Проза

 

 

 

За окном идёт тёплый дождь, пахнет сырой зеленью и мокрой пылью. А ещё мхом, влажным деревом и свежей землёю.

 

Объявили жеребьёвку. Я белыми. Хоть что-то. Жребий это судьба. Неотвратимость.

 

Запах шахматного клуба – смесь оттенков деревянного лака, бархата, книжного клея и конфетных обёрток. Ты вспоминаешь его, когда подходишь к старому зданию на улице Щусева с мезонином и башенками-ладьями над входом, подымаешься по высоким ступеням и, опираясь на ногу, хватаешься за огромную ручку, не вмещающуюся в ладонь. Открываешь тяжёлую дверь, чувствуя усилие в пальцах, в мышцах предплечья, и погружаешься в прохладную темноту прихожей.

 

Стены игрового зала выложены подушками, обтянутыми коричневой кожей, но полной тишины здесь не бывает. Шум дождя сливается с теньканьем часов, глухим перестуком фигурок, шелестом брошенных на стол ручек, шорохом приглушённой беседы, шепотом шагов.

 

Я не хочу играть. Не хочу играть с этим человеком. Возможно, правильнее было бы его ударить. Но там, за дверями клуба. Нельзя нарушать правила. И выходит, что надо играть.

 

- Приветствуем друг друга, чёрные включают часы, - голос судьи Харитоновой звучит размеренно и гулко как в храме.

 

Рукопожатие – сакральный обряд в любом единоборстве. Мой долг – принять участие в ритуале. Не пожать руку сопернику это не то чтобы невежливо, это – происшествие. В этой секте, в масонской ложе, в этом пространстве общения. Ведь шахматы это секта, что же другое. Gens una sumus. Игроки знают друг друга с молодых ногтей. Не только в городе – можно легко найти общих знакомых с игроком откуда-нибудь из Аргентины или Вьетнама. Кто-то играл с ним в швейцарках, кто-то в детских турнирах, и всем обо всех всё известно. Особенности темперамента, память, счёт, репертуар, привязанности, привычки, слабости. Urbi et orbi. И репутация обычно соответствует реальности. 

 

Его рукопожатие совсем лёгкое, эфемерное – протягивает вялую опущенную книзу мышь, хотя рука у него совсем не женская. Он похож на взрослого мальчика – тонкие губы, бледное лицо, свежий воротник теснит шею. Странно, что без галстука.

 

1. е4 с5

 

Сицилианка.

 

2. Кс3 d6

 

Закрытая.

 

3. f4 a6

 

Атака Гран При. За белых перевеса нет, но можно отойти от основных вариантов.

 

4. Кf3 e6

 

Спокоен, нетороплив. Не скрывает превосходства. Ощупывает взглядом мой бритый череп, узкие глаза с припухшими веками. Не особенно изысканно, прости.

 

Если разобраться, то ему хуже, чем мне. Разумеется, я ничего для него не значу, но если проиграю я, никто и не заметит. Иное дело, если проиграет он – это было бы событием. Я в этом смысле ничем не рискую и, казалось бы, должен играть раскованно. Казалось бы.

 

5. a4 Кc6

 

Записываю ход, мягко трогаю часы и иду гулять по залу, заложив руки за спину и поглядывая на фигурки. Смотреть игру пока рано – позиции не определились, да и не очень хочется. Едва уловимым поклоном здороваюсь с теми, кого ещё не видел. Озабоченные, отстранённые, опрокинутые вовнутрь лица. Бесшумно ступаю по узким коврам, уложенным вдоль рядов.

 

Эти шахматные люди знают и помнят меня в ситуациях и состояниях, о которых я давно уже забыл. Конечно же, это тоже был я, но другой – вчерашний, позавчерашний. Важно угадать, каким они тебя видят. Пещера теней Платона. Да и сами они пребывают в ипостасях и ролях, в которых нигде больше не появляются. Где-то за стенами клуба они торговцы, разбойники, священнослужители, и шут знает кто ещё. Здесь это не очень важно.

