Поэзия

Пускай поэт пеняет мне,
Что затвердил среди тумана,
Где сосны сини в тишине,
Я имя нежное Татьяна.
И что же, будет поделом!..
Все века здания – на слом,
Усадьбы превратим в пивные.
Набьём мешками флигеля,
Забросим нивы и поля,
И это назовём Россией.

Там театр юсуповский шумел,
Беля, румяня, обряжая.
Там мавр в зеркало глядел
И Дездемона крепостная.
Овальны крылышки смежа,
Летала лёгкая Сильфида,
Версалю чуждая душа,
Цветок пред гробом сибарита.
Там – книги пыльные в шкафах
Времён едва ли не Саула;
В тиснёных медных оковах
Тяжёлые инкунабулы.
Гомер, Дидро и Часослов,
Тома богослуженья Рима, –
Всё приютил радушный кров.
Там – титл с гравюрою старинной,
Где бес хромой иль Томас Мор –
Под ней готический набор,
Венец стараний Гуттенберга…

Я помню, распустились вербы –
И стал прозрачен странно дом.
Тиха старинная усадьба;
Фонарь у двери с грустным львом.
Девчушка, как сильфида, в платье,
Как ситец неба – голубом
Бежит по липовой аллее…
И я смотрю – и молодею.

2

Я просыпаюсь рано-рано.
Наместо солнечных лучей
Обрывки сизого тумана
Витают в комнате моей.
И тихо, между сном и явью
Давно ворочаясь, во мгле,
Стихи я давешние правлю
В тяжёлой с ночи голове.
И что за странная привычка!
Но вдохновенье, эта птичка
Мала, сера, как соловей.
И утром сумрачным к рассвету
Она летит в окно к поэту –
И будит песнею своей.

Так вот. В Архангельское летом
Меня возили отдыхать.
Сияла комнатушка светом:
Печь, стол, пружинная кровать,
И никаких тебе излишеств!
Гуляй от города вдали! –
И небо с облаком повыше,
Где мёдом липы зацвели,
В салатовых разнежась рюшах…
Там в древней конуре – Танюша
Со старой бабушкой жила.
Мать приезжала-уезжала;
Глазами синими сияла
И с нами ласкова была.
Нас чаем липовым поила,
Старуха добрая потом:
Цветы пахучие сушила
На полотенчике льняном.
Наутро жарила глазунью,
Журила Таню-хохотунью,
В платке наглаженном своём.

Какие тёмные аллеи,
Как солнце ласково вовне!
Как я тушуюсь перед нею,
Но как светло и грустно мне!
Какая тайна и загадка! –
Из лип сандалию украдкой
Мне кто-то кажет сквозь листву, –
То ли богиня, то ли дева
На тумбе мраморной, а слева
Сатир с отростками на лбу.
Там – трагик греческий в гримасе
Застыл; там белый бюст в кирасе
Без шлема, в мраморных кудрях
На балюстраде, словно птица.
И львы у двери… И пшеница
В дали, в зареченских полях.

3

Печально лето отшумело;
Печально осень надо мной
Досками с трёх сторон одела
Кумиры; плёнкой слюдяной
Вмиг затуманила их взгляды;
Дохнула холодом, дождём,
И под чугунные ограды
Легла промокнувшим листком.
Желто и ало всё в округе,
И только ели зелены.
Какие видите вы сны,
С лучами милыми в разлуке?
Ах, ели, как вы далеко!
Все в шишках, словно Амалфея,
В сосцах которой тяжелеет –
И всё не сякнет молоко…

Что делать осенью в посёлке
Среди дождём размытых глин?
И что описывать без толку
Однообразие картин?
Ворон крикливых над опушкой,
Дворняги мокрые бока;
В келейном шкафчике старушки
Сухарь – остатки пирога…
Переживу на Красносельской
Пору сердечной полутьмы,
Любя, как отрок Царскосельский,
Холмы пуховые зимы.

4

Там столик был под кружевами –
Изделье Вологды. На нём
В оправе зеркало. Часами
Мать Тани жаркими щипцами
Упругий подвивала лён,
Водя в нём синими глазами…
Ах, в мать, как в дочь, я был влюблён!..
Но, моралисты, перед вами
Свою вину я признаю.
Ругайте гневными словами!
Сожгите рукопись мою!
Мне нечего сказать в защиту
Подростка флегматична с виду.
Быть может только… вот беда! –
Не выбирает красота
Ни дней, ни возраста, ни места.
Она – жена, она – невеста.
И даже, страшно мне сказать,
Она порой – и дочь, и мать…
Но та влюблённость – хвост павлиний…
Так смертный грек любил богиню,
На свой языческий манер
Молясь на струнах, например.

5

Там дева над разбитой чашей…
Там разбросало черепки
Забывчивое время наше
Под сенью ивы и ольхи.
Мы о случившемся не помним;
Нам важен глупый результат…
Но как лучи на стенах комнат
И золотятся, и горят!
В разводах старые обои
Приобретают лоск и цвет.
И сердце рвётся молодое
От чистых слёз, что ты – поэт…
А эта девочка с косою,
Как бы сосёнка со слезою
Смолы, слегка опушена –
И только шишечка видна…

Танюша, лета веселее,
Глазами карими блестя,
Зовёт гулять меня в аллеи,
Где с луком голое дитя
Пускает прямо в сердце стрелки,
И тетива играет нам;
И скачут огненные белки,
И ждут, цепляясь, по стволам.

Течёт Москва-река, в кувшинках,
Полужива, полу-желта…
У статуй в мраморных кувшинах
От зноя высохла вода.
Уды не чая караульной,
На зеркале рыбёшка булькнет,
И водомерка проскользнёт.
И Таня берегом пойдёт,
Как бы русалочка босая…
И тут глаза я опускаю…

Лети ты, лето! Камыши
Ещё шумят листвой шершавой;
Ещё в безвременье лежит
Меж лип юсуповских держава.
Дремучий парк зарос – и дик
Без прежней ласки и призора,
Как всеми брошенный старик…

Но мне заканчивать – коль скоро
И дни прошли… Но память дней
В поэме маленькой моей
Проявится, как из тумана
Выходит солнце, горячо;
И имя нежное Татьяна
Не раз я вымолвлю ещё.

2021 – 2022