Искусство

Между небом и землёй, 2015г

    Живопись воздействует особенно мощно, когда пробивает заслон повседневности, обращаясь к глубинным вневременным переживаниям человека. Нам может казаться, что это наше личное прошлое… Но, зачастую, художественный образ раскрывает в нас не столько воспоминания детства, сколько ощущения, состояния, при которых ребёнок выпадает из реально текущего времени, растворяется в безмятежности и парит. Этот глубинный опыт знаком многим, стоит лишь вспомнить.

    Белорусский художник Сергей Римашевский способен погрузить зрителя в интуицию безвременья, детского ощущения «рая», на гране пробуждения ото сна. И это тем более ценно, что отозваться на эти ощущения может почти каждый – стоит только замереть, закрыть глаза, прислушаться. Образы, запечатлённые памятью ещё до возможности осознания этих образов, до включения аналитической функции, переполняют полотна живописца. И если большинство сюрреалистов, обнажающих подсознание, рискуют вытащить оттуда чудовищ, то Сергей Римашевский апеллирует скорее не к личному травматическому опыту, а к состоянию доличностному, к тому, что предшествует установлению чётких границ времени и пространства, фиксируемых памятью.
    
   

Сергей Викторович Римашевский родился в 1964 году в Гродно. Окончил Минское художественное училище им. А.К. Глебова, в 1991 году – Белорусскую академию искусств (монументально-декоративное отделение). Расписывал церкви в Польше, параллельно создавал и совершенствовал собственный стиль. В 1996 г. принят в Белорусский союз художников. Принимал участие во многих выставках, начиная с 1986 года. Полотна Сергея Римашевского представлены в музеях Белоруссии (Национальный художественный музей Беларуси, Музей современного искусства), а также в частных коллекциях по всему миру. Живёт и работает в Белоруссии.

Большие крылья, 2014 г.

    Стиль живописи Римашевского трудно свести к одному направлению. Тяготея к сюрреализму, его работы имеют явные переплетения с искусством позднего Ренессанса, барбизонской школой, и даже «маленькие голландцы» находят в них отражение. И если отсылки к Питеру Брейгелю весьма очевидны (на некоторых полотнах Римашевского можно обнаружить более или менее скрытые цитаты), то бытовые сценки «маленьких голландцев», с их особым светом и приглушённой гаммой под северным небом – присутствуют где-то на дальнем плане, расплываясь фоном. Кстати, фон у Сергея Римашевского играет важную роль. Он не цветаст, не ярок. Скорее напоминает пожелтевшие от времени фотографии, на которых – наши мамы и папы в коротких штанишках, вытянутых на коленках колготках, со съехавшими набок бантами… Мы не могли их видеть такими – мы узнали наших родителей уже взрослыми, когда научились отличать реальность от сна. Но, глядя на эти старые карточки, почему-то узнаём их… И эти же образы встречаем и узнаём у Римашевского.

Мост времени.

Дети на его полотнах – это не мы. Вернее, не только мы. Это многие поколения детей из разных эпох, жизненных обстоятельств, наполненные разными тревогами и переживаниями. Словно все дети – нынешние, прошлые и ещё не рождённые – способны общаться между собой, понимать и слышать друг друга. Это удивительное свойство детства делает «взрослую индивидуальность» помехой для непосредственного восприятия мира, вселенной, бытия как такового.

Потерявшийся.

Каникулы

Мир детского существования на картинах Сергея Римашевского соткан из фантазий, чудес, игр, света и единства всего живого. Критики часто называют его живопись «сказочной». Но чего точно нет в его работах – это пасторальной красивости и лубочно-открыточного уюта. Нет, детские лица здесь полны переживаний, тревоги и тоски. В них отражён весь мир, с его малыми и большими трагедиями. Словно запечатлённый момент пробуждения – когда зрелому человеку снится детство, ещё счастливое, но с наползающими тучами взрослости…

Мироустройство, 2018 г.

Наиболее близкие ассоциации образности Римашевского возникают с «Зеркалом» Андрея Тарковского и «Сказкой сказок» Юрия Норштейна. Мальчик, поделившийся яблоком с вороной, словно так всегда и бывает в детстве, брат с сестрой, бегущие сквозь заросли к отцу, заехавшему перед отправкой на фронт… воспоминания о доме своего детства, – всё это почва, на которой взрастает наше самосознание. И разве взрослые описали бы эти события так же, как запечатлела их детская память? Но ребёнок интуитивно знает – что наиболее ценно, из чего проросли черты его характера, что стало определяющем в его хрупкой и беззащитной судьбе. Эти блики детства, отражаемые недетскими глазами на полотнах Римашевского, не поддаются анализу. Как невозможно запечатлеть момент времени, его тягучесть и длительность, так невозможно ограничить детство реалистичными событиями. Они вмешиваются в существование, порой, деформируя его, привнося подлинно трагический смысл – как беспощадно вмешалась война в судьбы целого поколения советских детей.

Одуванчики.

    Но живопись мастера не сказочная, нет. Она сверхреалистична, если понимать под реальностью не внешнее существование, но подлинное, глубинное, вневременное. А пробиться к такой подлинности можно только под знаком утраты. Между реальностью детства и действительностью взрослости существует некая точка невозврата. Все эти детские лики на полотнах Римашевского находятся на грани всеобъемлющего счастья и надвигающейся твёрдой почвы – логики, прагматизма, одиночества – которая приземляет, приковывает, лишает крыльев. Для ангелов не существует времени. Там, где появляется время, ангелы исчезают. У Римашевского они среди нас. Они ещё не утратили единства с миром, не прибиты к земле. Это и есть дети. До пробуждения жестокости и практичности. Дети, которые защищают нас от самих себя, от чудовищ нашего подсознания, от эгоизма и разделённости, от тотального одиночества и покинутости. В этих детях нет безмятежности и счастья. Они принимают на себя нашу тоску по утраченному совершенству. Воспроизводят в нас ощущение скорого изгнания из рая, огрубления, появления времени, старения, убывания… Как раскалённый кусок металла, зажатый щипцами в ожидании первого удара молота, который придаст завершённую форму, превратит в острый предмет.

Семейный альбом.

Снеговик. 2011

    Сергей Римашевский каким-то невероятным образом заполучил связку ключей от всех дверей зазеркалья. Но он не сказочник, скорее проводник, сталкер. И каких жертв требуют от него эти регулярные переходы на ту сторону реальности – известно, наверное, только ангелам. И детям.