 

В дальнем углу Толик Заярный вымучивает вариант сицилианского гамбита, названный его именем и, кажется, уже нашёл жертву. Санда Ветрилэ, аккуратная как школьница, бродит по своей галактике. Мой соперник опустил голову и нажимает пальцами на висок. Теперь я вижу половину пробора Санды и беспокойные пальцы левой руки. Выглядывая из отражения на поверхности стола, она вертит пальчиком прозрачную ручку, печалясь опущенными книзу уголками глаз.

 

6. Сс4 g6

 

Соперник, почему я называю его соперником? Не хочу произносить его имя. Хочу забыть, как его зовут. Не хочу играть с ним. Я знаю, что неприязнь кого-то мотивирует, помогает собраться, но это не про меня. Я не люблю играть с неприятным мне человеком, это отвлекает. Буду называть его «чёрные», будто бы он вообще не человек.

 

Можно сказать, что все люди одинаковы, и это будет правдой, но можно сказать, что все люди разные, и это тоже будет правдой.

 

7. 0-0 Кge7

 

Шахматы не имеют смысла как профессия. Шахматы приносят достаток единицам, причём людям исключительных способностей, которые легко получили бы эти деньги, обучаясь чему-то другому. Если бы могли заниматься чем-то другим. Но здесь они находят что-то, чего больше нигде нет. А иначе – зачем?

 

Тут есть зануды, есть чудаки, есть честолюбцы, отравленные ядом величия, но больше таких, кому нужна сама игра, как бы они себе это не объясняли. Нет, это не лудеры, не печальные тени, живущие у игровых аппаратов. Скорее, это мутанты, которым необходимо чем-то занимать свой мозг, непрерывно обременять своё сознание, и эта постоянная потребность определяет их образ жизни. Их много, больше, чем может показаться. Некоторые живут в мире, где нет ничего кроме шахмат, другие ведут двойную жизнь, но всё они члены некоего незаметного сообщества.

 

 

8. Фе1 Сg7

 

Можно и в таком порядке ходов, неважно. Играем быстро, аккуратно нажимаем на часы. Пока не очень понятно, играют ли чёрные что-то определённое или ставят позицию из общих соображений.  

 

Но нет же, так нельзя – я не могу думать «чёрные закрыли глаза и покрылись испариной». Пусть у него будет имя. Скажем, Хугадор. Или лучше – Виктор.

 

 

9. d3 0-0

 

Виктор достал большое красное яблоко и стал снимать с него кожицу перочинным ножиком. Очистив яблоко, разделил его на четыре дольки, аккуратно сложив очистки на лист бумаги. На полированном столе остался отпечаток безымянного пальца. Может быть, немного почудить – предложить ничью?

 

10. f5 ef

 

Кисть левой руки зависла, изображая аристократическую небрежность, и делая ход зацепила кончиками пальцев соседнюю фигуру. Конь покачнулся и рухнул на чёрный квадрат. Зеваки покосились в нашу сторону. Вообще говоря, я могу звать судью, и он это знает. Пьес туше – пьес жуе. Случайное касание не влечёт последствий, но пришлось бы доказывать, что оно случайное. Отрицать – значит солгать, это потребует эмоциональных усилий. Кто берёт ход назад, тот может взять и бумажник. Подтвердить – и решение будет принимать судья, а судья момента касания не видел. На самом деле у меня нет и мысли звать судью – это было бы неблагородно, не по-рыцарски. Но он-то может этого и не понимать.

 

- Это случайное касание, - произнёс Виктор после небольшой паузы.

- Вероятно, - ответил я. И нажал часы.

 

11. Фh4 h5

 

Толик Заярный задержался у доски, криво улыбнулся и отошёл. Если бы я знал его меньше, убил бы на дуэли. А если так?

 

12. g4?!

 

Безумный ход, в сторону от варианта. Белые отдали вторую пешку и не очень понятно за что. Но и за чёрных играть непросто, за доской можно и не разобраться. Тут вообще-то лучше 12. Cg5 сразу, но однажды можно сыграть и так.

 

А за счёт чего я могу у него выиграть? Играю редко, считаю не особенно хорошо, дебюта по большому счёту нет. Ещё и завожусь перед игрой. 

 

12 … fg

 

Шахматы по-своему честное занятие, даже честнее, чем математика. В математике по большому счёту ценность результата никому не известна. Не говоря уже о химерах философии. А в шахматах результат не всегда бывает справедливым, но всегда бывает результатом.

