Проза

Когда позвонили в дверь, Аскольд не двинулся с места. Он только сделал немного тише телевизор, на всякий случай: может это Петров принес долг, а если деньги попадут в руки жены, тогда все пропало. Послышались Лизины шаги. «Значит, уважает мужа, - с гордостью думал Аскольд, - раз не мешает отдыхать после работы. Сама пошла открывать, даже не вякнула ничего».

          Клацнул замок, и он еще прикрутил громкость.

          - А ты что, куда-то выходил? – донесся с прихожей удивленный голос Лизы. – Разувайся у порога, я здесь полы недавно мыла!

          Ответил ей до боли знакомый голос. Нет, не Петров, но очень знакомый… Что именно ответили, Аскольд не разобрал.

          - Да заходи же быстрей! Кондиционер включен, а ты жару в квартиру тянешь!

          И снова в ответ бормотание. Почему-то у мужа от волнения быстрее забилось сердце. «Что еще за мужик?» – подумал он, обувая тапочки.  Затем посмотрел на часы на стене. Электронный циферблат показывал 20:45.

          Аскольд вышел в коридор и увидел виновато улыбающегося… Да нет, этого не может быть! Лиза оглянулась на звук шагов и секунд на десять замерла на месте! Затем повернула голову к гостю и снова оглянулась на мужа. Туда-сюда, туда-сюда – как будто следила за игрой в пинг-понг. Наконец она беспомощно посмотрела на Аскольда.

          - Кто это? – тихо произнесла, указывая рукой на пришедшего.

          Ах, если бы он знал! Муж смотрел прямо, и у него создалось впечатление, словно перед ним поставили зеркало. Только отражение, которое стояло сейчас возле двери и виновато улыбалось, было немного худощавее и от того будто помолодевшее, года так на три.

          - У меня тут приказ был от Начальника, - начал снова гость, на сей раз Лиза его не перебивала, - только я, видать, по дороге его где-то выронил…

          «И даже голос как у него, - подумала женщина, - только мягче, добрее что ли…»

          - … ну, вы уж меня простите. Там было сказано, что я должен пожить у вас. Не долго - два дня, - заговорил он торопливо, словно оправдываясь, - а затем я уйду.

          - А ну пошел отсюда вон! – Аскольд наконец-то пришел в себя и начал грозно надвигаться на незнакомца.

          - Да подожди ты! – жена взяла его под локоть и потащила в сторону. – Пойдем, поговорить надо. А вы подождите немного, - натянуто улыбнулась она гостю, - мы сейчас.

          Лиза заволокла мужа в комнату и прикрыла дверь.

          - Ты что, а вдруг он украдет что-то! – возмущенно уставился на нее Аскольд.

          - Не ори, - зашипела жена. – Опасно его выгонять. А вдруг он на самом деле от Начальника? И при том, как две капли воды похож на тебя. Пусть поживет немного. Будем смотреть в оба. Два дня – не так уж много – потерпим.

          - А что мы Ане скажем?

          - Скажем, что брат твой родной приехал из России, с Владивостока.

          - Нет у меня никаких братьев!

          - Но она-то не знает! Маленькая еще. Лишних вопросов задавать не будет.

          Они вернулись в прихожую.

          - Вы проходите, - сказала Лиза гостю, - располагайтесь, будьте как дома.

         

Из вещей у незнакомца был только небольшой черный дипломат. Его он аккуратно поставил возле стенки в прихожей и прошел в комнату.

          Пока Лиза на кухне варила гречневый суп, мужчины сидели на диване и смотрели телевизор. Там крутилась бесконечная реклама, но Аскольд не переключал на другой канал. «Не может быть, - думал он, - у меня есть двойник! Не придерешься: тоже высокий, кучерявый, носатый, лицо – один в один. Только худой. А у меня скоро двойной подбородок появится от этой семейной жизни!»

          - Как вас зовут, кстати?

          На лицо гостя снова налезла виноватая улыбка.

          - О нет! – замахал руками Аскольд. - Только не говорите, что…

          - Да, - сказал двойник, - имена у нас тоже одинаковые.

          - Кто вы такой? Откуда вы взялись?

