Поэзия

 

булавкой взгляда
закрепляешься

 

остаёшься на теле памяти

 

уже и нет меня
а ты есть

 

уже и нет меня

 

а ты есть

 

а ты есть

 

 

 

Азъ тьмение

Я живу без лица. 
Твоё имя мне дарит голос. 
И хотелось бы злиться 
на небо… да выстрел – холост… 

Ночь становится Тьмой – 
время точит наждачкой нервы. 
Слышу голос – «г л а ЗА к р о й – 
ни к чему твои жертвы… 

Ты напишешь строку 
и разделишь сознанье на ан-ки, 
отдавая кусочек от неба – лоскут, 
этот мир на изнанке замкнут… 

Проверяя – тьма или свет – секут...

 

 

 

 

я ждала тебя
пока время
соревновалось
с пространством

небо
линяло дождями
а в воздухе
пахло акварельными красками

крики людей и чаек
сменялись
отчаяньем и безмолвием

на этом отрезке времени
я становилась
тобой

в отражении себя

 

 

 

 

Размыты

Я хочу видеть иные сны,
и не прощания – встречи.
Но наш берег чувств смыт
океаном противоречий.

Мы бросали монеты в воду –
загадывали остаться.
Затмевала любовь-одурь
недостачу счастья.

И волна обид разрушала дамбу
прошлого – и размыты мы.
Хочешь, можешь включить лампу,
различить, где мы – ты – мы.

Проявить нам будущее. А дальше...
вернусь в обесцвеченные тобой сны.
Режиссёр моих снов, верстальщик,
прокрути-ка сюжет до весны...

 

 

 

 

 

Когда я была мукой 
ты ежедневно просеивал 
меня 
через сито 
и я становилась белее и чище... 

Ты месил из меня тесто 
и я поддавалась лепке: 
становилась спокойней и мягче, 
забывала о законах и прихотях – 
жила только одним тобою... 

А затем... ты разжёг печь 
до ста восьмидесяти 
градусов, 
поставил тесто в духовку. 

Меня стали мучить кошмары и приступы –
твои объятья сдавливали так, 
что мне катастрофически 
не хватало воздуха. 

Я жадно дышала в щёлку печки 
и впитывала 
любое веяние 
извне... 

Мне не хватало воздуха! 

Я ждала дуновенья весны – 
когда же ворвётся 
и потечёт по венам!?
Но её всё не было и не было. 

Не было и не было! 

И небо былое исчезло… 

А когда я, подгоревшая,
выбралась на свободу 
и побежала вдогонку за ветром, 
ты что-то кричал о комочках, 
оставленных с той поры,
когда я была мукою…

 

 

 

 

Чёрный ящик

воспалённое сердце
не бьётся
не тикает
не стучит –
боится пошелохнуться

вблизи бьются блюдца
бренчат ключи
а я думаю
как бы мне не вернуться

туда где никто
никого не ждёт;
в окне – чёрный квадрат
а кровать – чёрный ящик

где «прости» холодное 
не спасёт;
каждый прожитый час –
вороват
и ненастоящий

где «люблю» – умелая чехарда 
с расстановкой акцентов
деталей признаков

рассуждала: тебя не предам –
прости
но время стирает призраков

 

 

 

 

 

наст настоящего

земля ещё помнит

первые поцелуи снега

 

 

 

 

 

Как будто не было меня и вовсе
жила посерединке – между светом и гардиной.
Я – млечный путь. Я – неба россыпь.
Я – тоненькая паутина

 

в руках твоих. Попробуй удержать
песок, что утекает между пальцев,
победы исчезающих держав
и шёпот преданый и преданный: «останься».

 

Я – солнце, потонувшее во мгле
ночей твоих. Потеряна корона.

Светило превращается в омлет,
Бог им насытится, и с берега иного

 

рождаюсь снова

 

из прочной глины,
теста,
может быть –
металла
в одной из демиургских клиник.

 

И наплевать, что жизнь нарисовала 
нечёткость линий.

 

Плевать!..

 

Я – млечный путь. Я – неба россыпь.
Представь, как будто не было меня и вовсе...

 

 

 

 

 

«Безымянная» на рабочем столе
Господа. Расширение – GIF. Дату – не помню.
За спиною – пару десятков лет,
я же, радуясь светлому дню, жду преисподнюю.

Позабыла, кто я, и какие слова умолчать.
Наше время бежит молоком, не убавить конфорки.
Но закрою глаза, и представлю небесную гладь,
как хэбэшное солнце белеет от ревностной хлорки.

Закрываю глаза.  Я – нераскрашенный лист.
Я – без сотен прожилок и без хлорофилла.
И свободно хватаю целебную кисть, –
чтоб раскрасить иначе, чем жизнь наделила.

 

 

 

 

***

 

Безголосие. У снега голоса нет
                             Сильвия Плат

 

Снег – это немая речь неба, 
превращённая холодом 
в кристаллическое послание 
земле 

 

 

 

 

Слой 

скажи хоть слово –
сними ороговелую тишину 

фракталы слов 
расслаиваются на коже памяти 
разлетаются на буквы 
звуки 
оттенки звуков 

голоса 
акушерок 
родителей 
одноклассников 
соседок тёти ани светы 
маши 
узнанных за время жизни 

тысячи голосов 
перекатываются 
в сознании 
но одного не хватает