Проза

 

 

 

Когда ненаход, то все вокруг становится грубо и прозаично. Из окна мне закричали: "А кто там газон топчет?". Автобус ушёл из-под носа, следующий через 45 минут. Один раз на помощь при ненаходе приехала Люся. Вырядилась подходяще, как японская школьница. Мертвая. Черные ногти, чокер, символическая юбка. Она методично копалась в земле, как трактор, прихлебывая из бутылки. Мимо проскочил чёрт на велосипеде, бросив: "Что, закладку ищете"? Я осенил его крестным знамением – чтоб тебе колесо спустило. Когда стемнело, поиски окончательно потеряли смысл. Тогда мы уныло стали сочинять письмо продавцу с просьбой о перезакладе. Разговор покупателя с надменной безымянной бездной.

Но в этот раз бездна оказалась милостива и сделала перезаклад, не задавая вопросов.

Родион вышел из вагона метро и поднялся по лестнице. Давно знакомый пейзаж был слегка отредактирован новыми постройками. На небе проступили пятна от фаэтоновой колесницы: ярко-розовые на бирюзовом. В такие вечера говорят, что погода на следующий день будет непременно ветреной.

Люди в парках с девушками встречаются, рожают детей, женятся. А я один тут шныряю, как сыч, да ещё и ночью. Не без дела, конечно. Но кто вообще станет гулять ночью в Битцевском парке без особой надобности?

На самом деле, и Родион это знал, его звала авантюра. Он скитался, подобно странствующему рыцарю, в парковых зонах ЮВАО и ЮЗАО. В поисках драгоценных веществ - ведьминых зелий, философских камней и проч. - он редко выбирал ЦАО, где подворачивались случайные (или неслучайные?) прохожие, к тому же, парки в центре не такие густые, и велик риск нарваться на копов.

Посмотрим, что у нас тут: Я нахожусь на Гидре – отличное название для сайта с отрастающими заново головами, если вы понимаете, о чём я. Это словно большой торговый центр, в котором я гуляю между цветистыми палатками. Тут на меня весело таращатся бурундуки Чип и Дейл, а здесь – обдолбанный миньон. Супермен, пингвиненок в шарфе, анонимус, Пинки и Брейн с красными от курева глазами, слон, быки, пуля, Хоттабыч и Бен Бернанке. Они все упоротые, ребята! Я, кажется, впервые, смотрю на картинки, а не перехожу сразу к каталогизатору. Сегодня особый поход за покупками, и я тяну время как могу. Но все же пора, силой воли надо подтолкнуть себя к делу. Тыкаю вправо - в категории. Тут лишь сухое перечисление как в аптеке: галлюциногены, стимуляторы, эйфоретики... Как выбрать? всё такое вкусное.

Но сегодня это не проблема, каждому овощу свое время. Хочешь получить счастье за все 90 лет? Бери последний билет, регистрация на рейс заканчивается.

Вещество похоже на камень. Под своим товаром продавец оставил расхожую фразу: "В представлении не нуждается". Ну да, обычно тут все всё понимают, а неофитам везде тяжело. Я нажимаю на иконку, и изображение увеличивается. На экране написано место, вес и цена - в рублях и биткоинах. Гидра всё сожрёт!

Платить здесь удобно и легко, как и положено в современном мире. Скоро мы все будем платить взмахом ресниц, капелькой пота, судорогой мышцы. Я по старинке плачу нервными клетками. Для оплаты добрая Гидра предлагает использовать сторонний обменник, мой Киви-кошелек или сыграть с ней в рулетку. Дураков нет - бери-ка деньги, дорогая. Я щедро отсыпаю зверюге биточков. Гидра задумалась лишь на полминуты и выкинула мне координаты и снимок местности, больше похожий на рентген задницы.

 

***

Подходя к парку, кладоискатель погасил экран телефона. На пятачке у перекрёстка он увидел выбоины в асфальте, оставшиеся от ларьков. Этот закуток и ларьки, разом составляли когда-то место силы Родиона. Он приходил сюда, чтоб наблюдать панораму Чертанова. Его ноги остановились, немного помялись на месте, точно были в чём-то виноваты перед прохожими, которые шли конвейером мимо.

Так, покупка состоялась - пора на квест. Это тревожно и весело, как на свидание или драку, но по-другому. И так, и так, но еще и эдак. И вот этого третьего очень не хватает. Если бы люди просто прятали нечто друг для друга, искали, находили или нет, искали снова - вот это было бы круто и правильно. Ну а так это просто круто.

