Онтологические прогулки

 

 

 

Если все обычные живые существа в своем сознании неразрывны со средой, их окружающей, то каждый человек, находясь, как и они, в этой среде вместе с ними, отделяет в собственном сознании себя от среды и прочих людей.

На этом основании он уже способен по собственному разумению взаимодействовать как со средой, так и с другими людьми.

Тем самым человек попадает в новые в сравнении с остальным живым миром отношения, которые он так или иначе понимает и даже в определенной степени может ими управлять, меняя их по собственным планам в зависимости от настроения и сообразительности.

Степень разумения у каждого человека различна, отношения между людьми вследствие этого разнообразны. Тем не менее, самосознание, делающее это существо человеком, сразу же обращает его заинтересованное внимание на окружающие вещи и людей с позиции обладания ими под другим углом по сравнению с другими живыми существами.

Это стремление к обладанию фиксируется в уме человека в основном трехзвенно.

Во-первых, обладание, обеспечивающее его персональное выживание, как-то: еда, жилище, орудия для добывания еды и т. п.

Во-вторых, обладание партнером противоположного пола для продолжения рода.

В-третьих, обладание всем остальным, что только возможно захватить.

Первые две позиции в основном совпадают с потребностями любого живого организма, которому требуются и еда, и нора, и зубы или когти, а также, как правило (есть еще и другие формы размножения), половой партнер.

Это совпадение объясняется необходимостью взаимодействия низшего сознания через органы чувств со средой для поддержания метаболизма, работоспособного состояния организма, его роста, воспроизводства и т. п., что происходит автоматически, на основе генетической памяти, и отчасти, инстинктивно-рефлекторно, не требуя осмысления. Напротив, попытка осмысления столь сложной работы организма на данном уровне с вмешательством в нее человека чаще всего приводит к плачевным результатам. Человек, таким образом, в данной ипостаси так же неотделим от среды, как и остальные живые существа.

Что же касается последней позиции, то такое живое существо как человек, отчасти отделенное от среды в своем сознании, пытается каждое мгновенье понять выгоду от нее и использовать эту выгоду в борьбе с конкурентами. То есть присущий каждому живому существу естественный эгоизм, ограниченный у существа только необходимым для выживания, человек трансформирует в своем сознании в планомерное стремление захватить и подчинить себе всё, даже если эта данность пока ему и не очень-то нужна.

Эта потребность к захвату, которая в обычных живых существах имеет различные естественные ограничения, например, в питании, температуре воздуха или воды, в виде противодействия живых существ иных видов (хищников для парнокопытных), для сообществ людей, вырвавшихся на свободу вследствие понимания своей роли в этой среде, и имеющих ряд искусственных средств для эффективного противодействия среде, не ограничена ничем, кроме естественных возможностей интеллекта, органов чувств, технологической оснащенности, а также, с другой  стороны, страхами, предубеждениями, религиозной мнительностью, здравым смыслом и т. п.

Однако при малейшей возможности человек стремится всё, что находится в поле его зрения, сделать своим. И здравый смысл, и сознание кратковременности собственного существования, как правило, тут не способны устоять перед инстинктом потребления в расширительном смысле: вещи, деньги, власть, известность и т. д.

Таким образом, лицемерно утверждая обратное, отделаться от страсти к владению человек в обычной жизни (не в схиме) не в состоянии.

Поэтому можно беспроигрышно играть на только возрастающей страсти человека к потреблению. Это и происходит при капитализме, который основан на кредитных отношениях. Тем самым большая часть людей закабаляется практически на всю жизнь погружением в товарное потребление, которое только растет, обеспечивая доход капиталистам и деградацию населения в его сосредоточении на самом ничтожном из ценностей мира. Но всему есть предел, хотя бы в ограниченности ресурсов. Войны за них, недовольство обделенных, падение культуры, повсеместный рост зависти и разобщенности не обещает ничего с этой стороны, кроме распада цивилизации.

С другой стороны, так же беспроигрышно, можно играть на этой же струне с противоположной позиции, утверждая уверенно и благородно, что собственность есть зло, которое надо искоренить, чтобы достигнуть, наконец, всеобщего блага, счастья и процветания, избавившись от язв капитализма.

Марксисты и им подобные, отчасти по близорукости, отчасти лицемерно, игнорируя естественную страсть любого человека к владению, совершили в собственной фальшивой теории подмену этого неизбывного стремления каждого живого существа к владению противоречиями между трудом и капиталом, бедностью и богатством, уничтожение которых якобы должно привести сообщество к всеобщей любви и благоденствию.