 

13. Kg5 d5

 

Вернул пешку, может быть и зря. Похоже, что он поверил в g4.

 

14. Kd5 Kd5

 

Жестокая игра, свирепая. Турнир – точное название, ристалище. Эти люди пришли сюда за победами, явились, обуреваемы благородными страстями. Торжество, слёзы, преступления, разбитые надежды. Прежде всего, пришли играть, но и побеждать тоже.

 

15. Cd5 Ke5

 

Поражение – удар по внутреннему равновесию, по ощущению себя. И дело вовсе не в тщеславии, не в амбициях, хотя у самого неприметного человечка есть его маленькое «эго». А в том, что у человека, решительно у каждого, непременно должно что-то получаться. Неважно что.

 

16. Фg3 Фе7

 

Представьте, что вы хотите сделать что-нибудь простое – сварить кофе или помыть чашку, и вдруг оказывается, что сделать это невозможно. Чашка оказывается непомерно тяжёлой и вываливается из рук. Силясь понять, что происходит, вы обнаруживаете вместо чашки нечто немыслимое – влажные сине-зелёные водоросли.

 

17. Сf4 Cf6?! 

 

Медленно пронёс соперник руку со слоном, пряча фигуру в ладонь. Янтарная пешка отразилась в чёрном конусе слона, мягкая подкладка неслышно опустилась на диагональ. Крупная капля скатилась с дрогнувшей ветки, неровным шаром оторвалась от листа, веско ударила в стол и разлетелась в мелкую пыль.

 

Время полетело рваными, неровными отрезками. Запах крови перебил запах пыльной бархатной ткани. Я ещё ничего не успел осознать, ни в чём разобраться, но что-то уже изменилось. Мгновение назад я в своё удовольствие разыгрывал не очень корректный вариант, и все мои усилия были направлены на то, чтобы нескучно проиграть заведомо более сильному сопернику. Ничего этого больше нет, мир перевернулся как песочные часы. Зал раздвинулся, потолок поднялся и небеса разверзлись. Дерево вариантов стало обрастать побегами, мокрые листочки посыпались на доску. Я оглох и провалился в самозабвенное беспамятство.

 

18. Кf7!

 

Удар в самый защищённый пункт. «Сначала надо жертвовать, а считать потом», - шутил трёхпалый волшебник шахмат, но сам-то считал, как арифмометр. Виктор не шевельнулся, только зрачки остекленели.   

 

18 … h4?!

 

Понятно, что не хочется 18… Кf7 19. Cd6, но так вряд ли лучше. Может быть, ещё не проиграно, но уже не хорошо.

 

И тут произошло то, чего я меньше всего ожидал. Я вдруг увидел тонкое, скуластое лицо Алисы, её внимательные глаза. И не сразу поверил себе. Откуда она? Проплыла по игровому залу, царственно рассматривая игроков, провела рукой по бедру и села на свободное место, сминая в руке невесомый шарфик. В моих снах её подростковая фигура обтянута длинным вечерним платьем. Путешествие в шахматное королевство. У меня в голове есть ещё одна Алиса, на самом деле тоже ненастоящая.

 

19. Kg5 Крg7

 

Может быть, 19. Ке5 сильнее, но там есть какие-то нечеловеческие варианты 19… Крh7 20. Фf3 g5, которых я до конца не вижу.

 

Но зачем же здесь Алиса? Это моя территория, сюда нельзя. И что она будет здесь делать? Мы для неё сумасшедшие мартовские зайцы. Догадается ли, что тут нельзя разговаривать?

 

20. Фh4 Лh8

 

Всё же 19. Ке5 было лучше. 19… Крh7 20. Фf3 g5 21. Кf7 gf 22.Фf4 Лf7 23.e5  Нет, нельзя, теперь уже нельзя это считать.

 

Явился взору Толик Заярный, по своему обыкновению поддерживая ладонью подбородок.

 

- Твоя знакомая?

- Нет.

- Говорит, что пришла к тебе.

- Может быть, дашь мне поиграть?

- Так я займусь ею?

- До конца тура она твоя.

