Искусство

Начало

23

Парикмахерская. В кресле перед зеркалом, завернутая в
простыню, сидит ДЕМЕТРА АЛЕКСЕЕВНА, женщина лет 50-ти. Это мать
Коли. Вокруг нее вьется ПАРИКМАХЕРША, смазывая краской пряди
ее волос. Деметра Алексеевна, глядя на свое отражение в
зеркале, болтает без остановки.

ДЕМЕТРА. И вот я захожу в этот курятник, а там, представляешь…

ПАРИКМАХЕРША. Ага.

ДЕМЕТРА. Там Коленька! И куры на жердочках. Просто бесконечное
количество! И Коленька стоит и смотрит на них. А под ними,
представляешь, такой типа конвейер. Такой резиновый, с желобком. И
едет, едет…

ПАРИКМАХЕРША. Ага.

ДЕМЕТРА. И вдруг, представляешь, эти чертовы куры начинают нестись!
Причем все одновременно! И из всех – яйца Фаберже. Нет, ты
представляешь?

ПАРИКМАХЕРША. Ага.

ДЕМЕТРА. А Коля стоит и смотрит на это зрелище вот такими глазами.
Но самое характерное, что все покакали «фаберже», а одна
обыкновенное, белое яйцо снесла. Какие на рынке продают. И вот я
сплю, и думаю как бы за Колю, как бы его мыслями: что бы
это значило? Может, мне к психоаналитику записаться, как
считаешь?

ПАРИКМАХЕРША. Ага.

Деметра высвобождает из-под простыни пухлую руку, увешанную золотыми браслетами и перстнями, хватает парикмахершу за руку.

ДЕМЕТРА. А тебе не кажется, что это как-то по-хамски?

ПАРИКМАХЕРША. Что?

ДЕМЕТРА. Я выкладываюсь перед тобой, говорю о самом личном, а ты –
«ага» да «ага». И откуда я знаю, что ты обо мне думаешь?

ПАРИКМАХЕРША. Что?

ДЕМЕТРА. Да что угодно! Думаешь, наверное, какая же болтливая, несносная дура!

ПАРИКМАХЕРША. Кто?

ДЕМЕТРА. Я! Я болтливая дура! Так, по-твоему, или нет?!

ПАРИКМАХЕРША. Ага.

24

Во дворе крематория стоит легковой автомобиль с открытым
багажником. В багажнике, рядом со свежей покрышкой, лежит
черный полиэтиленовый мешок. Рядом с машиной стоят ЖЕНЩИНА лет
30-ти и МУЖЧИНА, по виду ее ровесник.

ЖЕНЩИНА. Дорогой, запомни, дарственная на меня оформлена, так что
можешь спокойно отдыхать. Ты теперь никто и звать тебя никак.

МУЖЧИНА. Иди ты со своей дарственной, знаешь куда?!

ЖЕНЩИНА. Но, но, потише!

МУЖЧИНА. Ты ее из отца насильно выбила. А я с ним до последнего дня,
до последнего вздоха был! Кальсоны ему полоскал, яблоки на
терке мельчил… Ты мне давно не сестра. Ты для меня знаешь
кто?

ЖЕНЩИНА. Да плевала я на твое мнение.

МУЖЧИНА. Сука зубастая! В глотку любому вцепишься, своего не упустишь.

ЖЕНЩИНА. Я же говорю: плевать на твое мнение. Думаешь, буду отвечать
оскорблением? Щас, дождёшься!

МУЖЧИНА. Знаешь что, дорогуша…

ЖЕНЩИНА. Заткнись, урод. Вот была у нас семья, как семья, а ты в ней
последний урод. Что я, не знаю, как ты отца тиранил!
Рассказывай мне! Кальсоны он ему стирал!

К Мужчине и Женщине подходят Данил и Терминатор. Мужчина и
Женщина затихают, принимают кроткий вид.

ТЕРМИНАТОР. Добрый день.

ЖЕНЩИНА. Здрасьте.

МУЖЧИНА. Не знаете, к кому тут обратиться? Родственника, вот, привезли.

Мужчина показывает на черный мешок в багажнике. Данил и
Терминатор с удивлением смотрят на мешок, в котором не
угадывается человеческого тела.

ЖЕНЩИНА. Папа под поезд попал. Решил, наверное, как граф Толстой,
уйти среди ночи, покинуть обжитое место.