          - У меня был приказ от Начальника… - начал было снова свою историю гость.

          - Да это я уже слышал! Где вы работаете? Где жили, перед тем как явиться в мою квартиру?

          - Разве это была жизнь? По-настоящему я начал жить только сейчас.

          Аскольд посмотрел на него недоумевающим взглядом. Тут в комнату зашла Лиза с табуреткой в руках.

          - Суп готов, идите ужинать.

          По центру стены, стоял небольшой старенький деревянный шкаф. Лиза поставила перед ним табуретку, стала на нее и открыла дверцы верхнего отделения, в котором хранились полотенца и постельное белье. На ней был синий махровый халат средней длины, но снизу, сидящим на диване, он казался короче, особенно, когда женщина стала на цыпочки, вынимая из шкафа чистые простынь, наволочку и пододеяльник. Аскольд засмотрелся на ее стройные ножки. Гость заметил еще, как красиво, мягкой волной русые волосы ложатся на плечи.

          - Ты чего уставился! –  Аскольд ткнул своего двойника локтем в бок. – Думаешь, если похож на меня, так тебе на жену мою пялиться можно!

          - Я ничего такого… - начал оправдываться гость.

          - Отстань от него, - сказала Лиза, - идите ешьте, а я пока… Как вас зовут, кстати, - спросила она у двойника.

          - Мустафа его зовут! – быстро вставил Аскольд, не дав сказать гостю.

          - Значит, я пока Мустафе в спальне постелю.

          - Рядом с Анечкой что ли?!

          - Если ты забыл, у нас еще одна спальня есть. Или там навсегда место забронировано для твоего Петрова-алкоголика? Это Аничкин крестный, - пояснила Лиза гостю.

          Мужчины пришли на кухню. На столе, от двух тарелок поднимался горячий ароматный пар. При виде свежего супа, Аскольд, потирая руки, немедленно уселся за стол. Гость тоже не заставил себя долго ждать.

          - Мустафа? – сказал он Аскольду и подул на ложку, пытаясь остудить еду.

          Тот еле сдержался, чтоб не засмеяться и чуть не подавился супом.

          - Извини, первое, что пришло на ум, - Аскольд и сам не заметил как перешел на «ты». - Тем более тебя надо будет как-то дочке завтра представить. Она сейчас спит. Два дня назад мы ее в садик отдали, потому что Лиза на работу устроилась.  Анечка не привыкла рано вставать, так теперь  в полвосьмого уже спит без задних ног.

          Мустафа заметил, как загорелись у Аскольда глаза, когда он начал говорить о дочке.

          - Имя мне нравится, - сказал гость и засмеялся.

          К Лизе, которая заправляла подушку в наволочку, донесся из кухни хохот двух одинаковых голосов. Она покачала головой, про себя решив больше ничему не удивляться.

 

          Утром Мустафа приготовил завтрак. Он сварил овсяную кашу, сделал яичницу из пяти яиц, заварил кофе, а для Анечки – слабенький черный чай.  На вопрос Аскольда, откуда взялись бутерброды с красной икрой, Мустафа, подмигнув, ответил, что приехал с Владивостока, и грех было не привезти местную икру.

          Лиза удивилась, но очень приятно удивилась неожиданному сюрпризу со стороны гостя. Сказать по правде, за редким исключением, она готовила завтраки только для Ани, они же с Аскольдом ограничивались чаем или кофе. А тут гость не поленился встать раньше всех и накормить всю семью.

          Мустафа же есть отказался. Он попросил, чтобы ему оставили немного каши и яйцо, а сам бес спроса надел спортивный костюм Аскольда, откуда-то откопал его старые кеды, и вышел на утреннюю пробежку. В это время Анечка еще спала. Уже возвращаясь с пробежки, возле дома, Мустафа встретил Лизу, ведущую за руку дочку. Подходил к концу август, и утром было уже немного прохладно. На малышку вместо футболки надели голубую кофточку с нарисованной симпатичной принцессой, корона которой была украшена блестящими камушками. Гость остановился и поздоровался с девочкой.

          - Здрасте! Вы папин братик?

          - Да, меня зовут дядя Мустафа.

          - Я знаю, - серьезно заявила девочка, - папа хотел ваш чемоданчик открыть, у него не получилось.

