Проза

 

 

Остался позади дом родной, мать, отец и сердцу милая Марыся. Понёс конь вороной Тимофея на окраину родной станицы, где объявил общий сбор старый атаман Михайло. Скребут сердце волнение и беспокойство за битву предстоящую. Сдюжим ли врага, защитим ли край родной, живы ли воротимся, взглянем ли ещё раз в глаза матери, обнимем ли невесту любую?

Собрались казаки. Волнами колышется войско ратное, перебирают ногами в нетерпении кони борзые. К небу устремились наконечники пик казаков бесконных. Суровы взгляды воинов казачьих да благолепны бороды на лицах брутальных.

Орлиным оком окинул казачье войско атаман Михайло. Сколько тяжких боёв и побед за плечами его, сколько ран и шрамов несёт его могучее казацкое тело. Но смел и бесстрашен он, зорко смотрит око, полное решимости биться за Родину.

— Братья! Казаки! Сыны земли русской! – держал слово атаман. – Настали лихие времена – турки попрали землю родную, осквернили веру христианскую. Ни по чести, ни по совести терпеть сей плевок в душу казацкую!!! Да не будет знать усталости рука, саблю держащая, да не устрашится врага сердце отважное. В бой!!!

— Гэй! – сотня голосов были ему ответом.

Зазвенели сабли, выхваченные из ножен, одновременно поднятые наголо, острым лесом вознеслись они над головами казачьими. Поскакал старый атаман вдоль войска своего, саблею касаясь и звеня о сабли казаков бравых. Металлический звон понёсся над полем, всколыхнув в душах всю доблесть, силу духа и волю к победе.

— В бой!!! – ещё громче крикнул атаман.

— Гэй!!! – был ответ ему.

Понеслась конница, засвистел ветер в ушах. За холмом открылись силы неприятеля. Зазвенели сабли о щиты, мечи и доспехи вражеские. Поднимали копья до неба плотные ряды пеших, раня коней и сбивая наземь всадников. Стреляли, дымя порохом, винтовки казацкие. Много казаков было ранено, но много и врага полегло в бою этом. Кровью обагрилась земля и красным маковым цветом расползлись рубахи белые казаков.

Атаман… Огромная рана рассекала его тело наискось от плеча до бока. На земле лежал он, руки раскинув, и глядя в небо. Окружили казаки атамана. Молча и скорбно стояли они, с опущенными головами, снявши папахи свои и потупив очи в землю.

— Тимофей! – с трудом, но чётко и громко позвал атаман.

Вышел из толпы, присел на колени, склонился над атаманом казак Тимофей.

— Тимофей! – повторил старый атаман. – Твоя сила духа – вот движущая сила твоего характера. Это бесценный дар! Если ты не дашь ей угаснуть – она приведёт тебя к победе. Быть тебе атаманом, Тимофей!!! Веди казаков за собой…

Взгляд старого Михайло сосредоточился на орле, парящем в небе меж облаков. Жизнь неумолимо уходила из его глаз, они теряли свой внутренний свет. Его не стало…

 

 

Привал. Преданы земле тела павших товарищей. Сняты шапки, скорбно опущены головы, прочитаны заупокойные молитвы.

Ночь поглотила небо, отгоняя за горизонт красное марево заката. Красными сполохами во тьме горели цветки костров. Особисто ото всех сидел Тимофей. Потрескивал огонь в его костре, отстреливая искры к небу. Где-то недалече бежала река, ощущением влажной свежести пахнуло от неё, да шумел приводный тростник. Луна жёлтым глазом дракона смотрела сверху. Полупрозрачная пелена рваных облаков, как веко над глазом, мельком приоткрывала диск луны.

Думы Тимофея повертались к родному дому, к любимой Марысе. Как она там? Не простёрлись ли к ней лапы вражеские? Закрывая глаза, вспоминал Тимофей миг расставания с любимой, как скучать они будут друг за другом.

Молвил Тимофей тогда:

— На двоих у нас с тобой лишь небо. Будет коль луна на небе, на крылечко выходи, шаль накинувши на плечи, в небо чёрное смотри. Знай, что в этот миг я тоже с той луны глаз не свожу.

Стрекотали степные сверчки, запела где-то недалеко ночная птица. Тимофей смотрел на луну неотрывно, и казалось ему, что смотрит оттуда, сверху, как из большого круглого зеркала, милое, родное лицо Марыси. Глаза её полны любви, но улыбка с горечью печали.

Смежила веки усталость – уснул бравый атаман Тимофей. На лице его залегла мягкая приятность воспоминаний о любимой.

 

 

Светало. Солнце ещё не поднялось над горизонтом, но свет уже серым цветом поглощал тьму, делая воздух всё более светлым и прозрачным, готовя плацдарм первым солнечным лучам, наступающим из-за горизонта.

Проснувшись, казаки готовили завтрак, одни кормили и запрягали коней, другие обновляли оружие и доспехи, снимая их с поверженного накануне врага. Позавтракав, продолжили они свой путь, обмениваясь шутками, и похваляясь друг перед другом вчерашними подвигами.

Что же придаёт храбрости казакам, той отваги и стойкости в бою, что наводит такой ужас на противника? Что является тем стимулом, тем неисчерпаемым источником движущих сил, беспощадно сокрушающих врага? Ни шагу назад не сделает казак, только вперёд припускает он коня своего. Это любовь!!! Любовь – та самая вдохновляющая и движущая сила, что рвёт вперёд отважное казачье сердце. Любовь к родному краю, ни пяди которой казак не уступит чужестранцу. Любовь к родителям и сёстрам, к любимой женщине, что ждёт, и к милому дитю, которого поднял на руки и поцеловал в очи на прощанье. И в моменты отчаяния и печали, если надежда вдруг покинет душу, возвращает память казака к тому, что дорого, и вырастают крылья за спиной – подхлестнёт казак коня своего быстроногого и понесётся он, как ветер, над степью.

Тимофей! Тяжкое бремя атаманства легло на плечи его. То не только ответственность за казаков, вверивших его решениям жизни свои. Здесь и сама судьба родного края зависит от его ума, отваги и избранной тактики в бою.

Но готов! Истинно готов принять на себя бремя атаманства Тимофей! Возвращает память его в далёкое детство. Тимоше семь лет, когда спадковы чаклун (1), живущий на отшибе станицы, стал приглашать его к себе в гости. Он выбрал одного Тимофея, как совершенно особого ребёнка – податливого для обучения тайным знаниям и умениям.

Прошло время и ученье приносить стало плоды свои. Пронзительные зелёные глазищи Тимофея овладели даром гипноза. Видели они прошлое и будущее, как своё, так и своего народа. Путём определённых заклинаний мог Тимофей тучи разгонять и прекращать грозу или же наоборот – спасти от засухи, вызвав дождь. В бою владел особым он приёмом – скача на лошади и будучи при этом без рубахи, делался невидимым он для врага. Морок мог он наводить, заставляя видеть то, чего не существует.

— Справедливо, правильно и умело используй силу свою, - говорил старый чаклун Тимофею. – От тебя зависит будущее твоего народа.

 

 

Долго свой путь держали казаки. Минув лес, перешли они реку через мост, выехали в степь бескрайнюю. Следуя иной дорогой и минув всё тот же мост, настигло их войско турецкое, превосходящее трижды по численности казаков наших. Степь вокруг!!! Нет рельефа местности для перегруппировки сил казачьих.

Приумолкли казаки… Нервно отшатнулись назад кони, чувствуя беспокойство всадников. Только атаман не растерялся. Ни один мускул не дрогнул на лице его. Не давая опомниться полчищам вражеским, поскакал он вдоль войска казачьего, громко и чётко давая указания свои:

— Стойте на месте! Стойте на месте, хлопцы! Всадники – шашки наголо!!! Пешие – пики в небо поднимите, медленно, в ногу шагайте вокруг конницы.

Сам же Тимофей стащил с себя черкеску и рубаху. Не сводя глаз с вражеского войска, несколько раз проехал вдоль стоящих и шествующих казаков. Сумеречные лучи белыми линиями прорывались сквозь плотные облака, освещая пасмурное пространство между землёй и небом, рассеиваясь, тёплым светом касались казачьего войска.

Турки смотрели прямо перед собой и … видели молодую дубраву, шумящую листвой и красиво освещаемую солнечными лучами. Подивились красотами местной природы и стали устраиваться уставшие воины на привал, благо берег реки был удобным местом.

Временная невидимость, созданная Тимофеем, нивелировала численное превосходство врага, дало возможность пешим разделиться и зайти с обоих флангов, конница же атаковала единым фронтом.

— Казаки! – раздался голос атамана. Казалось, что и не его то голос был, так как звучал он громче и с совершенно нечеловеческим тембром, гулом отдавался внутри каждого казака. – Братья мои! Сила воинов в руках ваших. Вера и храбрость в сердцах ваших. Нет страха и упрёка в душах ваших. Так сразимся же!!! Сотрём нечисть с земли нашей!!! В бой, казаки!!! Гэй!!!

— Гэй!!! – единым порывом отозвались казаки.

Быстрее ветра ринулись в атаку всадники. Замелькали сабли, круша всё на своём пути. Лесом взметнулись пики пеших, не оставляя лазеек для побега неприятелю, плечом к плечу наступали казаки.

Внезапность атаки казаков, взявшихся как бы ниоткуда, ошеломила вражеское войско. Турки схватились за оружие, когда осталось их добрая половина от их начальной численности. Многие бились пешими, коней оседлать не успевая. Яростным боем держали оборону, но быстро иссякали силы турецкие – не устоять, не затрыматы(2) силу казацкую. А самая страшная сила – атаман казачий, невидимой Смертью на вороном коне носившийся по полю средь войска турецкого.

Прошло совсем немного времени, и только горький запах полыни разносил ветер над полем брани. Не осталось врага на земле русской – пал враг весь до последнего. Значит, пришло время повертаться(3) домой.

 

 

 

Пламенел закат, уходя за горизонт, уступая под натиском бархатной ночи.

Тихая радость поселилась в душе у Тимофея – скоро обнимут его родные места, встретит он отца и мать, навестит Марысю. Ясным соколом рвётся сердце к тебе, Марыся. Не перестаю грустить по тебе и скучать в разлуке. Вот, что было на душе у Тимофея.

Ночь. Белый лик луны зеркалом смотрел с бархатной стены неба.

- Я смотрю на луну этой ясной ночью, - думал Тимофей. – И знаю, что в это же время на неё смотришь и ты, Марысенька. Как договаривались!!! И где бы мы ни были, но на двоих у нас с тобой лишь небо.

 

 

 

____________

(1) Спадковы чаклун (укр.) – потомственный колдун

(2) Затрыматы (укр.) – задержать

(3) Повертаться (укр.) – возвращаться

(4) Кохана (укр.) – возлюбленная

(5) Залишил (укр.) – оставил

(6) Мае (укр.) – имеет