МУЖЧИНА. Да. Тут и настигла кара. В виде загородной электрички. И
остались, как в песенке: ножки, ручки… Всё по отдельности.

ДАНИЛ. (Показывая в сторону крематория) Туда
зайдите. Там, наверное, кто-нибудь есть.

ЖЕНЩИНА. Спасибо. (Мужчине) Пошли.

Мужчина и Женщина идут в сторону крематория.

25

Корова лежит на земле. Коля и Александр вытягивают из нее
мокрого теленка. Коля держит пуповину.

КОЛЯ. Нож! Нож дай, перерезать!

АЛЕКСАНДР. Откуда у меня нож?! Я тебе что, Стенька Разин?! Я из
благородных. Ну-ка, дай!

Александр берет у Коли пуповину, пробует перегрызть ее
зубами. У него не выходит. Александр достает из-под пиджака
мушкет.

АЛЕКСАНДР. Натягивай и держи!

КОЛЯ. Кого держать?!

АЛЕКСАНДР. Кишку-с, твою мать!

Коля натягивает пуповину двумя руками, зажмуривается.
Александр целится, стреляет. Пуповина разрывается. Пуля,
устремляясь дальше, проделывает дыру во лбу сфотографированного
Александра на «Доске почета».

26

Над раскрытым багажником стоят Терминатор и Данил.

ТЕРМИНАТОР. Тут знаешь, как надо?

ДАНИЛ. Как?

ТЕРМИНАТОР. А так. На все сто быть уверенным, что получится. И даже
тени сомнения не допускать.

ДАНИЛ. Легко сказать!

ТЕРМИНАТОР. Скажи, ты допускаешь, что для Бога всё возможно?

ДАНИЛ. Само собой. Если он, конечно, есть.

ТЕРМИНАТОР. А если так, то почему бы ему не совершить для тебя такую малость?

ДАНИЛ. В самом деле!

ТЕРМИНАТОР. Попробуй. Дерзни еще разок.

ДАНИЛ. (Подойдя ближе к багажнику, крестит черный
мешок) Во имя Отца и Сына…

ТЕРМИНАТОР. Ну что ты, как попугай?! У тебя что, своих слов нету?!

ДАНИЛ. А разве можно?

ТЕРМИНАТОР. Говори всё, что угодно! Хоть матом-перематом! Главное,
чтобы от сердца и с полной верой! И ни тени сомнений,
запомни.

ДАНИЛ. (Закрывает глаза) Встань и иди! Иди, а то
убью, слышишь?! (Открывает глаза, смотрит в
багажник) Так и знал. Тот же самый результат.

ТЕРМИНАТОР. Вспомни, сомнение было?

ДАНИЛ. Ну, может, совсем немного. Процента два-три.

Терминатор, презрительно сплюнув на землю, идет от машины.

27

Лева Кадопидис стоит рядом с открытым багажником, смотрит на
черный мешок. Рядом стоят Мужчина и Женщина.

ЛЕВА. Какой он веры был? Православный?

МУЖЧИНА. Да нет. Скорее, атеист.

ЖЕНЩИНА. Или агностик. Что, в принципе, одно и то же.

ЛЕВА. Всё ясно с вами.

Лева взваливает мешок на спину, идет к крематорию.

ЖЕНЩИНА. (Леве) Вы бы поосторожнее! Не пакет с мусором несете!

ЛЕВА. (Остановившись, глядя на Женщину уничтожающим
взглядом) Знаешь, как мой дед говорил? Не учи учёного,
лучше съешь дерьма печёного.

ЖЕНЩИНА. Что это значит?

ЛЕВА. Ничего. Я тебе сказал, а ты ешь, жуй.

МУЖЧИНА. Учите, это моя сестра. А это, у вас за спиной, мой отец.

ЛЕВА. У меня за спиной несколько килограмм гнилого мяса. И вы оба
тоже – мясо. А на дворе пост! Слышали?!

ЖЕНЩИНА. Но, но! Мы тоже каноны соблюдаем!

МУЖЧИНА. Вот именно!

ЛЕВА. В общем, не испытывайте терпения. А то я вас вместе с
родственником спалю к такой-то матери! Паскудники, черти!

Подходят Данил и Терминатор.

ТЕРМИНАТОР. Лев Платоныч… С вами человек хочет поговорить. О чем-то
важном. (Данилу, тихо) Иди, не бойся.

