Лаборатория слова

 

 

 

«Довольно кукситься! – бывало, восклицала она. – Смотри на арлекинов!.. Деревья – арлекины, слова – арлекины. И ситуации, и задачки. Сложи любые две вещи – остроты, образы, – и вот тебе троица скоморохов! Давай же! Играй! Выдумывай мир! Твори реальность!» [7, с. 104].

В. Набоков, «Смотри на арлекинов»

 

В наше время тотальной цифровизации, виртуальной реальности, засилья гаджетов, социальных сетей, главенства интернета и порабощения им людей, идея создания поэтом новых слов заслуживает особого внимания, поскольку вкупе с вышеперечисленными факторами сейчас наблюдается частичная деградация человеческого общества, в связи с неправильным использованием хлынувшего на людей потока информации, а также утрата культуры речи и способности мышления как инструмента духовного развития и возрастания человека на пути к божественным сферам и Горнему миру.

Алексей Филимонов – наш современник – поэт, набоковед, продолжает лучшие традиции мировой литературы, начиная от Данте, создавшего новый литературный язык, оказавшийся многим близок, ибо его «Божественная комедия» написана терцинами, обладающими своеобразной цепочкой рифм и мелодичностью звучания, через учение Михайло Ломоносова и заканчивая Серебряным веком, вспоминая таких ярких его представителей, как Велимир Хлебников, Владимир Маяковский, Игорь Северянин, создаёт новые слова – окказионализмы в пространстве литературно-философского направления «вневизм», основателем которого он является.

Издревле поэзия обладала своим, особенным языком, призванным донести людям знания о существовании иных – незримо, но реально существующих миров. Ранее роль передачи Знаний принадлежала магам, жрецам и волхвам, которые при помощи особой устной речи разговаривали с людьми, обращаясь к бессознательному человека, тем самым вкладывая в память людей мудрость окружающего их Мира. Это кощуны, сказки, мифы, эпосы, побасенки, поговорки, заговоры и заклинания и т.д. Такая речь обладала мелодичностью, своим размером и ритмом, что давало возможность воздействовать на тонкие струны восприятия и память человека. Сейчас, когда «институт» волхвов и магов утрачен, эту роль, как мне видится, взяли на себя поэты и писатели. Недаром В. Набоков писал, что каждый писатель должен быть волшебником, а его герой романа «Бледное пламя» Джон Шейд, обладал «благородным уменьем: пересадить дерево в стихи целиком, сохранив живящие соки и прохладительную сень» [5, с. 360].

Во все времена существовали так называемые тайные языки, связывающие человека с высшей реальностью. Например, «язык птиц» и «язык муравьёв» у суфиев. Вспомним эпическую философскую поэму суфийского мыслителя Аттара «Беседа птиц», где автор использует традиционный для средневековой поэзии приём, позволяющий создать для искателей многоуровневый в смысловом отношении текст. О подобном приёме читаем в предисловии В. Быстрова к книге «Язык птиц» Грасе д'Орсе: «Язык Птиц использовался в средние века философами, учеными, литераторами, дипломатами. Рыцари, принадлежавшие к тому или иному ордену, и рыцари странствующие, трубадуры и менестрели… общались между собой на языке богов, называемом также веселой наукой или веселым знанием, то есть на Языке Птиц. Он несет с собой дух и букву рыцарства, истинный характер которого раскрывают перед нами мистические шедевры Данте. И, наконец, на Языке Птиц написаны книги Франсуа Рабле и Сирано Бержерака; «Дон Кихот» Сервантеса и «Путешествия Гулливера» Свифта; «Сон Полифила» Франческо Колонны; сказки Шарля Перро и т. д.» [3, с. 11].

