Искусство

Запоздалый трибьют Эдди Ван Халену. Феноменальному виртуозу, человеку, давшему гитаре выразить свое новое «Я», увидевшему в шести струнах столько вселенных, сколько никто не замечал. Инноватору – и в гитарной технике, и в музыке, и в культуре в целом, композитору, сотворившему стихию, внедрившему в гитару многое, начиная с классики, заканчивая сложнейшими приемами и космическими звуками, а также смелые эксперименты с конструированием гитар. Человеку, не имевшему границ в своей творческой экспрессии и глубине.

Как писал о нем Стив Вай: «You can hear and feel that joyful inner light beaming in the harmonic structures of the songs he wrote». («Вы можете услышать и почувствовать этот радостный внутренний свет, сияющий в гармонических структурах песен, которые он писал», – пер. А. Закуренко) И действительно, это составляло ту самую мелодику Ван Халена, включающую в себя все, начиная с легких и позитивных композиций (Jump, Love walks in и так далее), заканчивая более тяжелыми и мрачными (были и такие, как The Seventh seal, Learning to see, House of pain), но всегда имеющими тот свет, ту мелодическую структуру, которая очень узнаваемая, личная ван -халеновская. Самая революционная работа – знаменитая Eruption, второй трек в дебютном альбоме 1978 года, абсолютно поменяла возможности гитары, взгляд на такую музыку – специфический, так называемый, выбор нот, развитие флажолетов, шред, эксперименты с тремоло и многое другое. И, конечно же, тэппинг – как объяснял свою идею сам Эдвард: одна рука стала продолжением другой, а гитара превратилась в фортепиано (кстати, интересно, что, прежде чем начать свой гитарный путь, Ван Хален долго занимался фортепиано, а также играл на барабанах и некоторых других инструментах).

Мы можем проследить линию таких инновационных инструментальных композиций и в других альбомах Ван Халена – Cathedral (эксперименты с кнопкой включения громкости, придающие гитаре звучание органа или флейты), Baluchiterium, Little Guitars Intro и Intruder (где Ван Хален воссоздает голоса животных, а также различные специфические эффекты – просто с помощью гитары), или же Spanish Fly, где часть тэппинга исполняется на акустической гитаре. Хочется также упомянуть еще одно инструментальное произведение Эдди – Catherine (кстати, здесь им сыграны партии всех инструментов). Вещь, записанная в очень тяжелый период его жизни, такая мощная, трагическая, наверное, одна из самых душераздирающих работ – это глубже техники игры, каждая нота кричит о себе, плачет, стонет, обращаясь к бытию. Нельзя не сказать про уникальный ван-халеновский тон, само звучание элекрогитары – и, как Эдвард не раз говорил: «Для меня невозможно воспроизвести другие произведения так, как они звучат, потому что в итоге все равно получится Ван Хален. Мой тон гитары – это мой голос».  И это, действительно, слышно – космический объем звука, полет, узнаваемые интонации, вибрато, с помощью которого ноты начинают петь, сама глубина звука, тип звука, отличающийся от типично-обычного звучания электрогитары. Его гитара всегда находилась, как говорится, in tune – и чтобы ее настроить, чтобы все ноты звучали в гармонии, он использовал лишь свой слух (неудивительно, что он играл на слух Бетховена).

Но что же сейчас? Почему с Ван Халеном умерла целая эпоха – не только той революционной рок музыки, а музыки вообще? Как писал Шопенгауэр: «Ибо музыка, как сказано, тем и отличается от всех остальных искусств, что она не есть отображение явления или, вернее, адекватной объективности воли, но непосредственный образ самой воли и поэтому представляет по отношению ко всякому физическому началу мира – метафизическое начало». Если раньше в музыке была концепция – не только в том, что ее сопровождает: в тексте, клипе, образе и так далее – а в самих нотах была идея, то сейчас ноты опустели, а отголоски самобытности суровая современность нещадно пожирает и истребляет. Ничего от метафизического первоисточника физического не осталось, эти ноты стали лишь иллюзией физического. Эдди Ван Хален проник же в тот самый первоисточник, открыв бесконечный поток гениальной музыки, где в каждой ноте содержалась инновационная и глубочайшая идея, а все эти ноты вместе несли гигантскую музыкальную мысль. Эта гигантская музыкальная мысль прокралась в каждое ухо, в руки всех гитаристов, в каждый уголок души, в каждое камерное мероприятие, в каждый клуб, где собирается всего 10 человек, и где кто-нибудь, даже неосознанно, делает уже привычные для всех тэппинг или гармоники (и в том числе, в их дальнейшей модификации) – но это все Ван Хален, и его музыкальное создание стало жить во всех тех, кто хоть немного причастен к гитарной музыке.

Очень жаль, что некоторые ведущие лица и награды современной музыкальной индустрии, задающие тренды всей нынешней музыке, решили окончательно душить и игнорировать остатки культуры и не уделили ни минуты времени, чтобы упомянуть Ван Халена хотя бы в значимых потерях 2020 года, а в число «великих» внесли некоторых современных исполнителей, где от музыки осталось не более чем «подобие явления» («музыка которого уже не выражала внутренней сущности, а лишь неудовлетворительно воспроизводила явление», – Ницше). Все-таки время медленно, но заботливо укладывает искусство (музыку так точно) в могилу, а на пьедестал возводит лишь жалкую пародию на мнимый смысл. Как говорил Дио: «мы создавали эту культуру, а они – уничтожают».

Но что-то остается в вечности. «My fingers talk through music» (Ван Хален). Конечно, музыке еще есть что сказать, и она будет говорить.