ДАНИЛ. (Приближаясь к Леве. Чувствуя себя неловко)
Понимаете, мы сначала привезли собаку, хотели ее
кремировать…

ЛЕВА. Ты, что ли, человек, который поговорить хочет?

ТЕРМИНАТОР. Он, он.

ДАНИЛ. Я. Но я не о собаке…

ЛЕВА. (Данилу) Пошел на хер. (Идет дальше)

ТЕРМИНАТОР. Лев Платоныч, люди издалека ехали… Люди хорошие, с
добрыми намерениями, я уже проверил.

ДАНИЛ. Просто так получилось… Понимаете, мой друг, Коля, он увидел
вашу дочку и… Запал на нее, что ли. Больше я это никак не
могу объяснить. Где она? Я должен с ней поговорить.

Лева бьет Данила по голове мешком с трупом. Данил,
схватившись за голову, падает на землю.

ТЕРМИНАТОР. Ну, раз ты так, Левчик, то и меня, в таком случае… А я
тебе потом левую щеку подставлю.

Лева бьет Терминатора мешком. В Леву вцепляется Женщина.

ЖЕНЩИНА. Ах, ты… мерзость! Животное!

Лева бьет мешком Женщину. Мешок рвется, из него на землю
вываливаются голова, украшенная роскошными седыми усами, нога и
рука. Женщина истошно вопит. Мужчина бьет Леву. Они
дерутся. Терминатор, встав между ними, пытается разнять.
Терминатору достается. Хватаясь за подбитый глаз, Терминатор отходит в
сторону. Данил сидит на земле, смотрит на происходящее.
Терминатор подбирает выпавшую из мешка ногу, бьет ею Леву. Лева
падает на землю. Женщина и Мужчина пинают его с каким-то
тупым усердием.

Вдруг рука, выпавшая из мешка, начинает шевелить пальцами. Голова,
лежащая на земле, открывает глаза и смотрит на всё
происходящее.

ГОЛОВА. (Кричит) Люди, что вы делаете?! Сейчас же
прекратили дебош! Опомнитесь!

Все замирают, смотрят на Голову, к которой подползает Рука,
помогает Голове сменить горизонтальное положение на
вертикальное.

ДАНИЛ. Ни фига себе! У меня получилось!

ТЕРМИНАТОР. Я же говорил – для Бога нет невозможного!

МУЖЧИНА. (Голове) Батя, если ты серьезно, то учти,
мы уже объявление на продажу квартиры подали!

ЖЕНЩИНА. (Мужчине) О чем ты говоришь?! Тоже мне,
серьезно! По-моему, мы просто сходим с ума! (Смеется
нездоровым смехом)

Передвигаясь прыжками, сзади к Женщине приближается Нога,
пинает ее под зад. Мужчина и Женщина испуганно смотрят на
Ногу, которая прыгает дальше. Голова смеется.

28

Пес бойцовской породы бежит по двору, рядом с крематорием,
несет в зубах Руку, которая всячески дергается, шевелит
пальцами. За псом скачет Нога. Голова, валяясь на земле,
кричит.

ГОЛОВА. Фу! Брось сейчас же! Плохая собака, вредная!

Пес останавливается, смотрит на Голову.

ГОЛОВА. Вот, молодец! Хорошая собачка. А теперь брось, выплюнь.

К псу подскакивает Нога, пинает его по ребрам. Пес, бросив
руку, поскуливая, убегает. Рука и Нога движутся к Голове.

Из крематория выходят Лева и Александр. Лева идет со злым лицом
порывистым шагом, Александр, тяжело дыша, поспевает за
ним.

АЛЕКСАНДР. Конечно, вам меня слушать не досуг. Мы, может, по-вашему,
рылом не вышли-с. Да только учтите, папенька, всё мое
детство, которое прошло подле вас… Оно у меня здесь! В сердце!
Горит и жаждет отмщения-с! Да стой ты! Не могу я столь важные
вещи на ходу говорить! У меня жаба на нервной почве. Тоже
из-за тебя, кстати.

Александр, держась за грудь, останавливается. Лева, не
обращая на него внимания, идет дальше.

АЛЕКСАНДР. (Со слезами.) Маменьку раньше времени
измордовали, в могилу свели! Мое естество изломали-с… Теперь
за Дашку хочешь взяться?! Сатрап! Дешёвка гнойная!