Практические результаты этого подхода таковы.

За последние сто лет в ряде стран в результате революций и переворотов указанные противоречия были сняты, акулы капитализма были изгнаны или уничтожены, их собственность была отчуждена в пользу якобы всенародного государства с запрещением частной собственности.

Результат оказался весьма огорчительным как для населения этих стран, так и для самих государств.

Дело в том, что отнятая у людей собственность никуда не делась, а просто перешла в руки уже не капиталистов, а государственной бюрократии со всеми их прихлебателями на правах полного распоряжения ею этой узкой группой лиц у власти.

Бюрократическому аппарату, по определению, до людей нет никакого дела. Народ для бюрократии есть лишь орудие для достижения собственных целей, которые никак не связаны с благосостоянием и процветанием граждан собственных стран.

Эффективно распоряжаться собственностью, попавшей в ее руки, бюрократия в планово-распределительной системе якобы социализма, не способна без энтузиастов-собственников. Это приводит к катастрофическому отставанию в экономике от развитых капиталистических стран, низкому уровню жизни населения.

В конечном итоге все «социалистические» страны, кроме Северной Кореи и Кубы, вернулись в лоно капиталистических отношений, но и там они оказались, по сути дела, изгоями.

Через определенное время, почувствовав свою ущербность, обнищавшее и недовольное население стало активно выражать желание вернуться назад в распределительный социализм, по-видимому, посчитав его меньшим злом.

Получается, что оба этих магистральных направления развития цивилизации являются тупиковыми.

Сосуществование частной и государственной собственности в рамках государственной бюрократии, как показала недавняя практика, менее эффективно в любых ее пропорциях по сравнению с капиталистическим способом производства с элементами планирования. Причиной этого является неустранимость противоречий между частными собственниками и государственной бюрократией, для которой собственные интересы превыше всего.

Вследствие этого государственно-бюрократический капитализм не способен к наиболее эффективному экономическому функционированию, что характерно для капитализма с элементами планирования, и, таким образом, страны с экономикой в виде государственно-бюрократического капитализма явно проигрывают в конкуренции с ведущими капиталистическими странами.

Но капитализм в лице собственной лидирующей части – международных монополий – при всей своей эффективности, – основан на лозунге «Разделяй и властвуй».

Поэтому монополистический капитализм, в основном в лице транснациональных корпораций, без стеснения грабит развивающиеся страны, которые оказываются вечными должниками вследствие подкупа их элит заинтересованными группами монополистического капитала и превращения властных структур развивающихся стран в компрадоров, обеспечивая населению ведущих капиталистических стран более высокий уровень жизни и оставляя население развивающихся стран в перманентном состоянии раздрая и нищеты.

Тем не менее, капитализм лишает и граждан собственных стран перспектив развития, погружая их в пучину потребления, которому есть как ресурсный предел, так и предел, заключающийся в сужении сознания человека до уровня свиньи, непрерывно чавкающей и не обращающей внимания на всё остальное.

Кроме того, обделенное население стран, не относящихся к «золотому миллиарду», начинает поддерживать экстремизм разного толка, ведущий к войнам, неконтролируемой миграции и прочим всё нарастающим эксцессам.

Выхода из этой ситуации, если, конечно, не обманывать себя дальше, что всё как-то образуется, не просматривается.

Однако, человек есть лишь орудие сознания, которое покидает человеческое тело, если оно приходит в негодность.

По-видимому, и коллективное сознание человечества должно покинуть цивилизацию, если и она приходит в негодность.

Истинной причиной неизбежного распада любой цивилизации является информационный коллапс, происходящий вследствие ускоренного роста потребляемых информационных потоков (уплотнения собственного времени цивилизации), которому есть естественный предел по объему обрабатываемой информации.

Именно при достижении этого предела в первую очередь, а не вследствие загнивания негодной системы, являющегося лишь следствием, довольно быстро происходят кардинальные сбои в органах управления на всех уровнях: распоряжения властей не выполняются, подача электроэнергии прекращается, транспорт останавливается и т. п.

Начинается всеобщий хаос, развязываются войны за убывающие ресурсы, приходят голод, разложение общественного строя, эпидемии и т. п.

Основные причины завершения процесса развития цивилизации заключаются как в конечности любой структуры в бытии, так и в уровне развития сознания, которое есть двигатель цивилизационного процесса. Этому уровню соответствуют временные границы любой цивилизации трехмерного измерения.

Форма, в которой выражается процесс возникновения и краха цивилизации, есть постепенно нарастающий объем информации, проходящей через совокупное сознание составляющих цивилизацию людей вследствие его развития, приводящего к освоению все новых сфер для мысли и деяний.

Рост информационных потоков означает уплотнение собственного времени цивилизации, поскольку время любого живого существа, а также и совокупности живых существ – в данном случае людей – в действительности есть информационный процесс, в ходе которого материальные объекты распознаются сознанием сканированием им окружающего имеющимися в его распоряжении средствами (органами чувств, в сочетании с обрабатывающими центрами).

Естественный предел этому процессу наступает при невозможности имеющимися средствами, а это – человеческий мозг, эффективно обрабатывать лавинообразный поток информации. На этом пределе (точка сингулярности), проявляясь информационным коллапсом, собственное время цивилизации завершается.

Имеет смысл в данном контексте отметить следующее.

До возникновения цивилизации в архаичном обществе в людях ценились сила, ловкость, знания целебных трав, умение эффективно охотиться, приготавливать съедобные блюда и т. п.

Всё это способствовало взаимодействовать с окружающей средой и конкурировать с остальными живыми существами с минимальным использованием высшего сознания, поскольку вследствие отсутствия письменности, удобных коммуникаций между редкими поселениями, различиями в устной речи обмен знаниями и умениями был затруднен, абстрактное мышление, логические построения находились в зачаточном состоянии.

В результате, для выживания и развития в дополнение к инстинктам и рефлексам приходилось применять практически лишь такое сочетание высшей и низшей форм сознания как озарения шаманов.

Внешне первобытные люди мало чем отличались от приматов.

Тем не менее, их основная особенность состояла в появлении и постепенном развитии высшего сознания, так как они уже осознали себя в некоторой степени отделенными от среды и, вследствие этого, стали пытаться использовать ее не только инстинктивно и рефлекторно, но и целесообразно – планируя свою деятельность не на один день вперед.

Они начали преобразовывать собственное окружение, строя разнообразные укрытия от непогоды, придумывая разные способы приготовления пищи, изготовления и применения орудий труда и охоты, облегчающие эти занятия.

Высшее сознание для живого существа означает появление у него дополнительных формообразующих способностей, наличие которых он осознает.

В частности, глядя на отполированную дождем гладкую поверхность камня или поверхность дождевой лужи, живое существо, осознающее себя в изменении окружающего для определенных целей, понимает, что там находится именно его отражение, и это обстоятельство дает ему возможность изменить свой внешний вид, заплетя косички или сменив одеяние. Подобное понимание, это существо-человек также пытается применять и искусственно, изображая, например, на камне охрой себя на охоте за животными.

Подобная самодеятельность, проистекающая из возникшего понимания собственного нахождения в текущем времени с ночью и днем, закатами и рассветами, зимой и осенью, к которым уже можно применяться со знанием дела, не могла основываться только на инстинктах и рефлексах. В дополнение к ним человек постиг себя как существо, пребывающее не только среди вещей и соплеменников, но и отдельно от них.

Иначе говоря, он приобрел понимание собственного существования в мире со всей свободой проявления активности, которую он способен выказать сознательно в имеющемся окружении.

Подобное осознание существования себя в мире, или самосознание у всех остальных живых существ присутствует лишь в рамках приспособительных реакций на вызовы окружения, прежде всего, вследствие непонимания ими собственного нахождения в текущем времени, в отличие от человека, что дает ему в своих сообществах возможность отойти от сугубо адаптивного существования в природе в сторону продуманно-целевых действий, вплоть до креативных.

Удачные примеры использования нового свойства передавались потомкам как устно, развивая речь, так и с попытками фиксировать их в виде рисунков, что в конечном итоге привело к возникновению письменности и существенно ускорило развитие человеческих сообществ, благодаря накоплению и передаче опыта в виде наглядных посланий, указаний, советов.

Попытки не только охотиться, но и отбирать некоторых животных для разведения привели к возникновению скотоводства, а сбор плодов и злаков постепенно перерос в рассаживание ряда злаков и плодовых деревьев.

Появившийся вследствие этого избыток продуктов послужил основанием для развития обмена ими, который со временем преобразовался в торговые отношения.

С появлением новых отношений, и образованием тем самым цивилизационной схемы, к знаниям и умениям добавилось частное владение имуществом, добытым различными, в том числе и неправедными способами, превышающим естественные потребности человека.

Понятно, что любой вещью можно распорядиться во благо не только себе, но и людям, и наоборот.