Такие языки имеют определённую форму выражения в знакомом нам мире, но считается, что они особым образом связаны с высшим миром. А в литературном выражении художественные элементы сочетаются с указаниями пути к тем сферам, где нет ни одного «знакомого языка». Низами писал:

 

Поэт, в данном случае – Алексей Филимонов – посредством создания новых слов ищет особый язык или внеязык (неологизм А. Филимонова) для своей, литературной, но иной реальности художественных образов, чтобы передать читателям красоту и гармонию потусторонних миров. Возможно ли поэтическим языком с использованием новых, сотворённых автором слов передать мироощущение, хранящееся в памяти поэта, служащего связующим звеном между явленным и потусторонним миром? Что такое на взгляд поэта Память в пространстве Времени? Возможно, слова и произведения приходят к поэту из другой жизни или иных измерений?

В. Набоков в романе «Приглашение на казнь» подобными рассуждениями наделил своего главного героя Цинцинната Ц: «Не умея писать, но преступным чутьем догадываясь о том, как складывают слова, как должно поступить, чтобы слово обыкновенное оживало, чтобы оно заимствовало у своего соседа его блеск, жар, тень, само отражаясь в нем и его тоже обновляя этим отражением, – так что вся строка – живой перелив; догадываясь о таком соседстве слов, я, однако, добиться его не могу, а это-то мне необходимо для несегодняшней и нетутошней моей задачи» [6, с. 196-197].

Алексей Филимонов отвечает на эти вопросы следующим образом:

«Совершенно верно, и образы, и те проявленные знаки в сцеплениях слов и за ними, могут приходить не только из памяти нашего сознания, отражающего то, что принято условно называть реальностью, но из далекого пространства вне. Почему так случается? Поэт – проводник, Проводничий на грани миров, потому что слой букв, мнится порой, не более чем мираж, но обладающий такой властностью, вкупе с ритмом и рисуемыми образами, что может заставить поверить, что явь только фантом по отношению к текстуре произведения. «Я вестник другого дня» («Другие твердят о сегодняшнем дне…»), – писал Даниил Андреев, и это действительно так, потому что волны времени не линейны и омывают не только нашу вращающуюся планету. Быть на гребне, на краю – задача Крайничего, «крайствующего» [13, с. 102] на пороге сознания и предвосхищающего новые миры, Сквозничий смотрит дальше, ему нет преград и барьеров во Вселенной.

Слова, означающие грань, край материи, её истончения и перехода к идее и абрису вещи или понятия:

Плащаничий – носящий плащ фантом, где видим и проявлен только плащ.

Брусничий – собирающий бруснику, олицетворяющий идею сбора ягоды.

Блазничий – призрак, мнящий нечто, представляющий мерцающее как воплощённое или факт.

Магничий – притягивающий образ на себя для воплощения.

Глаголик – лик глаголящий или лик глаголицы.

Остуди-ка – призыв успокоить чувства, идея остужения или охлаждения.

Восничий – некто, воплощённый во сне, персонаж сновидения.

Земляничий – собирающий землянику, олицетворяющий идею сбора ягод.  

Чтоличеловек – некто уподобляемый человеку перед его воплощением или представлением образа человека» [9, с. 173]:

 

В своей книге «Миры и антимиры Владимира Набокова» Дональд Бартон Джонсон писал: «С точки зрения здравого смысла считается, что слово отражает мир, что значение слова, или реальность – первична, а само слово – вторично. Реальность, в том числе, вымышленная, меняется, и соответственно переставляются слова, меняются их комбинации. Для художника слова, буквы и слова – средство организации и реорганизации вымышленной вселенной» [4, с. 72].

В игровой вселенной А. Филимонова, находящейся в пространстве философско-литературного направления вневизм при помощи новых слов учтены малейшие подробности. Например, мир насекомых представлен следующими видами по названиям: мотырёк-терпсихор – мотылёк с моторчиком, не останавливающийся в танце, который ему заповедовала муза танцевального и хорового искусства Терпсихора, пчелиндр – пчела, которая имеет вид цилиндра, головного убора, тамница –   порхающая вечно там, в амальгамах и за ними и другие. Есть своя ангелология: агнел – огненный ангел от агни (санскрит) – огонь, агнелёк – уголь-мотылёк, ангел-уголёк, и т.д. Мне очень импонирует слово «листник», обозначающее блокнот или тетрадь. Алексеем Филимоновым создано более 2000 неологизмов. Известно, что теория должна подтверждаться практикой. Поэтом написано более 600 стихотворений с использованием новых слов. Несомненно, что мироощущение поэта требует новых образов, формируемых из слов, доселе не существовавших. Автор словно играет с читателем, погружаясь вместе с ним в потусторонние миры, при этом пытливый читатель может не только увидеть красоту, гармонию, фантастичность и волшебство, описываемых автором миров, но и значительно расширить свой кругозор, ибо пояснения к словам А. Филимонова можно читать как увлекательную книгу, где содержатся не только литературные знания, но и знания окружающего нас мира. При помощи новых слов автору удаётся назвать неуловимые явления и вещи, которые незримо существуют в его мирах: «То, что не названо, - не существует. Бытие безымянное, существенность беспредметная…» [4, с. 158].

«Всякая игра что-то значит. Назвать активное начало, которое придает игре ее сущность, духом – было бы слишком; назвать же его инстинктом – было бы пустым звуком. Как бы мы его ни рассматривали, в любом случае эта целенаправленность игры являет на свет некую нематериальную стихию, включенную в самоё сущность игры» [12, с. 8].

А. Белый, занимаясь исследованиями поэтической лексики, подчёркивал, что она является путём к содержанию поэзии. «В руках чуткого критика словари – ключи к тайнам духа поэтов» [1]. А также говорил о том, что: «Должны существовать словари к каждому поэту; но, конечно, таких словарей не существует» [2, с. 238]. У Алексея Филимонова такой словарь существует, называется он «Вневник» – словарь внеслов или внесловник. И сейчас идёт большая работа над созданием интерактивной книги, где новые слова и стихотворения автора связаны перекрёстными ссылками. Также «Вневник» представлен на сайте вневизма [10]. Предстоит труд классификации слов по способу их создания, объединяя их по темам, например, мир вещей, событий, мифология и т.д.

Ещё одним ярким примером применения А. Филимоновым новых слов на практике является его поэма «Петербургская комедия» [11], где угадывается перекличка с Данте. На создание поэмы у автора ушло пять лет, она была начата в 2016 и закончена в 2021 году. В ней около пятидесяти глав разного объёма, обрамляют поэму «сердцеты», –  так автор назвал жанр коротких лирических терцин.

 

К читателю поэмы

 

«По-древнемирски обращаюсь к вам», – то есть так, как люди общались с божествами и полупроявленными вочеловеченными сущностями в прежние времена, когда мир яви и непрояви были тесно связаны и доступны видящим духовный мир» (А. Филимонов).

В стихотворении «141 год» при помощи неологизмов автор создаёт многоуровневый поэтический текст, где в новые слова «вложено» несколько смыслов, а также присутствуют отсылки к средневековому искусству и поэзии Серебряного века.

 

 

«Блокоданс – танец Блока, блокадный или заблокированный пляс». (А. Филимонов)

 

В этом стихотворении А. Филимонов обращается к теме мистического танца в судьбе и творчестве Александра Блока в день его рождения с мистическими цифрами 141. В «Плясках смерти» (аллюзия на фрески в западной церкви, изображающие пляшущие скелеты с сопроводительным текстом на латыни) Блок уподобляет своего персонажа с восставшими из мертвых – но, увы, так и не ожившим в мире людей. С новым видением ему открывается, что мир наполнен уже мертвыми людьми, скрывающимися под масками жизнелюбия и деятельности. Любовное свидание двух живых трупов оканчивается подтверждением мысли блоковского двойника:

 

Таким же безысходно-бессмысленным мир и его танец предстает в стихотворении «Песнь ада»:

 

 