Александр садится на землю, плачет.

Лева проходит мимо Головы.

ГОЛОВА. Поговорил бы с парнем по душам, выслушал… Глядишь, и тебе бы
легче стало. Педагогика – это же взаимный процесс.

Лева подбирает Голову с земли, намахивается, намереваясь её
швырнуть.

ГОЛОВА. Бросить меня хочешь? А причина? Может, правда глаза
заколола? Но я не думаю, что ты настолько мелко плаваешь. Я прав или
нет?

ЛЕВА. Заткнись, адское отродье!

ГОЛОВА. Молчу, уже молчу. Но насчет «адского» и «отродья» готов спорить.

29

Даша и Коля стоят на пустыре, рядом с калиткой побеленного
домика. Коля собирает кубик Рубика.

ДАША. Может, не надо? Я сама его только один раз собрала.

КОЛЯ. Нет. Я такой… Если что-то начал, обязательно закончу.

ДАША. А если придется долго собирать?

КОЛЯ. Так это же хорошо!

ДАША. Почему?

КОЛЯ. Потому что, чем дольше мы с тобой… Тем лучше. Во всяком
случае, для меня. А ты разве так не думаешь?

ДАША. Должна тебе сразу сказать, я не идеальная. У меня шрам от аппендицита.

КОЛЯ. По сравнению с тобой, я просто страшный человек. У меня
плоскостопие и полипы в носу.

Мимо, кувыркаясь в воздухе, пролетает Голова.

ГОЛОВА. (Громко напевает) Самая заветная мечта –
высота, высота-а-а!..

В этот момент к ограде крематория подъезжает машина. Глова
врезается в лобовое стекло, падает на капот. Машина резко
тормозит. За лобовым стеклом видны лица Данила и Терминатора.
Голова, лежа на капоте, смущенно улыбается Данилу и
Терминатору.

30

В крематории на стуле сидит Александр. Он раздет, на нём
только плавки и цилиндр из картона. Он держит копию
карандашного наброска Ф.Бруни, на которой – Пушкин на смертном одре.
Александр горько рыдает. Он открывает одну из печей, зажигает
пламя, ложится на носилки и, отталкиваясь от пола пятками,
едет в сторону пылающей печи.

31

Идет ливень. На пустыре, за оградой крематория стоит машина.
В машине – Коля, Даша, Терминатор и Данил, который держит
Голову. Снаружи, вокруг машины, со взбешенным лицом бегает
Лева. Он пинает машину, бьет по ней руками, плюет на стекла.

ЛЕВА. Дашка, выходи сейчас же! Вспомни, кто твой отец. Ты этого
прощелыгу всего полчаса знаешь, а меня всю жизнь. И ты меня так
просто променяешь?!

ДАША. (Коле) Я должна выйти.

КОЛЯ. Подожди. Покажи, что у тебя тоже есть мнение. Ты уже не ребенок.

ЛЕВА. Дашка, блин! Короста! Вспомни – грех сладок. А внутри – гниль и труха.

ДАША. Папа, не надо! Ты заставляешь меня делать сложный выбор!

ГОЛОВА. (Леве) Послушайте, вы! Чугунный лоб! А если
это любовь?!

ЛЕВА. Я знаю, чьё это влияние?! Знаю! Брата наслушалась! Этого
вонючего алкаша! Ну, сейчас я ему!..

Лева порывисто идет в сторону крематория. Из-под машины
выскакивает Нога, догоняет Леву, делает ему подножку. Лева
падает лицом в грязь.

Голова, глядя на эту сцену, смеется.

Нога убегает к машине. Лева бежит за Ногой.

Терминатор открывает дверцу, Нога заскакивает в машину. Терминатор
успевает захлопнуть дверцу перед самым лицом Левы. Он держит
Ногу на коленях, поглаживает ее, как домашнего питомца.

Лева бьет кулаком по стеклу.

ТЕРМИНАТОР. Лева, может, угомонишься уже?! На ножку-то чего
обижаться! Бессловесное же существо!

Лева идет в сторону крематория.

32

По загородной трассе несется желтое такси. В салоне –
Водитель и Деметра Алексеевна. Перед лобовым стеклом мелькают
резиновые дворники, стирая дождевые капли. Деметра курит
сигарету, звонит по мобильному телефону. Из ее трубки слышны гудки.
Деметра выключает телефон.