 

21. Фg3

 

Я почувствовал, что могу выиграть, голова вспыхнула и пошла кругом. Это хуже всего. Проще отбиваться в унылой позиции, тогда ты почему-то спокоен. Боже, что со временем?

 

 

Похоже, он поплыл - 21… Лh5 мог бы ещё держаться. Ладью за коня отдаю не задумываясь.

 

22. Лf3 gf

 

Странное существо – человек. Тщательно обдумав положение и решившись на поступок, он зачем-то продолжает его анализировать. Заметив ошибку, расстраивается и сразу же допускает следующую, потом ещё одну. Раньше я думал, что это удел простых смертных, но быстро обнаружил, что и великие игроки легко могут деморализоваться и проиграть две-три партии кряду. Другими словами, сделанную ошибку лучше не увидеть, или сразу же забыть. Но неясно можно ли этому научиться.

 

23. e5

 

Куда уходит время? Мой внутренний хронометр не ладит с циферблатом. Нельзя убивать время. Оно этого очень не любит.

 

23 … Ле8

 

Виктор вдруг стал играть быстро – понял, что позиция проиграна, и решил давить временем. Не выпустить его, только не выпустить. Азарт обжёг мои ноздри, но голова уже прояснилась, яростное тепло объяло меня, я вскочил и сделал ход стоя.

 

24. ef Фf6

 

- Не стучать по часам, буду наказывать! – громко напомнила Светлана Константиновна.

 

25. Кf3 Фf5

 

Вокруг доски стали собираться зрители. Сгрудились герольды, оруженосцы, шуты, прекрасные дамы, рыцари, наставники и даже оружейники. Кто-то тихо навис над моим плечом.

 

- Судья! – сказал вдруг Виктор, - Попросите всех отойти от доски, они мешают.

 

Простолюдины послушно отошли на два шага, но расходиться не торопились.

 

26. Ce5 Крf8  

 

Я провёл ладонью по лужице на столе. Сверху падали веточки, листья, кусочки коры, почки, муравьи, божьи коровки. Винтовая лестница на второй этаж клуба обвилась вокруг столба и обросла чугунными листочками. Санда подняла голову, но легкофигурный эндшпиль продолжал отражаться в её зелёных глазах.

 

27. Лf1   

 

Виктор сделал слабый взмах рукой, не похожий ни на желание коснуться часов, ни на попытку сделать ход. Влажное тело обмякло в неудобном, сдавливающем костюме, улыбка стала легкомысленной и меланхоличной. Бутылка с чёрным соком застыла на краю стола, когда, не остановив часы, не пожав сопернику руку, презрев вековые традиции и неписаный кодекс чести, Виктор вышел из игрового зала. Все решили, что он отлучился ненадолго – на его часах оставалось довольно времени – и понемногу стали возвращаться к своим позициям. Но я знал – этот ход был последним.

 

А с неба всё сыпались клочки бумаги, напоминающие не то лепестки, не то сухие листья, ложились на воду, придавая ей сходство с паркетом в игровом зале. Протоколы веером лежали на судейском столе, и я тоже должен был положить туда свой бланк. Время игры неохотно истекало, приподымая красную стрелку, вода понемногу заполняла ботинки, заставляя сделать усилие над собой. На негнущихся ногах двинулся я к судьям, удерживая в окоченевших пальцах наливающийся тяжестью лист.

 

Я уничтожил, я раздавил его. Но зачем же я это сделал? Разве не милосерднее было ударить его по лицу?

 

 

В троллейбусе Алиса толкнула меня коленом.

 

- Кажется, ты должен что-то объяснить.

- Думаешь, я могу?

 

Мозг всё никак не отключался. Если бы 15 ... Се6, то никаких фейерверков бы не было. Хорошо, что я не видел этого за доской. Ладно, не выпустил его и хорошо. В учебники эта партия не войдёт, но я выиграл. За счёт чего? Не знаю. Судьба. Чёрными бы проиграл. Я и теперь не верю, что могу у него выиграть. Фатум.  

 

- Ну, вы и отморозки, - сказала Алиса.

- С чего бы это?

- Я чуть не погибла от скуки. Ты как удав на фигурки пялился! 

- В этой стране все ненормальные, Алиса.  

- Ты сухарь. Не ходи больше туда.

- Не буду.