Лаборатория слова

Язык, развиваясь своеобразно – и по линиям истории, и согласно различным усовершенствованиям, изменениям, нововведениям жизни – логично теряет ряд слов, приобретая новые.

 Есть ли это обогащение, идущее через потери, сущностно оправданное явление?

Вероятно, ибо развитие языка, очевидно, не только в человеческой компетенции: некая надмирная основа мерцает за величием его, и то, что человек рождается не только в физиологию, но и в язык – так же естественно, как постепенное пробуждение речи в ребёнке…

 Окидывая взглядом дальние языковые панорамы видим, однако, много слов выразительных, крепких своим звучанием, и даже – цветовым окрасом: существует и такой феномен, достойный отдельного рассмотрения (можно вспомнить рассуждения Годунова-Чердынцева – персонажа набоковского «Дара», толкующего об этом)…

Сожалеть ли об их уходе, о невозвратном пути сих слов?

Или – с благодарностью припомнить их, и ассоциации, с ними связанные?

«Вежа»…

Как мощно и переливисто дан звук: и будто даже кряж обозначается, вырастает на глазах, уходит в своеобразные метафизические небеса: ибо «вежа»– человек, ведающий, как надо вести себя в обществе, среди людей, знающий правила общежития, и – тонкости этих правил…

 Слово словно бы ушло, но и – оставило по себе память, которой пользуемся и ныне: ибо приставка «не» превращает вежу в – невежу: который и ныне, как явление, известен…большинству, владеющему родным языком…

 Так, исчезнувшее, изъятое временем из оборота слово, оставило по себе знак, который пока не собирается исчезать…

Предложит ли компьютерное время нечто более значимое?

Безвестно…

 …прекрасно звучащее прилагательное «взрачный»!

Сколько оттенков в нём – и: сколько однокоренных слов, связанных с его мускульной силой…

 Взрачный – красивый, или хотя бы – достойный внимания, и в основе слова – зрак: то есть взор, взгляд…

 Невзрачный привычен и употребим, а его антоним выпал из традиционного языкового оборота, оставив по себе свою противоположность…

  …компьютер подчёркивает неправильные или не знакомые слова: и естественная участь, постигающая замечательное прилагательное «взрачный», едва ли досадна, учитывая обилие речевых вариантов.

Но и – досадна: каждое подобное колоритное слово, уходя, всё же обедняет языковые арсеналы.

 «Взначай» из этой же серии: ведь привычное и всеми употребляемое время от времени «невзначай» – выныривает из бездн «намеренного», сказанного на старинный манер, и имеющего общий корень со словом чаять, ожидать…

 «Взначай» хорошо бы встраивалось в речевую панораму, однако – есть, что есть, и ныне сложно представить индивидуума, употребляющего оное слово.

 Крепко звучит – «ряха»…

Но – вовсе не в смысле наглой, раскормленной физиономии, нет-нет: «ряха», сохранившаяся в некоторых диалектах, имеет значение «опрятно одетая женщина-чистюля», и противостоящая ей «неряха» даёт контраст противоположности.

 Наряд, обрядить, суженый-ряженый, даже – ряд: в смысле «лад, порядок»– однокоренные слова…

 …приятна замечательная погода, прозрачная, или золотая бездна небес, гармония солнечности, зелени, сияющего воздуха…

Приятно «настье»– противостоящее всем знакомому «ненастью», никуда не уходящему, встроенному в современный язык, сколь бы ни насыщался всевозможными терминами из разряда новых технологий, и связанного с ними жаргона.

 Настье – звучит взрачно: красиво, сильно, и было ещё родное ему «вёдро», означающее хорошее погоду…

 Уходы слов едва ли требуют траурного отношения к делу языка,  – и размышления об ушедших должны носить скорее позитивный характер.

 Быть довольным – что может быть проще: когда всё ладиться?