          Гость заметил, что в этот момент Лизе стало очень стыдно. Перед тем, как она успела что-нибудь сказать, он решил успокоить ее, искренне заверив, что «все в порядке».

          - Вот так вот все тайны всплывают благодаря этому Павлику Морозову, - она кивнула на Анечку. – А вы каждый день бегаете?

          - Да, и даже зимой. Это для меня как наркотик.

          - А в мороз не боитесь воспаление легких подхватить?

          - Нет, не боюсь – я носом дышу. И говорю вам с уверенностью, если хотя бы один раз попробуете зимний бег, то не сможете от него до конца жизни отказаться.

          - Может быть, как-нибудь и я попробую… -  сказала Лиза. – Аскольд кстати раньше тоже бегал.  Ну, мы пошли, а то в садик опоздаем.

          - До свиданья, - сказала Аня и помахала ручкой.

          - До свиданья, - Мустафа нежно ей улыбнулся.

          - До встречи, - Лиза прошла несколько шагов, затем оглянулась, - и спасибо за завтрак – я вас так и не поблагодарила до сих пор. Было очень вкусно.

          - Да не за что! Рад, что вам понравилось!

          Мустафа пошел домой, где его ждал Аскольд.

 

          Разговор между ними вышел необычный. Хозяин квартиры, к своему громадному удивлению, услышал от гостя, что тот собирается остаться здесь навсегда, с его женой и дочкой, а Аскольду необходимо будет уйти.

          - Так больше продолжаться не может, - твердо сказал Мустафа, в его голосе больше не было того извиняющегося тона, которым он заговорил с ними вчера вечером. -  Я лучше тебя. Ты ленивый, слабый, пассивный, как кастрированный кот. Сидишь в своем кресле, ни на кого внимания не обращаешь. Ни к чему не стремишься. Разжирел. Кроме имени в тебе нет ничего красивого, ничего хорошего.

          - Я не согласен! – закричал Аскольд. – Да и какое тебе дело? Это моя жизнь, как хочу, так и распоряжаюсь ею:  хочу в кресле сижу, хоть с утра до вечера, это мое дело! Я, между прочим, на работе устаю. И семья тоже моя!

          - Ты их не достоин. Их нужно удивлять, радовать! Лиза такая красивая… Да я буду ее на руках носить! А в тебе уже нет пламени, только маленький огарочек, который вот-вот потухнет.

          - Да я тебя!..

          Он замахнулся на гостя, но тот ловко увернулся и ответил резким, точным ударом в солнечное сплетение. Аскольд опустился на колени, и жадно, в панике, как рыба, которую достали из аквариума, хватал ртом воздух. Но вдохнуть у него долго не получалось. Уже чуть ли не теряя сознание, он свалился на спину, и тут наконец-то легкие впустили в себя кислород.

          Мустафа, который все это время обеспокоенно смотрел на скорчившегося на полу хозяина квартиры, помог ему подняться.

          - Извини, - сказал он Аскольду, - я честно не хотел этого. Но ты сам видишь, что даже постоять за себя не сможешь. А что будет, если за семью нужно будет заступиться? Нет, я  однозначно лучше тебя. И здесь останусь я.

         

Такая неожиданная перемена в поведении гостя выбила почву у Аскольда из-под ног. Он шел на работу весь растерянный, и не знал, что ему делать: злиться или бояться. Если злиться, то на кого, на себя или на гостя? А если же боятся… Его силы или своей слабости? Знал он только одно, что так просто от Мустафы не избавиться. По крайней мере, взять и вытолкать его в шею за порог не получиться. Что ж… Может быть вызвать милицию? Но что он им скажет? Вчера вечером явился двойник и хочет занять его место в семье. Кто поверит? А если рассказать, что доказательством является приказ (от Начальника!), которого, кстати, и нет на самом деле, так как где-то потерялся, то тогда, наверно, вообще в психушку запрут.

Работал Аскольд журналистом в местной газете.  Целый день он был очень рассеянным, в разговорах с коллегами часто не мог понять, что от него хотят, отвечал невпопад или просто молчал и глупо улыбался.