ДЕМЕТРА. Прошу прощения, как вас? Уже забыла. А то как-то неудобно:
все время – шофер, шофер.

ВОДИТЕЛЬ. Рашид.

ДЕМЕТРА. Рашид, вы уверены, что знаете, где крематорий? Мы, вообще,
правильной дорогой едем?

ВОДИТЕЛЬ. Я уверен.

ДЕМЕТРА. Представляете, только сегодня вдруг почувствовала… Никому я
не нужна. Никто не слушает меня, никто со мной не говорит.
А это явный признак, что скоро помирать. Вы согласны со
мной… Как вас? Уже забыла. Вот еще склероз в итоге,
представляете? Коля, сын, на звонки не отвечает. Плюнул на мать.
Остальным тоже дела мало. Узнаю сначала расценки на кремирование.
Потом съезжу, гробы посмотрю. Надо же еще при жизни к смерти
подготовиться, правильно? Эй, шофер, вы меня слушаете, нет?

ВОДИТЕЛЬ. Слушаю.

ДЕМЕТРА. Вот скажите мне… Только честно. Почему меня все игнорируют?
Я всегда говорю, а все молчат. Что за неуважение?

ВОДИТЕЛЬ. Вы много говорите. Некогда слово вставить.

ДЕМЕТРА. И это всё?! Только в этом причина?!

ВОДИТЕЛЬ. Да.

ДЕМЕТРА. Да иди ты, блин! Лучше бы не спрашивала! Одно слово –
шофер! Останови машину! Сейчас же тормози, говорю!

ВОДИТЕЛЬ. Но зачем?! Куда вы пойдете?!

ДЕМЕТРА. Никуда. У меня цистит.

ВОДИТЕЛЬ. Что, что?

33

Внутри крематория, сцепившись, борются Александр и Лева.
Александр, изловчившись, валит Леву на носилки, поверх трупа
«Дикаприо». Он открывает печной люк, внутри которого холодная
чернота, заталкивает туда обоих, Дикаприо и Леву,
захлопывает люк. Изнутри печи слышится стук. Александр, переводя дух,
с отчаянием смеется.

АЛЕКСАНДР. (Прислонившись щекой к печной заслонке)
Попалась, старая крыса! Всю жизнь других жёг. Теперь сам
посиди, подумай. О, Немезида! О, чудное мгновенье!

34

Такси стоит посреди пустой трассы. За такси, держа над
головой поломанный зонтик, заходит Деметра, приподнимает юбку,
садится. Тут же, немного приподнявшись, она смотрит сквозь
заднее стекло машины внутрь салона.

Сидя за рулем, водитель случайно натыкается взглядом на зеркало,
видит в нем настороженное лицо Деметры.

ДЕМЕТРА. И не подглядывай! Я всё вижу!

Водитель испуганно отворачивается от зеркала, сидит с
деревянным видом.

35

В салон машины протискивается Александр, стряхивает с
цилиндра дождевые капли. За пояс его плавок заткнут мушкет. Здесь,
в салоне те же, что были раньше.

АЛЕКСАНДР. Всё, закрыли папеньку-с в печке! Наконец, добился своего!

ДАША. Саша, ты серьезно?!

АЛЕКСАНДР. Сестрица, разве над этим шутят? Ничего, часика два
посидит, ему только на пользу.

Даша собирается выйти из машины. Александр ее удерживает.

АЛЕКСАНДР. Дашка, сиди. Тиран должен быть наказан. Хотя бы временно.
(Достает из плавок мушкет) Предупреждаю,
кто захочет проявить сострадание, лично прострелю башку-с!

ГОЛОВА. Вполне разумный довод.

Даша открывает дверцу, выходит из машины, бежит к
крематорию. Коля открывает дверцу.

АЛЕКСАНДР. (Коле) Куда?! Или жизнь не дорога?!

КОЛЯ. Извини. Я должен.

Коля выходит из машины, догоняет Дашу.

36

Лева внутри печи лежит рядом с Дикаприо, с ужасом смотрит на
его зашитые губы.

Люк печи открывается. Снаружи видно лицо Коли, который протягивает
Леве руку.

