Поэзия

 

 

 

 

 

встреча

…просидел около трёх лет дома,
ни разу не выходя.
тут звонит мама:
«сынок, я приехала в гости,
встречай».

на улице в накрапе
какого-то зелёного что ли дождя
странные люди, у которых
из-под дырявой одежды
белеют кости.
как же всё изменилось.

в аллеях колониями разрослись грибы,
возможно, с марса или квинтяне.
некие мешковатые существа
оседлали столбы.
интересно, что это светится там
внутри них, но проверять
не тянет.

власть захвачена хипстерами,
город оглох
от стрельбы из бластеров по мутантам.
в воздухе иприт, сделав глубокий
вдох,
жители перебежками от дома
к дому отправляются за
провиантом.

мама, мама. давно не виделись,
как ты привет.
неужели тебе не тяжело с таким
пулеметом.
здравствуй, милый, давай перейдём
дорогу на
сиреневый свет.
как жизнь?
у власти в городе каннибал,
минотавр или кто там?

я говорю,
мама, 
а какой сейчас год?
2016, говорит, а что,
ты не помнишь, что ли?
кстати, недавно воскрес
твой любимый кот,
правда, он наполовину из никеля,
бегает себе в венерианских лесах на воле.

даёт мне потёртый бластер,
привычным движением надевает противогаз,
пробираемся через баррикады.
и путь до дома такой ещё длинный.
мама, я надеюсь,
что те два киборга впереди
не заметят нас.
пойдём скорей, у меня там
до сих пор варенье твоё
в холодильнике
то ли с вишней,
то ли с малиной.

 

 

 

 

 

звонок 

маша, витя, ваня, надя, то есть костя, 
не хотите ли заехать завтра в гости? 
память как срубили на корню. 
я не помню почему звоню. 

я цветы в горшках на окнах поливаю, 
огородом и двором повелеваю. 
у меня, ну как его, болит. 
гайморит, а может быть, артрит. 

ты бы что ли мне купил какой компьютер, 
чтобы мозг мой больше ничего не путал. 
я там память в фотках сохраню... 
слушай, я чего тебе звоню?

 

 

 

 

 

осень. лес живёт в кредит -
по ветру пустил банкноты.
и куренье изб вредит
планам мерзостного нота,
у калитки вновь артрит.

голая берёза - кость,
а беседка словно череп.
пасмурно сначала, через
миг срывает ливень злость,
лес перечеркнувши вкось. 

в самом деле нот, борей
здесь - толян всего лишь, боря.
в жёлтом сумраке аллей
морду дуб и клён скорей
бьют друг другу, вдруг поспоря.

дядя слава и его 
древняя, как он, корова
с пастбища бредут, здорово.
как живёт сосед ваш вова?
говорит, что ничего.

и свои изгибы горбя
речка по колено - корба
или это ахерон?
да, по этой луже скорби
ввек не поплывёт паром. 

так что слушай, друг мой, если
это царство мертвых, то
все они, видать, воскресли,
пьют и рубятся в лото,
не подозревая, что 

уж мертвы давно, монету
ты оставишь, потому
что уйдёшь потом во тьму,
если не найдёшь здесь света,
на лугу пасётся му.

 

 

 

 

 

в деревне ни тебе, ни мне
решительно заняться нечем.
она застыла в тишине
и в сильном щебетанье певчем.

ни алкоголя, ни друзей,
ни девушек, ни интернета.
я, как находка, сдан в музей,
по крайней мере, в это лето.

всем телом к скакуну приник
подросток, и железный пони
несёт от скуки напрямик,
как от действительной погони.

над лугом повисает рёв
и вскоре нет мотоциклиста,
стыдливо выцветший покров 
показывают ветру листья.

ложусь, рукой закрыв глаза,
под головою томик Блока.
и точит молнии гроза,
чтоб выковырять солнцу око.

 

 

 

 

торговый центр

бездомный пёс у синей миски стоит и косточку грызёт. толпа в торговый центр, как в миксер, сплошным чудовищем ползёт. как окружающее хрупко! глядит на них украдкой зверь, и лезвиями мясорубки их перемалывает дверь. там на одежду нынче скидки, там, как красавицы во льду, лежат чудовища морские, и в клетке белый какаду. вон у того смешного пупса с губ как лузга слетает мат – его помятую капусту выплёвывает банкомат.

вдоль стеллажей плывут потоки, лавируя промеж телег, кричит ребёнок одинокий, вверху витает модный трек, у касс утрамбовалась давка, и очередь, как хвост змеи. сколупывая бородавки от напряжения свои, товары пикает кассирша, не глядя их кладёт в пакет: предтечи неуёмных пиршеств и мозга горестных замет. 

как пусто здесь и сколько фальши! и оболочки без души из здания в обличье фарша вываливаются. гроши вымаливает грязный нищий с картонкой сидя на углу, и солнце путь сквозь тучи ищет, но натыкается на мглу. 

ни скучно, ни темно, ни больно, а пусто в выпитой душе, вонзилась в небо колокольня своим стремительным туше. и небо начинает плакать, закат – расквашенная бровь, набухла кучевая мякоть, глазницу наполняет кровь. буксует столб в грязюке вязкой, на горле – крепкое лассо и ливень фехтовальной маской надет на мёртвое лицо.

 

 

 

 

 

как с рыб соскабливают чешую,

соскабливает ветер с рощи листья.

теперь не петь здесь утром соловью,

да и дождям пунктирами не литься.

 

торчат скелеты белые берёз,

обглоданы и вылизаны кости,

вдаль, скрежеща, идёт мусоровоз,

и матерится командир без злости.

 

летает по сырой земле листва

деталями бессмысленного пазла.

и ветер шепчет странные слова,

фрагменты перемешивая назло.

 

он занавесил купол голубой

замысловатой кучевой портьерой           

и дует, как в кино крутой ковбой

в трубу, как будто в дуло револьвера.