Сегодня он должен был сделать репортаж, побывав в Городском выставочном зале, на выставке работ под названием «Отражение» фотографа Михаила Бойко, известного не только в родном городе К., но и во всей Украине. Как всегда среди журналистов на выставке он был далеко не один, но зачастую у Аскольда получалось взять интервью самым первым. А в этот раз перед самым его носом к Михаилу Бойко протиснулся какой-то здоровяк за руку с женщиной, разговаривавшей со странным акцентом.

- Максим Орлов, - представился наглец, - газета «Новости К. -а».

Наверное, уже никто сейчас не удивится, если узнает, что в этой газете работал Аскольд, и именно он, от ее лица должен был взять интервью у фотографа. Никакого Максима Орлова в их штате не было, и быть не могло. Аскольд не понимал, какие цели преследовал самозванец, но, то, что и на работе хотят занять его место, добило его окончательно. Он собирался было что-то возразить, но слишком уж внушающей наружности был здоровяк, поэтому не рискнул, и вышел из выставочного зала, так и не взяв интервью.

 

Вечером, около шести часов, когда Аскольд вернулся с работы, дома все уже были в сборе. Мустафа целый день никуда и не уходил, чем он занимался – неизвестно. Лиза привела Анечку с садика, и теперь они сидели за столом в спальне и делали аппликацию. Это было вроде домашнего задания. Двойник тоже напросился помогать, он выреза́́л что-то ножницами из цветной бумаги. Аскольд стоял на пороге, и, наблюдая эту картину, чувствовал, как на душе скребут кошки.

- Кушать будешь? – спросила Лиза у мужа, оборачиваясь через плечо. – Мы уже все поели.

- Замечательно. Какая дружная семья… - раздраженно проговорил Аскольд. – А я не буду, аппетита нет.

Он уже собрался уйти в другую комнату, чтобы упасть в свое любимое кресло, но тут его позвала Анечка.

- Папа, иди я тебе стишок расскажу. Мы сегодня в садике учили.

Малышка подбежала, взяла папу за руку и потащила за собой. Потом усадила его на свою кровать, а сама стала перед ним, глубоко вдохнула и начала рассказывать

- До-о-омувосе все дувыс, - протянула Анечка, - все узэ воны вэсь кис, дазе мо-о-овы всэ вывыка, тэпо виточку унис.

- Что-что? – захохотал Аскольд, смеялись и Лиза, и Мустафа. - Это на каком языке? На китайском?

Анечка не подала виду, но все же немного обиделась. Она снова села за стол и занялась аппликацией.

- Это на украинском, - сказал Мустафа. – До морозів ще далеко, ще у зелені весь ліс. Та за море вже лелека теплу вісточку уніс.

- Ого! – Лиза была удивлена, но уже не в первый раз, в случае с гостем, приятно удивлена.

- К сожалению, в своей стране мы привыкли разговаривать на русском, - как-то уж слишком горько сказал Аскольд, и казалось, что думает он сейчас совсем не об этом. - И дети наши привыкают. Поэтому для Анечки - это набор слов, к тому же не понятных. И как она услышала, так сейчас и рассказала.

- Мы доделаем аппликацию, - ответил гость, глядя ему прямо в глаза, - и поучим вместе этот стишок, чтоб в садике она завтра хорошо его рассказала.

- Делайте что хотите, - пробормотал Аскольд, махнул рукой и ушел в другую комнату.

- Раньше он не был таким, - заметила Лиза, - у него как будто батарейки сели. Он хотел быть настоящим писателем. Понимаете, не журналистом, а писателем. Над книгой работал. Еще когда Анечки не было, обещал, что разбогатеет, купит большой красивый дом в Крыму, и мы будем жить там счастливо. Каждый день на велосипедах кататься, на природу смотреть. И еще путешествовать будем много. Особенно в Париже хотел побывать. Когда Аскольд про это рассказывал, у него глаза горели.

- Сейчас уже не горят? – спросил Мустафа, хотя по его интонации это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

- Сейчас так и работает в своей газетке, копейки получает.

