Поэзия

 

 

 

***
весенней похотью взъерошенные дни
спешат куда-то в бабьем лете...
в любом недвижимом предмете
репродуцируют они
зародыш будничной, поношенной тоски,
глазеющий в предутреннюю небыль,
где нагло раздирают чердаки
подол у завтрашнего неба.

 

 

***
желтеет август по ночам,
бродИт опавшими плодами
и набегает холодами
в кровати к здешним именам.

а днем тепло...
но тянется печаль
за неуместно уходящим летом,
как за МК "зажеванной" кассетой
плетется звук...
коробится асфальт

в аэрозольной надписи "прости",
безадресно разосланной по окнам,
и кажется, что целый двор подогнан
под ту, одну... из множества квартир.

 

 

***

в осенней экспозиции окна
пылятся разговоры и тетради.
гниет листва, сорвавшаяся за день,
в сыром остатке выцветшего дна.
швартует вечер мокрые дома,
мое окно и грязный подоконник.
осматриваю листья как садовник -
тетрадные побеги от письма.
в них — ничего! скукоженная явь:
слова, слова... одни слова и скука.
триольным ритмом правильного звука
лишь многоточия. сиди и правь...

 

 

***

1

апрельский вечер на краю земли.
он и она. эпоха – межсезонье.
в закатных красках вязнут журавли
и сумрак опускается ладонью
на мир живых...
прикрыв ему глаза
на двух людей желающих остаться
на грани той возможности касаться
друг друга и не замерзать...

2
апрельский вечер на краю земли.
он и она. эпоха – межсезонье.
в закатных красках вязнут журавли
и сумрак опускается ладонью
на мир живых... архивной тишиной
косятся лики каменных надгробий.
двум силуэтам дышится весной
через ограду проржавевших ребер.

 

 

Падали капли, как из разбитого носа сгустки крови.
Оттепель, ветер. Соседка ведет кобеля,
не знающего ничего о собачьей жизни. И в покрое
его свитера больше человеческого...
чем у некоторых персонажей района. За углом
нарываюсь на фразу: "дай сигарету..." – двигаюсь дальше,
а мусорный пакет издает звуки, словно блюз о плохом
вечере и его составляющих...

 

 

По комнатам разносят свет,
и ложечки звенят в стаканах,
размешивая запах сигарет.
Прозрачность мыслей кроется в гардине,
спадает вниз и прячется туда,
где плинтус, создавая перспективу,
меняет все по прихоти угла.

 

 

Осень в предложном падеже

минорное, сезонное явленье –
молчанье стульев, вечер–сухоцвет.
отсутствуют места захороненья
скоропостижно уходящих лет.
в морщинах лба,
как в некрологах,
минуты нервно семенят.
молчание,
безденежье,
тревога –
скупой постскриптум выходного дня.
на кухне парусится штора,
спит пес,
горит ночник,
взрослеет сын.
в неубранной утробе коридора
пульсируют настенные часы.

 

Перевод

 

Поддатый. На мрачных улицах города N.
Ночь. Забытье.
Где комнатушка твоя?
Заходишь в бар, ища самого себя,
заказываешь скотч и воду.
Долбаные бары-мокрощелки. Их дрянь
частично впитывается в рукава одежды.
Скотч разбадяжен.
Мерзкий притон.
Заказываешь пиво...
Мамзель-Смерть подходит
в вечернем платье. Пристраивается рядом.
Очередной заказ пива...
От нее несет тиной.
Она тычет своим коленом промеж твоих.
Бармен лыбится, волнуется,
не просекает кто ты: мусор, убийца, еб***ый,
или просто идиот.
Заказываешь водку
и вливаешь ее
в свое пиво.
В час ночи в этом мертвецки запуганном мире
узнаешь у Смерти, что с твоей башкой,
т.к. пьешь все, что можно пить...
а все на вкус, как машинное масло.

Затем пошлешь ее
и придурка–бармена.
Поскольку вспомнишь где твоя конура
с комодом, набитым винами.
С плясками тараканов.
В этом совершенстве фанерной дряни,
смеясь когда–то сдохла любовь.

 

drunk on the dark streets of some city,
it's night, you're lost, where's your
room?
you enter a bar to find yourself,
order scotch and water.
damned bar's sloppy wet, it soaks
part of one of your shirt
sleeves.
It's a clip joint-the scotch is weak.
you order a bottle of beer.
Madame Death walks up to you
wearing a dress.
she sits down, you buy her a
beer, she stinks of swamps, presses
a leg against you.
the bar tender sneers.
you've got him worried, he doesn't
know if you're a cop, a killer, a
madman or an
Idiot.
you ask for a vodka.
you pour the vodka into the top of
the beer bottle.
It's one a.m. In a dead cow world.
you ask her how much for head,
drink everything down, it tastes
like machine oil.

you leave Madame Death there,
you leave the sneering bartender
there.

you have remembered where
your room is.
the room with the full bottle of
wine on the dresser.
the room with the dance of the
roaches.
Perfection in the Star Turd
where love died
laughing.