Комментарий | 0

Дорога добра

 
 
 
 
Дорога добра
 
Ёжится Дон Кихот.
От бесконечных дорог —
Робок и пуст.
Малый в пути доход,
Главная ценность — добро.
Лишь папуасам важно количество бус.

Общество злых вояк
В мирное время – ворье.
Так повелось.
Если земля – твоя,
Небо над нею – твое!
Даже бродяге кинут когда-нибудь горсть.

 
 
 
 
 
* * *
 
                              Б.Б. Рыжему
 
Акционный бройлер радостно кипел,
Прилетев из "Дикси" в старенький казан.
Я, на стену глядя, тихо строки пел
Из "Москвы кабацкой". Толстая оса
 
Над арбузной коркой в мусорном ведре
Проносилась, как над пальмами "Апач".
И, прервав: "...одрях" и "...золотая дре...",
Друг спросил меня: "А разве ты пропащ?"
 
...Было больно. Да и больно до сих пор.
Это, в общем, хорошо, и значит, что
Жизнь реальна, а не куплена в сельпо
Под зарплату, как со спиртом полуштоф.
 
Можно было измениться, скорбь унять:
Всех любимых, но не любящих — простить.
Но мне совесть бы шептала: "Ах ты ж, глядь,
Мне казалось, из котёнка вырос тигр!
 
Нам казалось, из мальчишки вырос муж!
Всем казалось, ты не тряпка, а кремень!
Хочешь быть собой — тогда себя разрушь!
Хочешь плыть — нащупай дно и встань на мель!"
 
Друг курил, и, выпуская сладкий дым,
Говорил: "Кто не терял — тот не имел..."
И нас грел мой дом, похожий на кильдым*,
И смешила жизнь, похожая на мем.
 
Никого не забываю никогда.
Имена пишу в записках, чтоб христов
Гнев минул детей беспечных, и был дан
Божий дар любить их всех. Без дураков.
 
___________
*кильдым _ бардак, притон, шалман.
 
 
 
 
* * *
 
Забрали Родину и веру,
Кормили сказками, да пойлом.
И стали люди слушать зверя,
Работать чаще, трусить вволю.
 
Лежит плохо — в гнездо потащат,
А кто мешает — быстро грохнут.
А скоро — лучше, завтра — слаще,
А с нами — Бог, а ваш рок — сдохнуть.
 
И жизнь идёт, как та рыбалка:
Была вчера и будет завтра.
И вместо Бога теперь палка,
И счастье, если не по заду.
 
Марии сын, покорный доле,
Погибнет вновь под благовестник.
В казенном или в желтом доме.
В стране, что вместе с ним воскреснет. 
 
 
 
 
Яркий кадр
 
                                      Наде
 
Можно забыть, что нас нет и не будет,
и вспоминать яркий кадр, как в кино:
день в сентябре был оранжево-бурый,
грустный и светлый, как соль-септ-минор.
 
Ветер с Невы гнал листву по дорожкам,
охал калиткой Румянцевский сад...
Жизни, сложив в медный маленький грошик,
бросили в старый фонтан. Полоса
 
счастья казалась близка, бесконечна –
след самолета, журавль в облаках.
А на Земле – нечистоты и нечисть,
прошлое. Или синица в руках.
 
В садике было безлюдно, как в будни
часто бывает. Лишь мы, как бином.
Можно забыть. Нас там нет и не будет,
И вспоминать яркий кадр, как в кино.
 
 
 
 
 
«Февраль»
 
Омск занесён сугробами, деревья
Стоят, как в сказке, в белом куржаке.
Окраины, одной большой деревней,
Дымят печами. В солнечном желтке
 
Мир отразился и пошёл к закату,
Теряя грани, чёткость... Был сметен
И заиграл тревожную токкату
Ветрами крайне сумеречный день.
 
На улицах безлюдно, безмашинно,
Но хочется постичь иную тишь,
И, разгоняя снежные пушинки,
Иду туда, где Омь вошла в Иртыш.
 
Тут ни души. И рушится предметность.
И можно скинуть цепи передряг…
Военный сквозь пургу едва заметен:
Глядит на Батюшковский особняк.
 
