Дорога добра
Дмитрий Шорскин (07/11/2022)
Дорога добра
Ёжится Дон Кихот.
От бесконечных дорог —
Робок и пуст.
Малый в пути доход,
Главная ценность — добро.
Лишь папуасам важно количество бус.
От бесконечных дорог —
Робок и пуст.
Малый в пути доход,
Главная ценность — добро.
Лишь папуасам важно количество бус.
Общество злых вояк
В мирное время – ворье.
Так повелось.
Если земля – твоя,
Небо над нею – твое!
Даже бродяге кинут когда-нибудь горсть.
* * *
Б.Б. Рыжему
Акционный бройлер радостно кипел,
Прилетев из "Дикси" в старенький казан.
Я, на стену глядя, тихо строки пел
Из "Москвы кабацкой". Толстая оса
Над арбузной коркой в мусорном ведре
Проносилась, как над пальмами "Апач".
И, прервав: "...одрях" и "...золотая дре...",
Друг спросил меня: "А разве ты пропащ?"
...Было больно. Да и больно до сих пор.
Это, в общем, хорошо, и значит, что
Жизнь реальна, а не куплена в сельпо
Под зарплату, как со спиртом полуштоф.
Можно было измениться, скорбь унять:
Всех любимых, но не любящих — простить.
Но мне совесть бы шептала: "Ах ты ж, глядь,
Мне казалось, из котёнка вырос тигр!
Нам казалось, из мальчишки вырос муж!
Всем казалось, ты не тряпка, а кремень!
Хочешь быть собой — тогда себя разрушь!
Хочешь плыть — нащупай дно и встань на мель!"
Друг курил, и, выпуская сладкий дым,
Говорил: "Кто не терял — тот не имел..."
И нас грел мой дом, похожий на кильдым*,
И смешила жизнь, похожая на мем.
Никого не забываю никогда.
Имена пишу в записках, чтоб христов
Гнев минул детей беспечных, и был дан
Божий дар любить их всех. Без дураков.
___________
*кильдым _ бардак, притон, шалман.
* * *
Забрали Родину и веру,
Кормили сказками, да пойлом.
И стали люди слушать зверя,
Работать чаще, трусить вволю.
Лежит плохо — в гнездо потащат,
А кто мешает — быстро грохнут.
А скоро — лучше, завтра — слаще,
А с нами — Бог, а ваш рок — сдохнуть.
И жизнь идёт, как та рыбалка:
Была вчера и будет завтра.
И вместо Бога теперь палка,
И счастье, если не по заду.
Марии сын, покорный доле,
Погибнет вновь под благовестник.
В казенном или в желтом доме.
В стране, что вместе с ним воскреснет.
Яркий кадр
Наде
Можно забыть, что нас нет и не будет,
и вспоминать яркий кадр, как в кино:
день в сентябре был оранжево-бурый,
грустный и светлый, как соль-септ-минор.
Ветер с Невы гнал листву по дорожкам,
охал калиткой Румянцевский сад...
Жизни, сложив в медный маленький грошик,
бросили в старый фонтан. Полоса
счастья казалась близка, бесконечна –
след самолета, журавль в облаках.
А на Земле – нечистоты и нечисть,
прошлое. Или синица в руках.
В садике было безлюдно, как в будни
часто бывает. Лишь мы, как бином.
Можно забыть. Нас там нет и не будет,
И вспоминать яркий кадр, как в кино.
«Февраль»
Омск занесён сугробами, деревья
Стоят, как в сказке, в белом куржаке.
Окраины, одной большой деревней,
Дымят печами. В солнечном желтке
Мир отразился и пошёл к закату,
Теряя грани, чёткость... Был сметен
И заиграл тревожную токкату
Ветрами крайне сумеречный день.
На улицах безлюдно, безмашинно,
Но хочется постичь иную тишь,
И, разгоняя снежные пушинки,
Иду туда, где Омь вошла в Иртыш.
Тут ни души. И рушится предметность.
И можно скинуть цепи передряг…
Военный сквозь пургу едва заметен:
Глядит на Батюшковский особняк.
Откуда здесь он, в подранной шинели?
Блестит погон орлами — тускло-рыж.
Я понял… Был он век назад расстрелян.
И вот приплыл на льдине с Ангары.
Казалось, кровь на снеге выступала…
Ветра утихли. Адмирал пропал.
Тень от рябины... А под ней петляла
Украшенная гроздьями тропа.
Февраль скулит как битая собака
Февраль озлоблен, бледен и уныл.
Как вместе с ним безудержно не плакать?