37

Дождь постепенно стихает. Небо проясняется. Увязая босыми
ногами в грязи, по дороге в плавках идет Александр. Он держит
под мышкой Голову. За Александром ползет Рука и скачет
Нога.

ГОЛОВА. Но как ты объяснишь уже взрослым детям, что ты не такой.
Что, не смотря на почти безупречную многолетнюю семейную жизнь,
глубоко в душе ты испытываешь совсем не те желания, которые
положено испытывать? Ты приходишь в музей, идешь по
мраморному залу, и вдруг… Как электрическим разрядом! Вот он,
Аполлон! И ты готов стоять, созерцать… И ты понимаешь: вот
красота! Вот она, именно такая!

АЛЕКСАНДР. Слушай, не будь я человеком широких взглядов… Ты бы у
меня давно в канаве ночевал. А так, заметь, иду, несу тебя.

ГОЛОВА. Не знаю, к чему была эта мимикрия, зачем? Можно сказать, всю
жизнь прожил под маской. Я ведь представитель самой скучной
профессии.

АЛЕКСАНДР. Говночист, что ли?

ГОЛОВА. Что-то типа этого. Бухгалтер. До сих пор, как ни стараюсь,
не могу представить себе гомосексуального бухгалтера. Подумай
– сидит такой педик, в таких шелковых нарукавниках… И
считает, считает… И всё с таким серьезным видом… Дикая картина,
согласись.

АЛЕКСАНДР. Ужасная.

ГОЛОВА. Но зато теперь… Ты знаешь, чувствую себя гражданином
универсума. Подумай только, я могу быть одновременно в трёх точках
земного шара! И не только шара! Космоса, вселенной! Свою
руку я мог бы отправить куда-нибудь на орбиту, сам жить в
чернозёмной полосе… Просто невероятные ощущения!

АЛЕКСАНДР. Кстати, могу свести с одним фикусом. Близким тебе по
духу. Есть у нас тут один, на селе.

ГОЛОВА. Да неужели?! Это то, что я думаю?

АЛЕКСАНДР. Ну да. У него даже фамилия такая… соответствующая.

ГОЛОВА. Какая?

АЛЕКСАНДР. Педоренко. Но только он здесь один такой. Имей в виду.
Остальные, включая меня, нормальные.

ГОЛОВА. Интересно, интересно! Очень неожиданно!

АЛЕКСАНДР. А чё! У нас даже бар для голубых есть.

ГОЛОВА. Странно. И кто же там собирается?

АЛЕКСАНДР. А он и собирается. Педоренко. У него там одновременно – и
место для житься-с, и бар. Если хочешь, сейчас прямо к нему
завернем. Нанесём, так сказать, визит вежливости.

ГОЛОВА. Что ж, я не против. Скажи, а у него действительно такая
фамилия? Конечно, не мое дело, но…

АЛЕКСАНДР. Вот там и спросишь.

38

Улица, по обеим сторонам которой – ряд сельских домиков.
Один из домов выкрашен в ярко-голубой цвет; на крыше дома –
фанерный флюгер в виде обнаженного мужчины, у которого при
порывах ветра со скрипом вращается фаллос. Из дома слышна
громкая музыка. Звучит композиция в исполнении оркестра Поля
Мориа.

Перед домом, по улице кругами носится Александр, пытаясь поймать
убегающего черного пуделя.

39

Внутри «голубого» дома, в гостиной. На столе, в бутылке
из-под кефира – самодельное вино, в котором плавают вишенки;
здесь же, на столе – стопка блинов, моченые огурцы, кальян. На
тумбочке стоит проигрыватель, на котором крутится виниловый
диск.

ПЕДОРЕНКО, у которого голый торс, подведенные тушью глазами и
кокетливая бородка, сидит за столом, держит перед собой Голову.
Поверх Головы кожаный картуз.

ПЕДОРЕНКО. Какие у тебя усишки симпотные!

Педоренко собирается поцеловать Голову.

ГОЛОВА. Подожди! Стой!

ПЕДОРЕНКО. Что такое?

ГОЛОВА. Скажи, ты видишь во мне человека, личность… Или я для тебя
просто заурядный объект для траха? Для меня это важно, пойми.

ПЕДОРЕНКО. А ты смешной! Закрой глаза и ни о чём не думай.

Голова закрывает глаза. Педоренко тянется к ней губами.
Голова тут же открывает глаза.