Перед тем как ложиться спать, Анечка зашла к папе, чтобы показать, что они вместе с мамой и дядей Мустафой сделали. На альбомном листе из цветной бумаги были наклеены солнце, облака, деревья, трава и ручеек. Вышло вполне симпатично, и Аскольду обязательно понравилось бы, если б он к тому времени не заснул. Еще он обязательно пожаловался бы Лизе, что целый день ничего не ел, если не считать завтрак, приготовленный его  двойником, рассказал бы про выходку здоровяка в выставочном зале, из-за которой он поскандалил с главным редактором, и теперь боится даже, чтоб его не выгнали с работы.

 

На следующий день Аскольд чуть было не опоздал в редакцию. На земле лежали огромные лужи, которые пришлось обходить, нарушая и заметно удлиняя привычный маршрут следования. Лужи были красные, что не удивительно для города К., который всегда занимал первые места на Украине по добыче руды.

Дождь прошел очень сильный, но Аскольд ничего не слышал. В то время он уже спал. Из-за ливня вчера вечером случилось одно происшествие, и соответственно – новое задание ему от главного редактора. Рассказал он все Аскольду приблизительно так:

«Произошла авария, такси врезалось в высоковольтный столб и сжалось, как меха у баяна. Самое интересное, что никто серьезно не пострадал. Таксист, на котором не было ни одной царапины, загадочным образом исчез прямо с машины скорой помощи, в которой его везли в больницу с целью проверить на сотрясение мозга. У всех на глазах он просто испарился. Кроме медсестры там ехали еще двое пострадавших. Среди них – Максим Орлов – тот самый здоровяк из выставочного зала. На самом деле он не журналист… А артист! Работает в Театре им. Т.Г. Шевченко. Он был без сознания, но жизни его ничто не угрожало. Парой синяков отделалась его подружка, гражданка Испании – Эвита Клемэнтес.»

Аскольд поехал в больницу, где лежал Орлов, чтобы узнать подробности. Особенное внимание редактор приказал уделить загадочному исчезновению таксиста. Но здоровяк еще был без сознания, от врачей он узнал, что у Максима сломана ключица, «а так жить будет».

Еще в больнице Аскольд познакомился с красивой испанкой, девушкой здоровяка. Про исчезновение таксиста она ничего не сказала, кроме того, что «он бил похож на ангела, и в машине его нье стало, он исчьез». По ее словам, ехали они от Михаила Бойко-старшего, отца того самого автора выставки «Отражение». Кстати он тоже фотограф, и приходится ей прадедушкой.  Еще Эвита рассказала красивую историю о знакомстве ее с Максимом, как за два дня они подружились и даже полюбили друг друга; о том, какие приключения им пришлось пережить, чтобы найти ее прадедушку.

 В прочем историю главный редактор не одобрил, сказал, что она подходит разве что «для женских книжонок о любви», а ему нужны факты. Так что Аскольд, как ни старался, опять получил выговор.

 

Домой он пришел уставшим, и совсем разбитым. Хоть общение с Эвитой и подняло ему настроение, но зато редактор высосал все соки. Да еще опять и сегодня он ничего не ел, даже от завтрака отказался, который снова любезно приготовил Мустафа.

Гость разгуливал по квартире в его шортах и футболке, через каждые три минуты отвешивал комплименты Лизе, впрочем, искренние и справедливые. Почему-то именно сейчас Аскольд заметил, какая же красавица его жена. С Анечкой двойник тоже очень подружился, и частенько она просила его встать на четвереньки и «покатать» ее по квартире на своей спине. Гостя это не утомляло, а наоборот радовало, и было видно, что им по-настоящему весело вместе.

- Это даже хорошо, что ты так похудел за эти два дня, - заметил Мустафа, - теперь никто не заметит подмены. Сегодня ты должен уйти.

К своему собственному удивлению, Аскольд не стал возмущаться. Он только устало опустился в свое кресло, и сказал, «пусть сами решают». Закрыв глаза ладонью, он некоторое время сидел молча, и даже мысли на это время покинули его. Уже незаметно начал подкрадываться сон, как перед ним выстроилось «семейство» во главе с двойником.

- Мам, - Анечка взяла Лизу за руку и снизу вверх жалобно посмотрела на нее, - я хочу, чтобы дядя Мустафа был моим папой.