Обернуться назад, и увидеть неожиданное «годовать»: крепкое, как год, однокоренной ему, ладное, как хрусткое яблоко, или сочная луковица…

 Годовать – быть довольным; течение времени несколько меняло окрас слова, превращая в «угождать», «позволять»…

Постепенно вырисовывалось «негодовать», чтобы укорениться в языке надолго…

 Ненавидеть…

Увы – каждый знаком с оным чувством: чёрного окраса, часто разносящим мозг, чуть не калечащим душу.

Но…

Что делать?

Все люди, и слабость другого осуждать – значит, свою не видеть…

Но и «навидеть» – достойно упоминания, и, разумеется, компьютер подчеркнёт не знакомое слово, сейчас не употребляемое вовсе…

 А «навидеть» – значило: смотреть с удовольствием, принимать, признавать…

Устаревшие слова и понятия представляют собой своеобразный материк, своего рода Атлантиду, ушедшую под метафизические воды, но система этого материка неоднородна: можно рассматривать степень устарелости, изучая определённые исторические отрезки по обилию слов, ушедших из употребления, или поменявших своё значение.

 …совершенно исчезнувшие из языка слова: точно тени былого: иногда столь колоритные, что приятно (если речь о любителях языка) просмаковать, как старое, благородное вино…

 Гридь…

Не знакомо?

А ведь это – воин…

Локы…

Странно мерцает – словно отливает влажным…

Логично: локы – лужи…

 Есть вариант устаревания несколько иной, когда слова перестают употребляться, как отдельные языковые единицы, но продолжают участвовать в составе фразеологических оборотов: говядо, например…

 Вкусно звучащее слово, означавшее крупный рогатый скот, и оставившее по себе такую привычную говядину.

 Резкий зигза – зга.

То есть – дорога: отсюда сохранившееся «не видно ни зги».

 Или просак – верёвочный прядильный станок, оставивший по себе возможность попасть впросак.

 Иной вариант устаревания слов – уход их в пассивный словарь: в общем, известно, кто такой монарх, и детям даже, однако, в силу редкости оной властной высоты, и употребляется слово редко.

 Мощно вписывается, даже впивается в пространство перст…

Высоко поднятый, страстно призывающий к чему-то…

 Слово это, крепкое и звучанием, и значением, может украшать собою недра стихотворения или художественного произведения, хотя в повседневности речи давным-давно заменено пальцем.

 …ветшают и некоторые фонетические особенности: так, колоритно звучащее – гишпанский, давно уступившее место логичному – исходя из современного написания страны – испанскому – также порой может промелькнуть в художественном тексте, играющем архаизмами: ради дополнительных средств выразительности.

 Крест ныне едва ли возложит судьба (или высшие силы) на рамены: и плечи, столь знакомые по речевой обыденности, словно чуть тускнеют, как слово, рядом с высокой приподнятостью такого звучного, старинного…

Рамены!

Сразу ощущаешь и гипотетический крест, и силовую мощь, связанную с его несением…

Или – силу духа, подразумевающую преодоление преград, совершение пути.

 А как способны с веками меняться значения слов: поразительно и дивно!

Ведь «урод» вовсе не было когда-то негативным, бранным и так далее словечком, но – обозначало – первенца мужского рода, который впоследствии становился главой семьи, наследовал отчий дом…

 Бранное ныне «подлец» означало человека не знатного рода; и в обращение «Подлец, поди сюда!» долгое время не усмотрели бы никакого негатива.

Происхождение слова древнеславянское: подол (платья), подол как низинная часть местности, долина... – родственные ему слова; и то, насколько поменялся окрас его, свидетельствует о жизни языка, как самостоятельной стихии.

 Про ведьму известно: была ведающей, то есть знающей, и, пролетев сквозь века на условном метафизическом помеле, предстала – старой, бранчливой каргою…

 Сложно развивается язык.

Много троп и дорог у него: пересекающихся, усложнённых, играющих смыслами; и некоторые приведённые примеры показывают, как густа и насыщена жизнь языковая, как богата стихия эта, и сколь не стоит пренебрегать историей её.