Достоевщина
Владислав Шуршалов (27/04/2023)
Достоевщина
Я не красив.
Я часть уродства,
Но с обостренной чистотой.
Как будто вырезан из воска,
Свечою встал за упокой.
И все равно,
Душа — потемки,
Усопших снова не поднять;
Ведутся в кладбище раскопки,
Но мертвых душ не сосчитать.
Виновных нет
Среди надгробий;
Когда лежать моим костям,
Воскресе тело, чтоб убогий
Конец всему увидел сам.
Немым кино,
Винтажным фото,
С щемящим сердцем набекрень,
С улыбкой, как у «идиота»,
Я видел свет, как видел тень.
Все во мне
Все внутри костенеет и злится,
расцветает безумий стапелия;
Словно поймана синяя птица
и разорвана мной в подношение
не нуждавшимся в точной трактовке
(слово – есть суть искажения):
«Я молю, чтоб вмещалось в толстовку,
что черней череды поражений,
мое горе, вовек бы которое
никогда не посмело покинуть свой дом».
Все во мне превращается в стены,
идеальные блоки из страха –
по кирпичику строят катрены
купола безымянного храма.
Единение с мертвой пустыней,
словно Бог создается из праха:
«Я желаю родиться твердыней,
реинкарнацией быть Нотр-Дама;
Цветам Зла никогда не отринуть,
Никогда-никогда не покинуть свой дом».
Тошнота
Тело предательски прело,
Клейкими стали уста,
Словно живьем горела
Времени нагота.
Страшной угрозой набухла,
Как в отупелом сне,
Паники жирная муха
Язвою на лице.
Вздутое брюхо трамвая,
Вязкий приморский туман –
Все поплыло, открывая
Образов чемодан.
Под напряжением воли
Корень проблемы искал,
Но приумножил вдвое –
Начисто проиграл.
Тело дошло до предела,
Плыли вещей цвета.
Что-то сдавило шею...
Видимо – Тошнота.
Оборот
Собака, от злобы рычащая
На собственный призрак в углу,
В себе познает настоящее,
На прошлое ставит табу.
Ей тесно и будет теснее.
От взглядов в себе не укрыться.
Метайся! Метайся!! Метайся!!!
Ты птица. Ты птица...
Великое ловишь прозрение:
Кричишь. Не кричишь? Замолчал.
В искусстве находишь спасение...
Находишь, но вновь потерял.
Любви представленье разношено,
Как старая в шкафе туфля.
Все вырвано, скомкано, брошено.
Адвайта замкнулась в себя.
Свой собственный хвост догоняя,
Пытаясь стать полным нулем,
Собака – юла заводная –
Осталась обычным зверьем.
Pragma
Все, что когда-то казалось большим,
Будет впоследствии мелко и глупо;
Солнце не вышло и стало чужим,
Прячет вода голой истины трупы.
Шагом неровным к чему-то успеть.
Сразу устану, как выйду из дома.
Страшно немного, но надо стареть:
Начал с простого – и вышел из моды.
Кто бы сказал (не нашелся искомый),
Что понимание всяких основ
Сделает тело мое невесомым
И отрешенным от прочих голов.
Впрочем, не важно, что было большим:
Было ли все – или выдумал кто-то.
Между наполненным или пустым
Выберу множество множеств иного.
На перепутье
Загромождаю двери (весной обезоружен).
В себе замкнулся змеем, я глубоко погружен
В хронические дебри, развалины души –
Плодятся внутри звери (их перевертыши).
Кругом темно и страшно, сам черт не разберет.
Кто сзади подкрадется – утащит и порвет.
Запутался в двух соснах прожорливый паук.
Свисает с каждой Смерть. В дихотомии рук
Ведут по обе стороны костлявые персты,
Куда не повернешь – предчувствие борьбы,
Где левая дорога – свободный дух и сила
(Себя переборов, пройдешь через горнило),
Другая сторона в единстве и служении.
Смеются сестры вечности и требуют решение
(Червем вползает в уши холодный унисон).
Кричу осатанело: «Абсурд и моветон!
Повисли неприкаянно, как на петле лгуны.
Намерения ваши бесчестны и гнусны:
Дороги одинаково закончатся в конце.
Отвар из душ вращается у Смерти в котелке:
Отчетливы их лица. Бульон кипит страстей.
Клыком их измельчите. Не надо мне путей!»
Растаяли, как морок, нелепых сосен прутья.
Очнулся и притих на выбранном беспутье.
Зов из глубины
Я слышу голос – он к себе зовет;
С глубин чернильниц дэймон воет!
Мгновенно кляксой лист заволокнет –
И глас его шантажно смолкнет...
А в горле встали кости чьих-то слов.
Я буквы вымолвить не в силах!
Смотрю, как лис, на морды строчек-псов
С одной лишь мыслью: «Бог, помилуй!
Моих идей безумный карнавал
Из мглы родил калек-уродов!» –
Мой Гений рвал, метал и бунтовал,
Напомнил бьющихся грифонов –
«Мои фантомы тенью у костров
Сливались в танец прокаженных!
Плясали фразой меж листов-шатров
На муз любуясь обнаженных.
Не злой Эреб, что небо заволок,
Меня терзал, сровняв с пороком –
Я сам себе построил уголок,
Где мог, тешась, назваться Богом!»
Я слышу голос... Пробую перо;
С глубин чернильниц демон смотрит.
И я пишу, покуда он ревет,
Боясь, что тот однажды смолкнет...
Последние публикации:
Водевиль –
(11/10/2021)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