Ужас и обида, подкатили огромным комом к горлу Аскольда.

- Я не могу в это поверить…

- На самом деле, - заявила жена, - он лучше тебя. Я хочу, чтобы Мустафа остался.

- Послушай, - после долгого молчания, сказал, наконец, двойник. В голосе его не было ни злорадства, ни чего-либо притворного, - «гостем» должен быть ты, а я – Аскольдом, иначе никак нельзя.

- Не может быть…

- Будьте здесь, - обратился Мустафа к Лизе и Анечке, - я его провожу.

Он помог Аскольду подняться, и, держа его под руку, повел в коридор. Пока он обувался, гость протянул, сложенный вчетверо лист бумаги.

- Держи, это приказ от Начальника, с ним ты имеешь право жить по адресу, по которому тебе следует пойти. Адрес в дипломате, но там есть еще кое-что для тебя. Ты, кажется, очень хотел узнать, что там находится? Так вот теперь имеешь полное право – он твой. Только не здесь. Откроешь, когда будешь на улице.

Аскольд, мало понимая, что он делает, взял протянутый ему приказ, открыл дверь, и вышел на лестничную площадку. Не успел он опомниться, как Мустафа уже закрыл за его спиной дверь. Как-то обреченно клацнул замок.

 

Во-первых, что сделал Аскольд, когда вышел на улицу, это попросил у прохожего зажигалку и сжег приказ от Начальника, даже не развернув, и не прочитав его. Во-вторых – пошел, куда глаза глядят. Свежий августовский вечер прогнал его неправдоподобное сонное состояние. Но жаль, не существует такого средства, которое способно в короткий срок прогнать душевную боль. С ней он и пошел по вечернему городу К.

Он проходил через парк, где среди деревьев и ярких детских площадок, гуляли счастливые семьи. Ноги как будто вели его сами, и Аскольд оказался возле одного четырехэтажного здания. Не раз он поднимался по белым ступеням, ведущим на широкое крыльцо, за руку с Лизой, входил в эти высокие стеклянные двери. К.-ий Технический Университет – здесь он познакомился со своей женой. Еще на его пути был авторынок, откуда видны были фабрики, их трубы с густым белым дымом.

Вскоре Аскольд зашел в какой-то двор, и сел на первую попавшуюся лавочку. С легкостью поддались две защелки дипломата, который никакими силами он не мог открыть дома. Там лежала записка, очевидно с адресом (ее он временно сунул в карман) и стопка бумаг формата А4. Уже смеркалось, но Аскольду не нужен был свет, чтобы узнать о том, что там написано. Еще до того, как взять в руки бумаги, он понял, почувствовал, что это его незаконченная повесть. Та самая, над которой он работал, мечтая стать писателем, разбогатеть, и купить дом на берегу моря. Еще он вспомнил красивую историю, услышанную сегодня от испанки, и у него появилась одна замечательная мысль. Затем Аскольд достал записку из кармана, и прочитал адрес, указанный на ней, по которому и пошел дальше.

 

Двери открыла Лиза.

- А ты что, куда-то выходил? - удивленно спросила она.

- Я на пороге разуюсь, - сказал Аскольд, - а то ты, наверное, здесь полы недавно мыла…

Прежде чем жена успела ему что-то ответить, он продолжил:

- Я быстренько, чтоб жару не впускать, кондиционер же включен.

Он зашел в ванную, чтоб помыть руки, а потом на кухню, где Лиза стояла у плиты.

«Снова гречневый суп, - подумал Аскольд, - ну и пусть, он у нее всегда очень вкусным получается».

Он хотел спросить, где Мустафа, но вдруг посмотрел на «отрывной» календарь, который висел на стене, над столом, и передумал. На календаре было 20 августа – тот самый день, когда к ним пожаловал гость.

- Я так тебя люблю, - Аскольд подошел сзади и обнял Лизу за талию, положив подбородок ей на плечо - и все сделаю, чтобы вы с Анечкой были счастливы.

- Странный ты сегодня, - сказала жена, она была удивлена, но по голосу можно было догадаться, что приятно удивлена. – Ты с каким-то дипломатом пришел… Что в нем?

- В нем моя новая жизнь, - сказал Аскольд.