ГОЛОВА. Прости, что надоедаю, но у тебя что, действительно такая фа…

Педоренко присасывается к губам Головы. Рука, забравшись по
спине Педоренко, обвивает его шею. Нога под столом
сладострастно обвивается вокруг ноги Педоренки.

40

Рядом с «голубым» домом, перед разбитыми стеклами веранды стоит
Александр. Он держит на руках пуделя и, глядя на своё отражение
в тёмных стёклах, прикладывает к своей щеке (шерстью
наружу) кучерявое собачье ухо.

41

Перед крематорием стоят Лева, Коля, Даша, Данил и
Терминатор. Даша и Коля стоят бок о бок. Взволнованный Лева стоит
перед ними с иконой Николая Чудотворца.

ЛЕВА. Дорогие мои! Дети! Хочу вас благословить. Как в старину.
Николай, ты носишь имя глубоко почитаемого мною святого. Так будь
же всегда достоин. Сегодня ты вытащил меня не просто из
печи. Ты вынул меня… (Вытирает кулаком слезу)

ДАША. Папа, тебе вредно. У тебя печень.

ЛЕВА. В эти ответственные дни я согрешил. Злобой, желчью… Всё от
гордыни, от самомнения. Хорошо ещё, мяса не успел съесть.
Подойдите ко мне, родные, поцелуйте святой образ!

Даша и Коля приближаются к Леве. Лева роется в кармане,
достает золотое кольцо, дает Даше.

ЛЕВА. Дашута, тебе. Прими от отца.

ДАША. Папа, я его уже где-то видела!

ЛЕВА. Целуйте, целуйте руку божьему угоднику!

Лева пригибает головы Коли и Даши к иконе, те целуют образ.
Лева крестит молодых иконой. Терминатор аплодирует.

Слышен звук автомобильных покрышек. Из желтого такси выходит Деметра
Алексеевна, идет к собравшимся.

ДЕМЕТРА. Коля, а ты как здесь?! Кто мне скажет, что здесь происходит?!

42

Педоренко, испуская громкий храп, спит на диване в обнимку с
Рукой. В его бороде застряли хлебные крошки, которыми
лакомятся жирные мухи.

На проигрывателе вращается виниловый диск. Игла проигрывателя, дойдя
до конца диска, слегка подпрыгивает. Из динамиков слышно
шипение и шорох.

43

Ранние сумерки. Во дворе домика, который рядом с
крематорием, по соседству с цветущими кустами пионов, поставлены в ряд
два стола. На столах – выпивка, закуска. На гвозде, вбитом в
стену дома, висит радиоприемник, настроенный на музыкальную
волну. Звучит музыка.

Лева и Деметра, обнявшись, танцуют. Рядом танцуют Даша, Коля и Нога.

На столе стоит Голова. Терминатор поит Голову вином. Вино, войдя в
рот Головы, проливается снизу широкой лужей.

ГОЛОВА. Ну, вот, весь портвейн наружу! Но лучше уж портвейн, чем
песок! Я прав или нет?

За этим же столом сидит оживший Дикаприо. Александр, держа
на руках пуделя, наполняет рюмки Дикаприо и Данила, чокается
с ними, выпивает. Данил выпивает вслед за ним. Дикаприо,
подняв рюмку, недоуменно на нее смотрит. Александр смотрит на
Дикаприо и тут же, поняв, в чём дело, берёт со стола нож,
разрезает нитки на губах Дикаприо. Дикаприо опрокидывает в себя
содержимое рюмки. Из дырочек в его губах сочатся тонкие
струйки.

ЛЕВА. (Продолжая кружить Деметру в танце, ей на
ушко) Вы такая общительная! С вами так интересно!

ДЕМЕТРА. Ой, вы не представляете!.. Как долго я этого ждала!

ЛЕВА. Чего именно?

ДЕМЕТРА. Ничего, ничего. Просто мне в туалет надо. Кстати, где он,
не подскажите?

Даша и Коля, прекращают танцевать, выходят, взявшись за
руки, из калитки на пустырь. Коля по пути срывает цветок пиона,
отдает его Даше. За Колей и Дашей прыгает Нога. Даша
замечает Ногу, украшает её цветком. Они – Коля, Даша и прыгающая
следом Нога – идут по пустырю вдаль.

На горизонте полыхает закат.

Александр Молчанов о сценарии Констанстина Костенко «Карнавал».