Мне понадобится ложка (чтобы копать), фонарь (чтобы светить), сиги (чтобы курить), и шокер (я так не думаю). Фонарь вообще лишний, так как можно посветить телефоном, но у мобилы сегодня другая задача - она будет картой. В квесте это самое главное, если, конечно, у вас не идеальная память.

Вперед, вперед! Это волнение ни за что не купить и ничем не заменить. Я люблю тебя, мой драйв, веди меня, неси меня, клокочи во мне. Игра по-взрослому началась. Почему по-взрослому? Из-за ставок конечно. Дело всегда только в ставках.

Родион подошёл со стороны дороги, где в ряд выстроились гаражи. С баннера, натянутого вдоль забора, на него смотрел пустыми глазницами шлем, под которым скрестились меч и секира.

Герб Ла-Манчи, не иначе! Висит от злых духов, как африканская маска. Так, а вон переход; и детская площадка, кажется, должна быть где-то там, за мостом через овраг.

 

***

"Мы захватили этот мост! Проход 5 рублей", - заявили ему двое, с виду полнейшие разгильдяи. Кладоискатель отмахнулся рукой от воспоминаний, и они растворились в воздухе, как и положено призракам прошлого.

Перейти мост, означало войти в зону. В ту Зону, из "Сталкера". Родион где-то внутри, в той части психики, которую называют подсознанием, нащупал это. На середине моста ему захотелось позвонить, но он преодолел это желание, и перешёл границу.

Зашевелился лес, и, кажется, волосы у него на голове тоже зашевелились. На той стороне он действительно встретил тех двоих, из воспоминаний.

 

***

Я - два куска мяса! Я два куска жилистого мяса! Мясо, кровь и память - вот из чего я состою. Из меня постоянно сыпятся фрагменты - иногда склеенной лентой воспоминаний, иногда отдельными фотокарточками. Память - это часы, механизм старения ума.

Первый бросок в запредельное я помню как плавящийся горизонт, словно пузырящийся снимок Сары Коннор из "Терминатора". На переднем плане - смеющиеся девушки, которые не спали всю ночь. Они предлагают мне взлетно-посадочную дорожку, на которую я, поколебавшись, соглашаюсь. Две дорожки - влево и вправо, развилка, которых в жизни сотни, причем мы не замечаем и половину, просто шагаем.

Эта дорожка была действительно взлетной. Жизнь развернулась передо мной в стороны и вверх, воздуха стало много, все проблемы учтиво отдалились. Я бы назвал себя радостной мембраной в тот момент.

Бодрость - это одно из лучших ощущений в жизни, и тут оно бурлит и пузырится в своем высшем проявлении. Потом наступают возбуждение и лихорадка. А дальше дорожка становится посадочной. И на земле могут ждать неприятности...

 

***

На детской площадке не было грунта или, как это модно сейчас, каучуковой крошки - просто земля. Дорога то раздваивалась, то сдваивалась. Что-то тут непременно произойдёт. Дорога, скажем так, его предупреждала. Свет фонаря остался позади - он качался на детской качели, высоко поднимая ноги, и потому всё вокруг освещалось луной. Луна сегодня соизволила вступить в диалог с Родионом. "Я луна. Я сегодня родилась, и я стеку по лицу, потому что я тоже лицо", - сказала она и застыла в своей упрямой безмолвности.

Они рядом, они где-то там - на территории военной части. Нужно обойти её, и это будет нетрудно, если обогнуть с левой стороны пруд. Главное, не встретить никого или ничего по дороге.

Шум города не отступал. Со временем он трансформировался в мотивы Julie Cruise. "Я помню", - напевал машинами город. От этого всем стало как-то не по себе, даже деревьям, привыкшим к этой шумовой завесе. Они мало сопротивлялись, в отличие от птиц, которые давали сто очков городу, подымая истошный вой. Но это днём, а ночью...

А ночью деревья, как и луна, пытались что-то сказать Родиону, но луна одна, а их много. Конечно, он не станет подходить к каждому дереву и слушать шелест листвы. Всем ведь известно, что деревья лгут, и самая коварная ложь их в том, что она одна из многих.

Вечер загустевал в фиолетово-чёрном - любимейшем цвете Родиона, наиболее опасном для глаз и наиболее подходящем для игр светлячков. Рыцарь веществ засмотрелся на зеленоватые искры в кустах и не заметил, как зона увела его от дороги. Он шёл уже там, где трава наросла на облака вокруг крон деревьев.

Как только первый просвет обнажил долину со звёздами, затихли машины. Там, на небе, не слышно город. Он спустился в мерцающий овраг и зашагал, как если бы это было высохшее русло. Луна спряталась. И возник такой специфический свет, с отблесками в сине-зелёный.