Откуда здесь он, в подранной шинели?
Блестит погон орлами — тускло-рыж.
Я понял… Был он век назад расстрелян.
И вот приплыл на льдине с Ангары.
 
Казалось, кровь на снеге выступала…
Ветра утихли. Адмирал пропал.
Тень от рябины... А под ней петляла
Украшенная гроздьями тропа.
 
Февраль скулит как битая собака
Февраль озлоблен, бледен и уныл.
Как вместе с ним безудержно не плакать?
Как не достать из тумбочки чернил?
 
 
 
 
 
«Последний герой»
 
Утром тих и спокоен, как стейк
Из нутра "Бирюсы".
Строю планы пока заправляю постель,
Да ищу под кроватью трусы.
За окном не темно, не светло.
Жизнь на стыках гремит.
Завывают и стонут составы метро.
Загорается красно "Магнит".
Я – последний герой, я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить.
И не так же – куда-то идти.
Злые мамки-гусыни шипят
На детей без отцов.
Тянут за руку в платно-бесплатный детсад,
Как быков на убой за кольцо.
 
Телевизор бубнит о своем,
Прославляя вождя:
Он приедет, уедет, откроет, споет...
Без него — не убьют, не родят.
Я — последний герой. Я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить
И не так же — куда-то идти.
Последний герой слегка постарел.
Он встает по привычке в районе пяти.
Расхристанный чайник на липком столе...
Так же хочется пить... И не так же – куда-то идти...
Открываю глаза – так же хочется пить.
И не так же – куда-то идти.
 
 
 
 
 
* * *
 
                                        V.Z.
 
Я был рожден в империи добра,
Где цвет знамен победных был бардовым.
Флаг Власова — ужасно нефартовый:
Под ним на брата шёл войною брат.
 
Любой предатель будет умерщвлен,
Любой фашизм закончится гарротой.
В борьбе со злом сближаются народы,
И кто был слаб — становится силён.
 
Взгляд фюрера заметно потускнел,
Слегка дрожат и непослушны руки...
Последняя весна пробралась в бункер –
Апрель взял негодяя на прицел!
 
Прикормленных, но бешеных собак,
Что упивались человечьей кровью,
Ждет жуткое похмелье, слезы вдовьи
И ветреный, суровый Бакаллаг*.
 
Я был рожден в стране, где "Нет войне!"
И "Миру — мир!" — не подлежали цензу.
Лежит мой прадед в братской под Смоленском...
А правнук — утопает во вранье.
 
_____________
Бакаллаг* _ Бакальский исправительно-трудовой лагерь.
 
 
 
 
* * *
 
                  Ю.Ю. Шевчуку
 
Я устал от ежедневных сводок,
Я устал от постоянной лжи.
Общество, похожее на свору,
Рвет на клочья собственную жизнь.
 
Рушатся империи и судьбы,
Рушатся устои, а мораль
Обменяет сын на гироскутер
и на тряпку с лейблом «Polo Ralf…»
 
За окном давнишняя заброшка
В зарослях крапивы и ветлы.
Пыльная, неровная дорожка
Огибает липкие столы.
 
Там играли в домино и карты,
На газете чистили сырков,
Пили пиво, осуждали Карла
Маркса и его учеников,
 
Про вождей травили анекдоты,
Не любили унывать и ныть.
Дед мой – фронтовик, сосед – комроты,
Ненавидящие ад войны.
 
И тогда понятно было деду
И его друзьям, что всюду цирк.
Родина – не жопа президента,
Родина – тотальный дефицит.
 
Родина – с Афгана похоронки,
Родина – развал и нищета,
Родина – с портфелями подонки,
Родина – надежда и тщета.
 
 
 
 
* * *
 
Москва звучит, как гармонический мажор,
Небрежный, на расстроенном рояле.
Я рад, что мы расходимся краями,
И я, как Кремль, что трижды не сожжен....
 
Я счастлив. Я не вижу дутых губ.
Не вижу пустоты в обёртке яркой,
Не вижу, как наивная доярка
Меняет имя «Юля» на «Суккуб».
 
Удачи вам! А мне не слышать звон
Колоколов и звук корыт разбитых,
Которые слились в базарный бит, и,
Кажется, Москва – большой Корвон*.
 
________________
Корвон*_ самый большой вещевой рынок в Душанбе.
 
Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка