Абонемент бессрочный на бессонницу...
Помрачневший строй тигровых лилий.
В гобелен седого сентября
Добавляла серебристых линий.
На пожухлой, дремлющей траве
Огоньки росинок зажигала.
На небесной выцветшей канве
Солнечные пятна рисовала.
Стаей межпланетных кораблей
Облака тянулись к водопою...
И взахлеб чирикал воробей,
Пораженный этой красотою...
Писать о феврале навзрыд»
Борис Пастернак, 1912
Увидев вдруг, как сотни лет
Луны серебряную мякоть
Кровавой лапой рвет рассвет.
И осознать предельно ёмко:
Как норов у мороза крут.
Как тонким языком позёмка
Слизнёт намеченный маршрут.
Как путь до точки невозврата
Благими помыслами взрыт.
С раздраем Понтия Пилата
«Писать о феврале навзрыд»
Но… Захлебнувшись знаньем этим
Душой почувствовать вдруг, как –
На расстоянии столетий
Февраль рисует Пастернак.
Переполняя горечью мой кофе.
Вновь я гвоздём судьбы пригвождена
К кресту раздумий на моей Голгофе.
Бегу туда, где, в сумраке вины,
Заря стыдливо приспустила стяги.
Туда, где ты, укравши у жены,
Швырнул мне ласку, словно кость дворняге.
Туда, где я, собой не дорожа,
Шальную жизнь о шип вспорола острый.
Любовь вкушала с кончика ножа,
Не обретя обетованный остров.
И где, в забвенье окунувшись, вспять –
Обручена с болезною тоскою,
Когда любовь ты пробуешь опять
Сравнять с землей не дрогнувшей рукою...
пока небес мы жаждем благодать.
И всё-таки приходится признать –
создатели и ада мы, и рая...
Поверить надо в мудрость бытия,
и жизнью насладиться в полной мере,
и быть счастливым в этой твердой вере.
Раздутое поглубже спрятав – "Я".
Окна занавесила…
В клетке, даже в золотой,
Жить, поверь, не весело.
Под ударами кнута
Истончает кожица…
Мыслей скорбных маета –
Песнею не сложится…
Под музыку осеннего дождя...
Абонемент бессрочный на бессонницу
Я получу в подарок от тебя...
И горьких мыслей четкая разметка
змеистым следом ляжет на чело...
Зачем, охотник, ты стреляешь метко
забавы ради в белое крыло...
В моей квартире Тишина живет.
Не друг, не постоялец, не жена –
Суровая, глухая Тишина.
Я бОльшую нахалку не встречал.
Она ко мне крадется по ночам.
И прошмыгнув по комнатам пустым,
На плечи давит грузом вековым.
И все мои старанья нипочем.
Она теперь хозяйка, даже днём...
И всё бы ничего, да вот на днях,
Ко мне зашёл её товарищ – Страх...
В благих попытках править балом.
Умей – цикличность лет и зим
С открытым принимать забралом.
В пустыне – долгих сорок лет
Блуждай, лишь верою ведомый.
Но сохрани на сердце свет
Звезды рождественской – над домом.
И, яд разлуки пригубя,
В лекарства преврати отравы.
Не стань чужим – прошу тебя –
В слепом желании быть правым.
мысли на белый лист –
Гонит мороку бабью
ветра разбойный свист.
Дождь зачастил, заметно
серость в настрой поддав.
Думать о счастье – тщетно,
видя пожухлость трав.
Словно посланник ранний –
Первый желтеет куст.
Список моих желаний
До неприличья пуст…
Прячет впрок теплоту свою – чуть виновато.
Расцветают леса, чтобы было о чём
Замирать в восхищении нам до заката.
Август выкрасит в цвет серебра ковыли
Раскидает стога золотистого цвета.
Небо яркость прибавит для звёзд, чтоб могли
Мы в стихи собирать красоту до рассвета.
И губами, к живому припав роднику,
Ощущать себя вновь вне пространства, покуда –
Слово первое робко ложится в строку,
И душа сладко мрёт в ожидании чуда.
Молнии мечет взгляд.
Непоправимо грубый
Слов беспощадных град.
Россыпью черных бусин –
Ссоры взрывной экстрим...
Что нам с того, что гуси
Криком спасали Рим?!
Прячет своё тепло.
Прошлое – мрачно, рвано
В мысли опять легло.
По изумруду поля
Луж расплескалась ртуть.
Ржавые гвозди боли
Вбиты по шляпку в грудь.
Ввысь – череда проклятий.
В горсти – мостов зола.
Как-то опять некстати
Хочется мне тепла.
Как неизбежной осени примета.
На черно-сером бархате небес
Ни лучика, ни малого просвета...
Упал на землю журавлиный плач –
Привет для сердца нестерпимо малый...
В песочнице забытый детский мяч
В дожде осеннем моет бок линялый.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы