Поэзия

Действие 1, Сцена 4

 (Декорации дают понять, что действие происходит в окрестностях замка Бларни* в графстве Корк, Ирландия.
 На сцене появляется О'Брайен. Костюм выдаёт в нём одного из местных жителей. Он довольно общителен и слегка навеселе.)

[О'Брайен, обращаясь к публике]:
— Ох, будь я проклят! Тысяча чертей!
И пусть моих всех тёток похоронят,
когда ещё до полночи не выпью
пинт восемь тёмного...
(замечает движение в углу сцены)
Но кто это?..
Эй, кто вы?

(Поворачивается к двум весьма сурового вида незнакомцам.)
— Да я вас знаю, сударь! Вы – О'Генри!
Никак вас из Америки сюда
к нам занесло? – Давно ли?

[Вошедший морщится]:
— Третий день.
Вот только – я не из Америки.

[О'Брайен, несколько разочарованно]:
— Так нет?

[О'Генри]:
— Совсем напротив. То есть... не совсем.
Я из Армении сюда, проездом...
в Гамбург.

— А это с вами кто?

— Вон тот? – О'Герман.
Он нынче дезертировал с фронтов –
и коротает свой остаток жизни,
фривольно убегая от старух
каких-то пИковых...
Зачем ему всё это?..
(Оба пожимают плечами в полном недоумении.)

(Входит ещё один господин в тёмном сюртуке, явно не русского происхождения.)
[О'Брайен, с присущей ему бесцеремонностью, обращается прямо к нему]:
— Ты кто такой, и как сюда попал?

[Господин останавливается и смотрит на О'Брайена и остальных двоих в пол-оборота, не снимая шляпы]:
— Кто я такой? – О'Пушкин. Александр.
Попал сюда – без умысла, случайно.

[О'Герман внезапно оживляется]:
— Опушкин? Правда?.. – Это ли не диво?!
Опушкин, господа! – прошу встречать!!
В России говорят: "ОН НАШЕ ВСЁ!!"

[О'Брайен подозрительно]:
— В России говорят, да мы не слышим.
И что такое это ваше – "ВСЁ"??
Неужто вам понадобилось столько?..

[О'Пушкин, смущаясь]:
— Не верьте, господа, людской молве.
Неправду говорят. Должно быть, шутят.

[О'Генри, вмешиваясь]:
— А это что у вас на голове?

[О'Герман, не давая О'Пушкину ответить]:
— Как "что"? – Цилиндр. Неужто не видали?
У вас в Америках такого не сыскать?

[О'Генри, морщась]:
— В Армениях, в Армениях, мой друг.

[О'Брайен]:
— Позвольте, господа! Э-э, нет, позвооольте!..

[О'Пушкин, не слушая никого из них]:
— Здесь, говорят, какой-то камень есть,
который надобно поцеловать –
и тотчас обретёшь красноречивость...

[О'Брайен]:
— Да, точно, есть один... – И что с того?

[О'Герман]:
— Уж полночь близится! На западных фронтах –
опять без перемен... Одни старухи...

[О'Генри, обмениваясь взглядом с О'Брайеном]:
— Он снова за своё... Прошу, пойдёмте –
таверну постараемся найти,
а то – не ровен час, О'Гоголь с Вием
появятся, – тогда нам всем кранты!

[О'Брайен, поспешно]:
— Здесь есть одна! Совсем недалеко!
С названьем странным: «Дуб и Лукоморье».
Я знаю там О'Фелию, служанку.
Её какой-то псих зовёт "нимфеткой"... –
и умоляет что-то помянуть.
(задумчиво)
Там кот ещё, на золотой цепи...

[О'Генри]:
— На ЗОЛОТОЙ цепи?!!

[О'Пушкин]:
— Котов люблю я.
Извольте, сударь, – ваш я человек.
Ведите нас туда, и – будь что будет!
"Дальнейшее – молчанье," – как сказал
Уильям наш Шекспир.

[О'Брайен]:
— А это кто же?
Мне это имя, вроде, на слуху...

[О'Генри, торопливо]:
— Пойдём, пойдём, оставь его, не мешкай.
Подумаешь! – какой-то-там Шекспир!..

(Все поспешно уходят, каждый стараясь не остаться позади других.)

Освещённым остаётся участок стены замка, на котором можно разглядеть надпись: «ЗДЕСЬ БЫЛ О'ВАСЯ».
Свет на сцене медленно меркнет.