другу ролях. В первой своей роли, роли работника, они заинтересованы
в улучшении условий труда, снижении рабочего темпа, повышении
оплаты и иммунитета от необоснованных увольнений. В другой, как
держатели акций, они заинтересованы в массовых увольнениях и ужесточении
условий труда, стоимость акций увеличивается пропорционально уменьшению
уровня заработков и увеличению эффективности труда.

Пропаганда говорит, что каждый держатель акций, вне зависимости
от количества акций которыми он владеет, участвует в игре на равных
с крупными вкладчиками, т.е. становится финансистом. Но держатели
небольшого количества акций не принимают участия в основных решениях,
это не они разрабатывает стратегию и тактику, они пешки в игре
правила которой им неизвестны. В шахматах пешки обладают значительной
силой, в финансовой игре миллионы пешек не имеют никакой силы,
финансовый менеджмент меняет правила по своему усмотрению, и они
всегда в его пользу, ему и принадлежат все вклады мелких игроков.

Финансовая элита – хозяин огромного казино, в котором для миллионов
американских «финансистов», акционеров, играющих на бирже, призывно
звучат 25-ти центовые монеты в игральном автомате, а устроители
игры получают миллиарды. Круг замкнут системой общего интереса,
каждый имеет свои карты на руках, и никто не решится на критику,
протест, или просто осуждение, в игре все партнеры равны, у всех
есть возможности стать богаче.

В мировой торговле стоимость всех товаров – 3 триллиона долларов,
финансовые операции, с ним связанные, составляют около 100 триллионов.
Производство товаров и услуг увеличивается в год всего на несколько
процентов, а стоимость акций растет в астрономических пропорциях.

Национальный продукт США сегодня составляет 14 триллионов долларов,
а стоимость акций около 200 триллионов. Следовательно, большая
часть акций не имеют реального обеспечения, их стоимость не отражает
реальной ситуации в экономике, что неизбежно вело её к пропасти,
что и произошло в 2008 году, сделав более наглядным то, что было
очевидно и раньше. Свободный рынок, предоставленный сам себе,
без общественного и государственного контроля, может привести
к глобальному краху.

Но катастрофу можно отодвинуть на несколько десятилетий если вовлечь
в «финансовую пирамиду» все страны мира. Для этого необходимо
создать глобальный рынок, который решит проблемы на определенное
время. Не исчерпаны ресурсы и в самих Штатах. Рынок финансов может
быть расширен за счет вовлечения в финансовую игру все население
страны. Приблизительно у 5% населения страны есть достаточные
финансовые средства для создания еще большего капитала, но увеличить
свои возможности они могут лишь вовлекая в игру массы, чьи накопления
попадут в руки победителей, финансовой элиты.

Финансовая система необходима, увеличивая инвестиции, капиталовложения
в новые технологии, в расширение производственной базы, она обеспечивает
интенсивное развитие экономики. Но, на определенном этапе, спекуляции
приносят больше доходов нежели инвестиции в производство, и тогда,
далеко оторвавшись от земли, раздувшийся воздушный шар индустрии
финансов, под огромным давлением лопается, под его обломками начинает
рушиться и вся реальная экономика в целом. Это происходило много
раз, но каждый раз воспринималось как результат отклонения от
правил игры немногочисленными авантюристами.

Но, это не отклонение, это фундаментальное правило игры – вложить
меньше и получить больше, а оно не предполагает честности в игре.

В последние десятилетие появилась новая тенденция в отношении
к деловым операциям – они должны быть открыты, прозрачны. Но бизнес,
защищая свои интересы, не может держать свои карты открытыми,
существует тайна бизнеса, банковская тайна, она защищены законом.

Швейцария в течении столетий была банковским сейфом Европы и смогла
им стать, так как, более жестко чем другие, охраняла тайны вкладов.
Швейцарские банки скрывали от нескромных взглядов не только капиталы,
созданные легальным бизнесом, но и те, что были добыты неправедным
путем – еврейское золото, снятое с трупов в фашистских лагерях
смерти, богатство диктаторов, ограбивших свои народы, а сегодня
80% всех доходов мирового наркобизнеса.

Еще со времен Кальвина, превратившего столицу Швейцарии, Женеву,
в центр протестантизма в Европе, религиозные мораль и этика перестали
распространяться на деловые операции, соблюдалась лишь деловая
этика, соблюдение формального договора, что и сделало Женеву финансовым
центром европейского континента.

