Поэзия

 

 

 

 

 

 

 

 *  *  *

Собаки лаяли, и лай            
от горизонта отражался,
и было жаль кого-то (жальче
себя самой).
                Пылал
недужно мреющий закат –
так в детском зеве скарлатина
горит.
          А после сумрак длинный
покрыл мой мёртвый сад.
И мало веры,
                что весной
он в полной силе возродится,
и языком не птичьим птица
заговорит со мной...

 

 

 

*  *  *

На святки, так прозрачно и легко,
гадалке – на воде пятно из воска, 
(сгодится и бокал «Мадам Клико»)   
Мне – бледный эмбрион в утробе мозга –   
как будущее, смутная пока –       
зачатая строка.   

Где ритм? Где рифма? Звук и ультразвук?
О Господи, от пренатально мёртвых   
идей, от пошлости родильных мук,      
соплей и воплей про разрыв аорты   
храни меня! И пусть родятся в срок    
всего двенадцать строк. 

  

 

 

 Разговор с ивой   

            

Ветлой ли, ивой назову – едино:
коль называешься плакучей – плачь! –
роняй листву. Предзимняя година –
тому беда, кто нем, но зряч!

Скажи, а воспевать горючим словом
нагие ветви и озяблый ствол
и верить, что весной воскреснешь снова –
корысть иль худшее из зол?

Молчишь. Беседовать с ветлой ли, с ивой –
что биться в лихорадочном бреду.
Но вновь, не убоявшись рецидива,
на берег Эльбы я приду.

 

 

*  *  *    

 
                А не дописанную мной страницу —
                Божественно спокойна и легка,
                Допишет Музы смуглая рука.
                                            А.Ахматова

Чертила Муза на листе овалы
почти прозрачной узенькой рукой.
Потом ромашки в поле рисовала,
Потом – рассвет, обыкновенно алый,
Над непривычно розовой рекой.

Но ритм случился – ритм, стиха основа –
и ожила медлительная кисть.
Вот слово-холст, а вот подрамник-слово
и слово-грунт. И стих стрясётся новый,
и будет, поначалу неказист.

Воспользуется Муза безотказным,
расхожим ямбом (не в чести хорей).
Цитату перепутав с перифразом,
напишет о цыганке жёлтоглазой*–
нет у любви наперсницы верней.

__________
*Стрясается — в дом забредешь желтоглазой
 Цыганкой, — разлука!..
                М.Цветаева

 

 

   *  *  *

Зачем живёт, необоримо,
во мне дурашливое детство,
коль нет испытанного средства
от разгоревшейся рябины?

Я маюсь? Вовсе ни к чему
сегодня майские затеи.
Октябрь неумолимо зреет.
Дозреть и мне, под стать ему?

Не сеять - непрерывно жать!
Экклизиаст о том же: камни,
разбросанные под ногами,
и те, мол, жатве подлежат.

 

 

 

 *  *  *

                Москва... как много в этом звуке
                Для сердца русского слилось!
                Как много в нем отозвалось!
                               А. С. Пушкин

И этот дождь, и этот август вялый,
и голубей промокших жадный взгляд,
большой проспект и переулок малый –
Москва: сейчас и много лет назад.

И для меня "... как много в этом звуке"
соединилось и отозвалось:
высокий слог и просто азы-буки,
без меры – счастья, и без счёта – слёз.

Слезам Москва по-прежнему не верит.
Здесь кто сильней, тот неизбежно прав...
Мне утешеньем, что у Литомериц* –
пусть лик скромней! – великодушней нрав. 

 
__________
*Litomerice - город в Чехии

 

 

 

   *  *  *

Мне не хватает света!      
Июль. Второй четверг
немилосердно лето
сомнению подверг.

Журавлик-оригами,
сухой кленовый лист
метнулся – в реку камень –
безжизнен и землист.

А из-за елей-сосен
и жадно, и темно
заглядывает осень
           в моё окно.    

 

 

 

    *  *  *

Тихо.  Агония жёлтого дня.
Тлеет огарок заката –
костров на Ивана Купалу родня.
Прямо за холмик горбатый
солнце упало – в бездонную тень.
Дробно разбилось на звёзд мириады.
День умирает...
                Да здравствует день!

 

 

 

 Корни мушмулы*

                Что, полная чаша куста,
                Находишь на сём – месте-пусте?
                                      М. Цветаева

Мушмула' у дороги растёт –
чужестранка, немного дикарка.
Цвет весною, а осенью плод –
на чужбине подарком.

Из семьи розоцветных она.
Но ни розы, ни даже шиповник
не спешат признавать связей кровных:
мало чести – когда б Купина!

Корни слабы, но буйной листвой 
не уступит породе купинной.
Мушмулу' породниться со мной
попрошу. И – с рябиной.               
 

 

 

*  *  *

Когда мой молчаливый рот
не в силах губ разъять,
когда в душе то жар, то лёд,
лаптоп, о нет! – тетрадь
возьму. Напишет карандаш
проворных пару строк
про воробьиный ералаш,
и болтовню сорок,
про первых бабочек и пчёл
и нежный первоцвет,
про то, как первый дождь пошёл,
поправ последний снег,
про козье стадо на лугу
и, козий же, приплод...
когда весной не может губ
сомкнуть мой певчий рот. 

 

 

    *  *  *

Мой далёкий, безвинно опальный,
ваша длинная тень – от окна до стены –
в моей спальне,
там, где в зеркале старом овальном
силуэты темны,

где дрозда перепевы побудкой
сквозь окно проникают в тревожные сны
тусклым утром, –
лишь желание тени, лишь шутка
подгулявшей луны.

 

 

   *  *  *   
      
отцветала рябина,   
ветер мял занавески, 
ты стоял у окна,      

я ли – веской причиной,
ты ли – доводом веским?
на обоих вина?       

или оба невинны –
дважды два равновесья
и разлука одна...

свет стекал по гардинам,   
были тени не рЕзки,   
создавала луна      

(без угля и сангины*),   
на стене у окна    
и на памяти фрески.   
 

Пýсть бесполезнокрыла
птица, фальшиво певшая,
я за неё вступилась.
Помнишь ту чайку пешую?

Люди... орлы... олени*,
в чайку – другую – выстрелы.
Трудно в последней сцене
не доиграть, а выстоять...

Город, где у залива
сопки привычно сходятся,
вспомнится нам бескрылым,
нам безголосым вспомнится.         

__________
*«Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки…» – цитата из пьесы А.П.Чехова «Чайка»