В архаичном обществе частная собственность отсутствовала, так как продукты, вещи распределялись на всех равномерно. Такой подход диктовался выживанием всего сообщества в силу низкой производительности тех же вещей и продовольствия. Естественно, потребляемые вещи и продукты считались благом именно для всех. Поэтому термин «добро» с тех времен имеет два значения (смысла): добро-вещи и добро-благо.

В русском языке термин «добро» и сейчас понимается, с одной стороны, как вещи, имущество, достаток; а с другой стороны, как благо, хорошее, полезное, честное.

В английском языке термин «добро» (good) так же понимается, как вещи, продукты (goods), и как благо, благость (good).

Таким образом, понятие добро имеет значение не только в качестве вещей, продуктов, но оно трансформировалось в термины «добрый», «доброта», «благо», то есть в некую позитивную нравственную категорию.

Однако это первоначальное отношение к потребляемым вещам и продуктам в виде общей собственности с развитием торговых отношений, формированием государств, различных сословий начинает терять свой изначальный смысл, превращаясь из добра для всех в имущество для отдельных обладателей.

Таким образом, добро-вещь в развитом обществе начинает пониматься не в качестве общего блага, а как благо для конкретных (частных) собственников вещей. Другими словами, добро (имение, владение) переходит в представление людей в пользование этого добра (имущества) только во благо его владельцев.

Аналогичный процесс трансформации «добра» в «имущество» произошел не только в России. Например, в английском языке good – благо с незначительной добавкой в виде «s» (goods) переводится как товар, имущество.

По-видимому, для устранения двусмысленности термина «добро» в русском языке появились такие понятия общего блага, благополучия, как «хорошо», «ладно», а в английском языке – термин «well» (хорошо, отлично, удачно, благополучно).

Естественно, обделенные имуществом, посчитали такое положение для себя несправедливым, фальшивым, бесчеловечным, что не могло не вызывать у них досады и ее крайнего выражения – злобы. Все эти термины в различных языках имеют родственные корни, и их смысл сводится именно к плохим отношениям, причиной которых является различная степень владения собственностью.

Поэтому, скорее всего, термин «зло» возник именно во время формирования собственнических отношений с закреплением владения законами в противовес слову «добро». Эти термины выражали тем самым противоположное отношение людей к собственности, которая может быть и добром в смысле общего блага, но является чужим и несправедливым в соотнесении с конкретными собственниками, провоцируя ненависть, злобу, что можно обобщить термином «зло».

Так, одно и то же образование – вещи – в разных отношениях произвело два полярных понятия, которые как в религии, так и в морали превратились в якобы вечно существующие категории – добро и зло. Их различная трактовка не меняет первоначального смысла этих категорий потому, что, как было указано выше, эти понятия возникли в отношении владения, и не более того.

Однако в религии это противоположное отношение к владению в умах людей превратилось в вечную борьбу добра и зла в мире.

То есть религия игнорировала, а скорее, не захотела понять указанный выше исток происхождения добра и зла, абсолютизировав эти понятия под предлогом необходимости борьбы света с тьмой, хотя на самом деле речь идет о различных намерениях людей, которые вытекают из противоречивости низшей и высшей форм сознания в каждом человеке, находящихся в перманентной борьбе и столкновениях.

Сгладить эти противоречия невозможно. Поэтому человек развивающейся цивилизации в соответствии с инстинктами низшего (животного) сознания всегда будет стремиться умножать добро (имущество) для себя, считая противников этого процесса конкретным злом для себя.

Высшее сознание, в противовес этому эгоистичному стремлению, будет провозглашать благом раздачу имущества, что наиболее ярко выразил Христос: «Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит Царство Небесное». (Евангелие от Матфея. Гл. 5, п. 3).

В этом высказывании он ясно дает понять, что благо, или добро в мире стремления к владению недостижимо.

Существо категорического императива Канта сводится к благу (добру), то есть к идее совершения поступков человеком в отношении остальных людей таким образом, как если бы он совершал их для себя.

Тут – в своем категорическом императиве – Кант так же отрывает «добро» от естественных причин, идеализируя тем самым человека искусственным отстранением от его животной природы (низшего сознания).

На самом деле, неустранимость производного от низшего сознания человека эгоцентризма отрицает приведение человека и человечества к абсолютному добру (благу) и гармонии, но провозглашает непрестанную борьбу в рамках добра (собственности).

Любопытно также, что для человека степень владение самим собой определяется понятиями «ум» и «мудрость», которые до сих пор четко не прояснены, хотя о них существует множество рассуждений, но все они не имеют под собой четко очерченной базы.

На самом деле, ум, интеллект, разум, рассудок есть продукт той или иной эффективности действия центров, обрабатывающих поступающую информацию от органов чувств, что вполне сопоставимо с работой компьютера, который, как известно, самостоятельно ни Америку, ни новые законы открыть не способен.

Рассудок действует в любых живых существах.

Так что, с помощью ума осуществляется более или менее эффективное взаимодействие человека с окружающей средой и соплеменниками. Поэтому ум, как ни странно, стоит ближе к низшему сознанию в человеке, чем к высшему. Ум, стало быть, прагматичен, и этим ограничен.

Преобладание рассудочной деятельности, в сущности, подобной работе искусственного интеллекта, за исключением целеполагания, проявляющегося в ходе этой работы, практически, лишает эту деятельность творческих подходов.

Такие индивиды предпочитают большей частью использовать рассудок, логику, не стремясь собственными усилиями к новому, а добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.

Как правило, эти разумные люди не выходят за рамки несложных умозаключений, абстрактных форм формальной логики, и лишь иногда использует элементы диалектики. Характерным примером подобного подхода является математика. Знаковая и устная формы общения применяются разумными в основном для достижения утилитарных целей.

Эффективность собственных умозрительных (абстрактных) конструкций проверяется на практике, то есть в целенаправленных действиях, как правило, сообща, в том числе в культуре, потреблении естественной среды, в частности, в пищу, в изготовлении и потреблении искусственных предметов, а также в обмене всего, что есть посредством какого-то эквивалента (денег). Открытая для людей форма этого процесса отличает их от животных, инстинктивно-рефлекторное общение которых со средой им самим не открывается.

Рассудочный подход разумных к жизни позволяет им обнаруживать новые отношения предметов и явлений только в ином сочетании известных предметов, а новые предметы – только сочетанием известных частей по-другому – в соответствии с логическим построениями в соотнесении с собой.

Например, они могут придумать стул, увидев, что на табурете у стены сидеть удобнее, и добавляют к табурету спинку. Они могут использовать дрова для обогрева, но придумать газовую горелку они не в состоянии, поскольку для ее конструирования сочетания известных предметов недостаточно – требуется построение новых моделей из механических конструкций с применением законов горения и теплопередачи, хотя при получении соответствующего шаблона, они могут штамповать горелки в любом количестве, и даже несколько совершенствовать их по эффективности действия и по дизайну.

Такого рода субъекты не имеют особенного желания выйти за пределы рассудочности, то есть шаблона, как в вещах, так и в отношениях между собой.

Привычный стандарт диктует им жить как все, потребляя то, что есть, создавая вокруг себя среду искусственных и естественных предметов только для того, чтобы регулярно обновлять ее, находя в этом непрестанном процессе удовлетворение.

У них нет понимания, что погоня за потребительскими ценностями является довольно однообразной и никогда не дает результата, полностью удовлетворяющего человека.

При таком поведении человек фактически выказывает предпочтение монотонному существованию – как бы жизни-сну с редкими моментами пробуждения, которые, как правило, инициируются внешними обстоятельствами (женитьбы, развод, новая работа, болезни, смерть близких людей и т. п.).

Прожив свою жизнь, подобные разумные существа с удивлением обнаруживают в ней, в сущности, отсутствие интересного и выдающегося именно потому, что старались следовать прагматическому подходу.

В этом отношении они удивительно схожи по поведению с животными, для которых, хотя они и не умеют рассуждать и ставить перед собой цели по изменению окружения, то есть выходить за пределы адаптивности, главным является получение ощущений.

Однако самосознание, присущее людям, имеет свойство целенаправленного стремления к новому, интересному, а не только к потребительским ценностям, благодаря чему обеспечивается развитие хозяйствования, науки, техники, культуры, а значит, индивидуального, а также общественного самосознания сторону отхода от первобытной дикости.

Поэтому всегда находятся люди с немалой склонностью к погоне за необычным, новым и интересным.

Им скучно жить в однообразных ситуациях, пусть они даже и вполне благополучны.

Им также не интересны длительные рассуждения, тщательные выкладки, действия по шаблонам.

Кроме того, повышенный эгоцентризм их природного (низшего) сознания непременно подталкивает их к изысканию возможности доминировать, выделившись из толпы хотя бы и на ниве достижения чего-то нестандартного, а альтруистичная часть самосознания, в свою очередь, так же поддерживает это стремление из-за просматривания в нем пользы для всего общества.

Подобное позитивное взаимодействие обоих форм сознания, обычно противодействующих друг другу, нередко дает столь же положительный результат, особенно при наличии у данного энтузиаста определенных способностей. Примером этому могут быть не только великие ученые и художники, но и многочисленные изобретатели различных технических новинок – от мелких, вроде зубной щетки или скрепок для бумаги, до таких крупных – как турбины или насосы.

Таким образом, их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает этих деятелей отнюдь не с позиции потребления каких-то благ – им интересен сам процесс.

Правда, массово, результаты их деятельности весьма посредственны, в основном из-за недостатка образования, терпения, дарований, но отказываться от столь привлекательной деятельности они не собираются, производя массу ненужного и даже вредного, однако именно они в своих сравнительно немногих действительно талантливых творцах «двигают» научный, технический и культурный прогресс, делая жизнь более комфортной и вместе с тем отдаляя всё больше людей от чисто потребительского отношения к жизни приобщением их к техническим и культурным новинкам, то есть повышая уровень их самосознания в отношении как индивидуального, так и общественного альтруизма.

Тут же можно отметить практическое отсутствие женщин в этой когорте творческих личностей. Женщин почти нет ни в числе изобретателей, ни в рядах полководцев, ни среди философов, крупных идеологов, религиозных авторитетов и т.д.

Однако же они всеми силами стремятся сохранять очаг семьи, занимаются детьми, работают учителями, врачами, бухгалтерами, канцеляристами всех мастей и т.п. То есть они являются ярким примером консерватизма во всех отношениях, и их без колебаний можно отнести к рассудочным существам. Отсюда видно, к чему более всего склонна рассудочно-целенаправленная деятельность и как она важна для развития в качестве «почвы» для «прорастания» всего прочего.

Под мудростью же люди интуитивно понимают владение человеком более высокого, чем ум свойства, которое они определяют как взгляд на всё происходящее со стороны; этим свойством обладают немногие, и оно, более чем с умом, связано с повышенным уровнем самосознания.

Действительно, высшее сознание дает возможность человеку понять самого себя. Оно присуще всем людям, но осознают его присутствие в себе и способны этим пользоваться немногие. Понимающие это присутствие могут посмотреть на себя со стороны, увидеть собственные недостатки и преимущества, оценить их, но не для того, чтобы успокоиться в сознании собственного знания и, некоторым образом, превосходства, а для того, чтобы определять смысл собственной активности.

Сам же этот смысл по большому счету состоит не в стремлении к чему-то потустороннему, не в стремлении к всеобщей гармонии и не в стремлении к устоявшимся ценностям этого мира, но – в стремлении к постижению нового, манящего, представляющегося наиболее справедливым и вместе с тем дающего наибольшую степень свободы на данном уровне развития цивилизации. Мудрость бескорыстна, и тем самым – безрассудна. Примером этому является античный философ Платон с его воззрениями на справедливое переустройство государства, где все будут равны и благоустроены, за что и пострадал от сицилийского тирана Дионисия I – был продан в рабство.

Однако высокий уровень самосознания в его альтруистической ипостаси существенно затеняет эгоцентризм животного сознания человека-мудреца, в значительной степени лишая его энергии и креативности.

Поэтому мудрецы большей частью склонны не к действиям, а к созерцанию, тем более что они в общем-то, но не всегда, понимают «неисправимость» имеющихся общественных отношений с достижением полной общественной гармонии и справедливости для всех.

Но доказать это они не могут, а заставить всех остальных поверить себе они так же, за редкими исключениями, не приводящими ни к чему благостному, не способны.

Бывает, конечно, что некоторые из них, как тот же Платон, по молодости, по глупости или в результате уверования в ту или иную собственную или заимствованную теорию, пытаются попробовать достигнуть блага для всех, затевая перевороты или революции, но увы, с одним и тем же результатом.

Иногда они пытаются давать советы правителям, надеясь надоумить их на хотя бы на относительное гармонизирование общественных отношений. Советы этих мудрецов, которые не вполне мудры вследствие непонимания ими психологии правителей, государи могут выслушать, но они не способны их воспринять своим формалистическим, консервативным рассудком, в котором всё заранее расписано, известно и понятно в отношении к власти и народу, вследствие чего, они, как вполне разумные люди поступают по-своему, и всегда (и напрасно) смеются над мудрецами, сулящими приход бед (эффект Кассандры).