Не отдельные личности, а сама природа бизнеса вынуждает участников
финансового процесса игнорировать те нормы морали, которых они
придерживаются в своей частной жизни. А широкое распространение
афер, финансовых пирамид или пузырей, неизбежное следствие системы,
так как в них принцип вложить меньше, получить больше, реализуется
с самым высоким коэффициентом прибыли.

Раньше финансовые аферы проходили на более или менее локальном
уровне, реальная экономика так или иначе оправлялась от ударов.
Сегодня это происходит на глобальном уровне, на широком поле мировых
финансов становится наглядным, что системе финансовой индустрии,
построенной на кредите, credit в переводе означает доверие, нельзя
доверять.

Это было понятно в самом начале возникновения финансовой индустрии.
Карл Маркс писал в 1867 году, – «Владельцы финансового капитала
будут стимулировать рабочий класс покупать все больше и больше
дорогих товаров, домов и техники, они вынудят их брать все более
дорогие кредиты, до тех пор, пока кредиты станут невыплачиваемыми.
Невыплачиваемые кредиты приведут к банкротству банков, которые
будут национализированы государством....». Перспектива подобного
развития была очевидна, но желание масс верить в мечту, что можно
увеличивать богатство надувая финансовые пузыри, получать деньги
из воздуха, было сильнее, поэтому стало очевидно только в 2008-ом
году когда превратилась в неоспоримый факт.

Маркс не был первым кто видел подобное развитие событий. Томас
Джефферсон, третий президент США, автор Декларации независимости,
писал задолго до Маркса, в 20-ые годы 19 века, – «Если американский
народ когда-нибудь позволит частным банкирам контролировать денежный
оборот в стране, банки и корпорации, которые расплодятся вокруг
них, лишат народ собственности в такой мере, что дети окажутся
бездомными на земле, завоеванной их предками».

Опасения Джефферсона оправдались. Когда, к середине 19-го века
индустриальный прогресс привел к созданию банковских и промышленных
конгломератов, корпораций, и увеличению их власти над жизнью общества,
президент Абрахам Линкольн, в одном из своих выступлений, сказал,
– «В недалеком будущем наступит перелом, который крайне беспокоит
меня и заставляет трепетать за судьбу моей страны. Приход к власти
корпораций неизбежно повлечет за собой эру продажности и разложения
в государственном аппарате страны. Капитал утвердит свое владычество
над обществом, играя на самых темных инстинктах масс, пока все
богатства страны не окажутся в руках немногих и тогда конец республике.»

Одним из этих немногих был железнодорожный магнат Корнелиус Вандербильт,
и он, как бы отвечая на реплику Линкольна, определил реальные
цели корпораций, – «Когда мы что-то делаем, то только потому,
что это нам выгодно, нам тысячу раз наплевать на публику».

Правда, времена изменились и сегодняшние лидеры корпораций не
так откровенны как Вандербильт. Они выпускники престижных колледжей
страны, а Вандербильт, практически был безграмотен, закончил лишь
двухгодичную церковную школу, и, в силу прямолинейности характера,
высказывал то, на что сегодня, в эпоху политкорректности, уже
мало кто не решается.

Но вот один из тех, кто обладает достаточным гражданским мужеством
и чувством ответственности перед обществом, Роберт Монкс, один
из наиболее влиятельных людей в мире большого бизнеса, руководивший
многими крупнейшими корпорациями страны: «Корпорации – гигантские
монстры, хотя они объявляют о своих целях как служение обществу,
они его разрушают, так как служат только себе.».

Но общество, которое видит экономику как азартную игру, старается
этого не знать, так как в процессе игры обогащаются не только
банкометы, но и наиболее удачливая часть мелких игроков, а неудачники
тешат себя надеждой, что когда-нибудь и им выпадет большой выигрыш.

Как писала Жорж Санд более ста лет назад, – «Европейский романист
повесил бы скорбную лиру меж прибрежных ив, дабы излить проклятия
на зло цивилизации. Американец же не может клеймить позором зло,
из которого произошли сила, богатство и независимость его народа».

«Богатство – это справедливость, богатство – это свобода, богатство
– это власть.», писал Маркус Гарви, американский политический
деятель начала ХХ века, и, сегодня, в обществе, построенном на
экономике и ради экономики, это мнение разделяют массы, вспоминающие
о морали, лишь когда они оказываются в проигрыше.

Китайский философ Конфуций утверждал, что в мире есть только один
материал из которого делается добро – это зло, а бизнес, говоря
словами Гёте, это та сила, которая «желая зла, творит добро» –
богатства.