В межзвёздном пространстве глаза Родиона разобрали движение, преломлявшее космос: как колыхания стаи прозрачных медуз, или вращения чёрной звезды. Из него вышел чёрт, точно очертив свою фигуру. Он таращился на Родиона, тёмный, со злобной ухмылкой.

Родион пропустил страх сквозь себя, и пошёл за страхом. Его вело блестящее чувство преодоления. Он шёл быстрее, и страх был красив в соединении с побеждающей его силой. Главное не оборачиваться - это же все знают. Он шёл туда, где из чёрных улиток папоротника высился сине-зелёный цветок.

- Я знаю твой самый глубокий тайный страх, - сказал папоротник, - обернись! Давай, обернись, это не чёрт! Ты знаешь, кто там за спиной, - шипело растение.

- Нож уже лежит у корней вчерашнего дня, что несёт мне день завтрашний?

Родион раздвинул вайи и отделил стебель от корня.

 

***

Металлический забор опоясывал пруд, скрываясь за военной частью. Кладоискатель открыл калитку и зашёл внутрь. Он сел на скамейку и закурил, водя глазами по дрожащим кругам на поверхности Собачьего пруда.

Некоторым всю жизнь не дано согреться, грешно судить тех, кто не смог найти дровишки. Мафия засыпает, город просыпается, а я выхожу в город выпить. Классно, наверное, жить в тепле, но в наших краях нужно греться, так что я выпью.

Стоп, я на квесте, а тут надо трезвым. И так крыша едет, когда приближаешься к месту, особенно если это лес.

Хочется успокоиться, кажется, что дернуть коньяка хорошая идея в таком случае, но лучше потом. А сейчас есть сиги.

Обычно на месте клада начинается чертовщина. Навигатор скачет бесом и меняет точку, фотка местности морочит, неожиданно из-за домов или деревьев начинают выскакивать странные люди (господи, да люди ли это?). Раза три-четыре придется ткнуться не туда глупым котенком. Ничего, тем приятнее будет победа.

Так и не выпив, он зашагал дальше туда, где темнота не освещалась даже воспоминаниями.

 

***

Под ногами Родиона в железобетонной дырявой трубе смеялась Чертановка. Он снова встретил луну, но уже купающуюся в речке. Рядом течь родила небольшое озеро. В нём лежал старый остов какого-то колесного средства. Правый приток, впадающий в особо мокрые дни в реку, был одет в каменный желоб.

Казалось, луна снова что-то хотела сказать или напеть, но это было невозможно расслышать. Тогда Родион бросил монетку, как бы наудачу. Монетка упала рядом с водой и откатилась в лес. Река отнеслась к этому крайне спокойно. Она выплёскивала что-то вроде "возвращайся", или "не возвращайся". Но лишь безумец станет разговаривать с рекой, тем более, когда в ней плещется луна.

"Отдай мне ботинки", - чавкала грязь в овраге. Так было весной, когда пористая земля выделяла воду, а деревья стояли безлистые по щиколотку в первоцветах, жёлтых и немного сиреневых. Деревья тогда ещё не успели проснуться, но они были как бы уже мертвы, точно вскипели. Родион нёс весну на руках и ноги жевали, наматывая землю, а прохожие прилипали глазами к её платью, задравшемуся почти до неприличия. Они смеялись - она от смущения, а он от страха (упасть, конечно). "Дорогуша, у тебя слишком короткое дыхание", - сказало однажды ей лето, и тихо убило весну, прикрыв её ворохом писем к осени. Так прошла весна, а за ней и лето. Земля снова сделалась серой, готовой в любой момент снять с тебя обувь.

 

***

Цветок-как-факел обернулся и указал на развилке вправо. Тропинка, отделившись от дороги, сузилась. На столбе в лунном свете высветилось "34".

Тридцать четвертый трек на диске. Тридцать четыре чижа. Тридцать четыре зуба. Тридцать четыре месяца в году... Что бы это могло значить?

Среди деревьев медитировал костёр. Он восседал на дровах, закручивая и направляя струями пучки дыма то в одну, то в другую сторону. Костёр был очень кстати, Родион порядочно устал от этих игр с цветами, ему хотелось нормального жёлтого, которым огонь осыпал капище.

Огонь осветил деревянного идола.

- Знаешь, недавно мне приснилось, что я рою землю. Земля была чёрная и жирная. Я рыл, рыл и напал на жилу твёрдой породы - это был белый творог! Я выгребал его, ел грязными руками. Он был такой вкусный!