Как не достать из тумбочки чернил?
«Последний герой»
Утром тих и спокоен, как стейк
Из нутра "Бирюсы".
Строю планы пока заправляю постель,
Да ищу под кроватью трусы.
Из нутра "Бирюсы".
Строю планы пока заправляю постель,
Да ищу под кроватью трусы.
За окном не темно, не светло.
Жизнь на стыках гремит.
Завывают и стонут составы метро.
Загорается красно "Магнит".
Жизнь на стыках гремит.
Завывают и стонут составы метро.
Загорается красно "Магнит".
Я – последний герой, я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить.
И не так же – куда-то идти.
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить.
И не так же – куда-то идти.
Злые мамки-гусыни шипят
На детей без отцов.
Тянут за руку в платно-бесплатный детсад,
Как быков на убой за кольцо.
На детей без отцов.
Тянут за руку в платно-бесплатный детсад,
Как быков на убой за кольцо.
Телевизор бубнит о своем,
Прославляя вождя:
Он приедет, уедет, откроет, споет...
Без него — не убьют, не родят.
Прославляя вождя:
Он приедет, уедет, откроет, споет...
Без него — не убьют, не родят.
Я — последний герой. Я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить
И не так же — куда-то идти.
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить
И не так же — куда-то идти.
Последний герой слегка постарел.
Он встает по привычке в районе пяти.
Расхристанный чайник на липком столе...
Так же хочется пить... И не так же – куда-то идти...
Он встает по привычке в районе пяти.
Расхристанный чайник на липком столе...
Так же хочется пить... И не так же – куда-то идти...
Открываю глаза – так же хочется пить.
И не так же – куда-то идти.
И не так же – куда-то идти.
* * *
V.Z.
Я был рожден в империи добра,
Где цвет знамен победных был бардовым.
Флаг Власова — ужасно нефартовый:
Под ним на брата шёл войною брат.
Любой предатель будет умерщвлен,
Любой фашизм закончится гарротой.
В борьбе со злом сближаются народы,
И кто был слаб — становится силён.
Взгляд фюрера заметно потускнел,
Слегка дрожат и непослушны руки...
Последняя весна пробралась в бункер –
Апрель взял негодяя на прицел!
Прикормленных, но бешеных собак,
Что упивались человечьей кровью,
Ждет жуткое похмелье, слезы вдовьи
И ветреный, суровый Бакаллаг*.
Я был рожден в стране, где "Нет войне!"
И "Миру — мир!" — не подлежали цензу.
Лежит мой прадед в братской под Смоленском...
А правнук — утопает во вранье.
_____________
Бакаллаг* _ Бакальский исправительно-трудовой лагерь.
* * *
Ю.Ю. Шевчуку
Я устал от ежедневных сводок,
Я устал от постоянной лжи.
Общество, похожее на свору,
Рвет на клочья собственную жизнь.
Рушатся империи и судьбы,
Рушатся устои, а мораль
Обменяет сын на гироскутер
и на тряпку с лейблом «Polo Ralf…»
За окном давнишняя заброшка
В зарослях крапивы и ветлы.
Пыльная, неровная дорожка
Огибает липкие столы.
Там играли в домино и карты,
На газете чистили сырков,
Пили пиво, осуждали Карла
Маркса и его учеников,
Про вождей травили анекдоты,
Не любили унывать и ныть.
Дед мой – фронтовик, сосед – комроты,
Ненавидящие ад войны.
И тогда понятно было деду
И его друзьям, что всюду цирк.
Родина – не жопа президента,
Родина – тотальный дефицит.
Родина – с Афгана похоронки,
Родина – развал и нищета,
Родина – с портфелями подонки,
Родина – надежда и тщета.
* * *
Москва звучит, как гармонический мажор,
Небрежный, на расстроенном рояле.
Я рад, что мы расходимся краями,
И я, как Кремль, что трижды не сожжен....
Небрежный, на расстроенном рояле.
Я рад, что мы расходимся краями,
И я, как Кремль, что трижды не сожжен....
Я счастлив. Я не вижу дутых губ.
Не вижу пустоты в обёртке яркой,
Не вижу, как наивная доярка
Меняет имя «Юля» на «Суккуб».
Удачи вам! А мне не слышать звон
Колоколов и звук корыт разбитых,
Которые слились в базарный бит, и,
Кажется, Москва – большой Корвон*.
________________
Корвон*_ самый большой вещевой рынок в Душанбе.
Последние публикации:
Служебное соответствие –
(28/01/2014)
Не бойся... Всё ещё придёт. –
(16/01/2014)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