Как бы то ни было, но мудрецы, в отличие от остальных индивидов, способны наиболее оптимально сочетать по необходимости целевые программы самосознания, опыт, знания и умения с программами жизнеобеспечения собственного низшего сознания ради понимания происходящего, ставя себя в наиболее выгодное положение предвидением направления развития событий.

Поэтому, на всю череду происшествий они смотрят как бы сверху, без особых размышлений, а развитие событий для них очевидно, хотя истинный механизм этого движения и его причины могут оставаться для них непонятными.

В результате, они редко попадают впросак, заранее предвидя ловушки и соблазны, да и потребительские ценности мира для них не интересны и поэтому времени не отнимают.

Они большей частью наблюдают и сожалеют, поскольку понимают, что «умников» у власти им не переубедить.

Однако, мудрецы живут не на отдельном острове, и им приходится, так же как и всем остальным, страдать от произвола и предвзятости «разумных» людей, за деревьями (пользы) не видящих леса (перспектив), но, как правило, стоящих у власти в силу своей прагматичности и неразборчивости в средствах.

Таким образом, истинные мудрецы выполняют роль наблюдателей в бытии, являя крайнюю степень пассивности активного своей сознательной бездеятельностью. Тем самым они выказывают ограниченность даже самого продвинутого индивидуального сознания, полагающего, что мир есть нечто неуправляемое или же, напротив, считая мир управляемым неведомыми силами с целями, недоступными для понимания человеком.

Стоит еще отметить явную разницу мудрецов в их сравнительно редкой когорте: некоторые из них, проявившие себя в качестве известных мыслителей, философов, советников королей и президентов – это как раз те, которые поглупее.

Они пытаются поучать население, что, в общем-то, совершенно бессмысленно само по себе, непосредственно или через правителей, на недостаточной или ложной базе, поскольку в построении теорий (учений) самонадеянны и безапелляционны, ставя себя высоко, так как полагают, что если они что-то прозрели, то под это можно подвести «правильную» базу, которая у каждого из них своя.

Они чаще всего воспринимают ответы на свои вопросы в озарениях превратно или частично, но, тем не менее, они искренне уверены в оригинальности и вечной истинности собственных учений и провидческих подходов, как например, Шопенгауэр, теория которого о мире как воле и представлении несуразна во всех отношениях, поскольку в ней на ведущее место он ставит слепую силу.

Особой вредоносностью в этом ряду «мыслителей» выделяются своими «талантами» религиозные (Кальвин, Лев Толстой) и социальные (Карл  Маркс, Альфред Розенберг) идеологи и философы-путаники, при непосредственном участии которых (и позже) возникло немало бед для многих народов.

Если же подобные мудрецы-мыслители получают возможность непосредственно претворять собственную или заимствованную идею-фикс (теорию, учение) в жизнь, становясь правителями (Робеспьер, Ленин, Гитлер), причем обязательно диктаторами, поскольку не могут доверить это претворение кому-то еще, чтобы не испортили, то результат известен: кровь льется рекой, справедливость в их понимании торжествует, идея воплощается вроде бы как предписано, но довольно быстро и неизбежно лопается, как мыльный пузырь.

Те же из мудрецов, которые поумнее, уходят в тень, поскольку понимают, что сделать ничего в бурлящем котле жизни невозможно – никакая путеводная звезда ни для отдельного индивидуума, ни для всего человечества не просматривается.

Им хорошо известно, что прогресс в виде постепенного улучшения жизни всё большей части людей в относительном и абсолютном выражении, их окультуривание, следование ими декларациям о всеобщей любви и дружбе, а также толерантности довольно быстро приводит целые народы к деградации и последующему подчинению «диким» народам или исчезновению, на что явственно указывает история и отчасти происходит в настоящее время (напор ислама).

Поэтому истинные мудрецы понимают, что всё должно идти, как идет, поскольку смысл существования не только человека, но и всего живого заключается в борьбе, конкуренции, возникновении противоречий и их преодолении, отрицании старого новым, что в социуме часто выражается в несправедливости для многих.

Что же касается прогресса, то «виноваты» в нем отнюдь не мудрецы и не правители, а креативные индивиды.

Они придумали паровоз, лампочки, компьютеры, ракеты, атомную бомбу, карточные игры и футбол, а не остальное «болото» разумных, которые могут только штамповать по шаблону и пользоваться штамповкой.