Сварог ничего не ответил. Вероятно, его задело сравнение с творогом. Он был высокомерен, как и все идолы.

Родион бросил в костёр охапку веток вместе с цветком. Растение зашипело, выпрыгнуло, закружилось в дыму. Его крутило, кидало в разные стороны. Потом цветок остановился, как бы завис, и упал на землю.

Пальцы Родиона сделались чёрными. Он нащупал твёрдое. В голове чиркнул образ - творог! Нет, твёрже - деревянное, инкрустированное. Показался угол, второй. Это большая, как бывают для игры в нарды, шкатулка. Родион открыл её, и отражающийся в окнах свет выстелил красным лицо: "В одно касание"!

Солнце, уходя, подкрасило несколько окон в высотках на Кировоградской: они вспыхнули по-настоящему ярко. Птицы тоже загорелись, но сверху. Снизу их крылья оставались темными, и тот Родион, который прошёл уже перекрёсток с ларьками, не видел, как горят птицы, - Родион-из-коробки.

 

***

Фары выхватили несколько силуэтов и часть частокола капища. Два толстяка в форме вылезли из машины и рванули к кладоискателю.

- Эй ты, придурок! А ну давай сюда! - приказал коп. Глумливая усмешка перекосила рот его напарника. Осознание предстоящей драки сделалось до тошноты чётким.

Родион достал шокер, выпустил разряд: синие искры затрещали в воздухе.

- Залезай обратно в машину!

Удары человека, разгуливающего ночью по паркам, должны быть отрепетированы железно, иначе не спасёт даже шокер. Первый коп принял на себя всю серию: короткий джэб с левой, правый прямой и удар ногой в колено. Закрывшись только от второго, и самого опасного удара, он повалился, таща Родиона вниз за рукав, чтобы втянуть в борьбу.

Его напарник зашёл со спины и ударил кладоискателя в голову. Удар пришёлся в темя, и вызвал не столько боль, сколько помутнение от встряски. Эффект почти как от ведра холодной воды: тёмные круги в глазах, учащённое дыхание. Родион знал, что если сейчас же не ответит, то следующий удар дубинкой придётся или в печень, или снова в голову. Он, извернувшись как кот, укусил копа, выдернул рукав и наглухо закрыл голову двумя руками. Джекпот! Жгучий, как от крапивы, удар пришёл в плечо, закрывающее висок.

- Сука! - закричал Родион от боли.

Прежде чем противник успел в третий раз занести свою палку, Родион отпрыгнул в сторону. Уйдя с линии атаки, он оттолкнулся правой ногой, развернул торс, и боковым движением воткнул шокер ему в шею. Коп упал без сознания. Его напарник, тем временем, доковылял до машины и выехал на дорогу к пруду.

"Чистая победа", - чеканно выговаривая, констатировал Сварог.

 

***

Родион сел у костра, чтобы перевести дыхание. От тепла его стало мутить, ноги и руки сделались ватными. Чертановки стало много. Он обернулся и посмотрел на то место, где вода вытекала из земли. Крылья берегов отошли, издав при этом гулкий чавкающий звук. "Эта вода совсем не вымывает соли", - подумал он. Он встал на раздвигающиеся берега-пластины. Поблескивая, берег поплыл к центру. На месте разрыва обнажился шов: земля под железной пластиной заполнилась чёрной, как магнитная лента, влагой.

Металлический берег, видимо, кто-то так сконструировал из-за паводков. Подобно крылышкам насекомого он вышел из-под твердого панциря земли и двигался по воде. То опускался на дно, то поднимался вверх, стремясь в середину реки, туда, где лежал на боку ржавый троллейбус.

По мере того, как края приближались к центру, вода становилась теплее. Её изначально холодный поток нагрелся и зашумел, как это бывает перед закипанием.

Тут оказалось - солнце встаёт. Его жёлто-белые края вычертили окружность в полотне горизонта. Стало тихо вокруг и, наверное, даже на всей земле.

Тонкой струей пламя коснулось реки с того конца, где она когда-то вылилась из железного русла. В глазах Родиона пылало: река дымилась, горела. Он трогал руками огонь, брал его, умывался огнем.

Струйками-нитями, точно на швейной машине, снаружи огонь прошивал реку. Он излизал её темную гладь, и только несколько сильных подводных течений ещё продолжали биться внутри. Когда пламя полностью скрыло черную воду, река закапала - огненные шматки падали, издавая сверлящий звук.

Постепенно огонь угасал. Река выгорала. На земле сверкали, переливаясь всеми цветами, магические огненные озера, а где-то в парке лежал разбившийся вдребезги ржавый троллейбус.