Пляска в стихотворении современного поэта – это идея блоковского танца, в амальгамах облекаемая в кости плящущего брейк-данс своего времени, таким образом слово Блокоданс, потомок Данс макабра, задающее тему и рему стихотворения, несёт ключ к рваным ритмам революции, когда, по выражению Блока, все звуки закончились, осталось лишь механическое вихляние матросни из «Двенадцати», напоминающее судороги балаганных деревянных кукол. Блокоданс рифмуется с декадансом, бросающим отблеск на посмертную маску, судьбу Блока в пакибытии, его захороненность сразу в двух могилах. Эта раздвоенность Серебряного века и его гениев также выражена А. Филимоновым в образах дразнящих арлекинов, Дон Жуанища (сниженный образ Дон Жуана, скорее семейного тирана, напоминающего о «Тараканище» К. Чуковского), таксомотора, летящего то ли на острова, то ли в еще не опредмеченный «Страшный мир» (А. Блок). Записные книжки Блока, частично утерянные, хранят безмолвие о суфийском танце, порой являя отсветы гармонии, потому что А. Блок – прежде всего «дитя добра и света», которому обещается не «вечное возвращение» (Ницше) к «ледяной ряби канала», но воскресение в мире им самим преображаемом стихотворением, которое – вихрь, танец, музыка и образ:

Лирика А. Блока – откровение, напоминает современный поэт, блоковское время проступает сквозь наше, и в этом наложении оживает блоковский «Балаганчик» срывания масок в трагедии, обернувшейся фарсом в большом времени, где приходиться «притворяться непогибшим» и восставать ради живого Слова, в котором и ради которого преодолевается несвобода жеста и смысла.

 

Литература

1. Белый А. Пушкин, Тютчев, Баратынский в зрительном восприятии природы. Биржевые ведомости. 1916. 26 июля.

2. Белый А. Символизм. Книга статей. М.: Книгоизд-во «Мусагет», 1910. 633 с.

3. Грасе д'Орсе. Язык птиц: Тайная история Европы / Пер. с франц. В. Ю. Быстрова. – СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2009. 334 с.

4. Джонсон, Дональд Бартон. Миры и антимиры Владимира Набокова / Пер. с англ. Т. Н. Стрелковой – СПб.: «Симпозиум», 2011, 352 с.

5. Набоков В. В. Бледное пламя. Роман. Собр. соч. американского периода в 5 т., Т. 3 / Пер. с анг. С. Б. Ильина и А. В. Глебовской, – СПб., «Симпозиум», 1997. 704 с.

6. Набоков В. В. Приглашение на казнь. Роман. Кишинев: Литература артистикэ, 1989. 653 с.

7. Набоков В. В. Смотри на арлекинов. Роман. Собр. соч. американского периода в 5 т., Т. 5 / Пер. с анг. С. Б. Ильина, – СПб.: «Симпозиум», 1997. 314 с.

8. Низами Гянджеви. Сокровищница тайн. Поэма / Пер. с фарси: К. А. Липскерова, С. В. Шервинского. – Баку: Язычы, 1982. 259 с.

9. Филимонов А.О., Большакова С. В. Вневник – толковый словарь вневизма. Вневизм как игра и словотворчество // Второй Петербург, № 23. СПб., 2014. 279 с.

10. Филимонов А.О. Внесловник. Неологизмы [Электронный ресурс] // Вневизм. Новое литературно-философское направление. URL : https://vnevizm.liveforums.ru/viewforum.php?id=22 (дата обращения: 09.01.2022)

11. Филимонов А.О. Петербургская комедия. Поэма [Электронный ресурс] // Вневизм. Новое литературно-философское направление. URL : https://vnevizm.liveforums.ru/viewforum.php?id=34 (дата обращения: 10.01.2022)

12. Хёйзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. / Пер. с нидерл, сост. и вступ. ст. Д.В. Сильвестрова; Коммент. Д. Э. Харитоновича – М.: Прогресс – Традиция, 1997. 416 с.

13. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. Избр. статьи позднего периода тв-ва. М., Высшая школа, 1991. 198 с.