Без гармоничного сочетания высокой степени эгоцентризма природного сознания и самосознания в его альтруистичных особенностях, наиболее эффективно проявляющегося в творческих личностях, а не в мудрецах и прочем населении, люди в своих сообществах не смогли бы приобрести максимально возможный темп технологического и культурного развития по сравнению с любыми предшествующими периодами развития живого.

Следовательно, полное уничтожение противоречий, в частности, в социальной жизни (гармония) невозможно. Тем не менее, стремление к гармонии не возбраняется, но она остается, подобно горизонту, всё время ускользающей.

Формула «труд создал человека» так же причастна к владению. Ее смысл сводится к тому, что живое существо вдруг овладело собой (поняло себя как отдельное от среды) с помощью труда.

Сомнительность этого утверждения не стоит доказывать, поскольку известны многие чрезвычайно трудолюбивые существа, которые сотни и десятки миллионов лет так и остаются в том же качестве, например, термиты, пчелы, некоторые виды обезьян, умеющие собирать и обрабатывать плоды коллективно.

Очевидно, все эти живые существа, умея трудиться, не имеют высшего сознания (самосознания), которое, являясь специальной программой самообучения и постижения, не вырабатывается трудом, а вкладывается в живые существа, потенциально способные к труду и обладающее гибким интеллектом. Именно этот качественный переход от низшего сознания к сочетанию низшей и высшей форм сознания не может объяснить наука, так и не нашедшая ни одного убедительного основания для внезапного появления у одного из подвидов приматов самосознания, тогда как аналогичные приматы до сих пор его не обрели.

Данный процесс появления высшего сознания напоминает введение программистом в компьютер дополнительной программы, придающей ему новые функции.

Этим условным программистом может быть только единое сознание голограммы, формирующее бытие в целом через общее время, а также индивидуально – через живые существа, в свою очередь формирующие в рамках общего времени собственное время.

Если оказывается, что какие-то существа потенциально способны овладеть своим временем, то есть понять, что они существуют в нем, то такие существа являются кандидатами на перевод их из слитых со средой существ в существа, способные отделяться от среды сознательно.

Именно так, по-видимому, появился человек, хотя освоить заданную ему программу оказалось не так-то просто, но всё же – результат налицо.

Тем не менее, потенциально любое существо с низшим сознанием есть основа жизни, без которой высшее сознание не может обойтись. Просто живое создает не только базу для проявления высшего сознания, но и – промежуточную оболочку между ним и неживой материей, снабжая человеческое тело практически всеми энергетическими ресурсами, являясь его пищей, а также создает живой и бурлящий фон его жизни.

Человек без низшего сознания есть нонсенс – он не смог бы владеть без него собственным телом, не говоря о взаимодействии с окружающей средой.

Двойственность сознания человека состоит в том, что в человеке прежде всего действует низшее сознание, обеспечивая человеку существование, но вместе с тем всячески препятствуя достижению им высшей гармонии в смысле всеобщего добра и справедливости, то есть того, чего больше всего желает высшее сознание.

Тем самым создается непреходящее противоречие, вызывающее внутреннее напряжение в каждом человеке, выражающееся в его собственных разнообразных и часто противоположных стремлениях, а также в аналогичных отношениях людей друг с другом, являющееся непременной базой для развития как самих этих существ, так и их сознания.

Поэтому, несмотря на все умствования философов и ученых, утверждающих, что гармоничное существование человечества в бытии возможно (золотой век, коммунизм и т.п.), надежды простых людей на счастливый и справедливый финал в бытии повисают в воздухе.

Лучшее – враг хорошего. Вспомнив это выражение, можно сказать, что человек – обладатель низшей и высшей форм сознания – получает не так уж мало, а именно – жизнь, в которой он может проявлять свою сообразительность и свои чувства.

Мысль же о достижении гармонии в бытии приходится оставить, поскольку гармония возможна лишь с исключением из человека низшего сознания, но, человек без низшего сознания теряет и тело, и ощущения, и обрабатывающие информацию центры, то есть он теряет возможность взаимодействия с окружающей средой. Тем самым он лишается пищи, звуков, дыхания, осязания, интеллекта, словом, и чувств, и разума. В результате, у него пропадает и предмет для размышлений. То есть человек превращается в ничто, но этого не может быть, так как он в своем сознании со всей совокупностью живых существ удерживает в существовании всё мироздание, которое всегда находится в нем и воочию перед ним.

Если признать, что сознание вечно, то человек в своем сознании так же вечен, поскольку совокупность всех жизней, в которой проявляется сознание каждого человека, равна дискретной бесконечности.

Трудно придумать лучший способ выразить сознанию себя в вечности.