Проза

 

 

 

И снова не успевал он до ухода выгулять Плюшку; опять.

Что за напасть: мистика:

          Время, – с утра, с израни, раз от разу, – как крадут. Просто дыра: отковеркали где-то покрытие, отодрали клок оболочки (что уж у них там есть…) и лишь отвлечёшься на два-три мигания: залезли уже и украли:

           Утянуло в кротовый пылесборник за обратной стороной луны:          Лангольеры, пираньями, выгрызли:

           Варианты …

           – Плюшечка! Потерпи сегодня немножко, а? Ну, Эвелина вернётся пораньше нынче, факт и сразу тебя погуляет? Что, говоришь, прошлый раз тоже я обещал, а она не пришла и пришлось? Ну, Плюшенька, ну прости, ну никак не могу теперь – у меня же командировка, я ещё в четверг предупреждал; да; перед дождиком. Ну не смотри так!.. – уговаривал взаправду спешащий в командировку владелец средней в кармане квартиры – среднего возраста и наружности интеллигент – безобидную, не верящую но любящую , укоряюще вздыхающую ему, комнатную собачонку.

Супружница – в общем-то – могла сегодня и пораньше прийти: была такая производственная вероятность. Но – вообще-то – вряд ли. Её полностью всерьёз на надежду и принимать не стоило бы; Эвелина; какая и супружница-то: «гражданская»; так...

"Эвелина..."

–        Фу, чёрт! Мусор же, вынести, обещал, забыл!..

(Помянешь – он тут как тут; бабушка ведь предупреждала...)

Костя выхватил, тóропью, пакет из ведра – зацепил плёнкой за косяк – "Как всегда!.." – выскочил в карман.

Четыре шага к мусоропроводу.

Десятком секунд отбомбился!

Но сорваться в подъезд не успел: бди: болванчиком с табакерки – ещё он, с гравитацией на пару,  мусор в подвал опроваживал, – выпружинила на сцену кармана соседка.

–        Костик! опять ты на пол сор валишь! Сколько раз говорить! Вон, смотри, сколько парши за собой оставил; я что ль, опять, за вас это прибирать буду? В уборщицы не нанималась!

–        Венер Пална; Венер Пална, – пытался таким простым заклинанием выстроить дамбу перед накопленной в одиночестве с телевизором желчью угольной ярости, ищущей малейшей трещины повода дабы вырваться наружу цунами, не вышедший до сорока годов отчеством Костик,– я уберу, уберу; вот и Эвелина должна сегодня раньше

    ("Спросите Плюшку!")

 

                                             ...

–        Надежды на твою Эвелину!

("На что это намекает?! Сговорились они что ли??")

[Кто впрочем они о чём?]

–        Венера Пална!..

–        Седьмой десяток шесть лет уже как Венера Павловна! Надоело за вами подбирать! Для того что ли я пенсию себе зарабатывала, упокоиться; и всё равно время хватало за собой убирать или уж не гадить, как некоторые; понасуются тут в банки и думают, что все уже им холопы должны, и можно гадить!

[Кого и за что хватало время осталось неясным до конца истории]

–        Причём тут!! Это и, может, валялось тут раньше, до меня, Мегера Пална,.. – выляпнул.

–        Что-о-о!?! – впрямь в доме Венеру Павловну, многолетне подвизавшуюся техничкой, да, но – в прокуратуре, не очень, скажем так, долюбливали, и за глаза прозывали Мегерой Палковной, но: за глаза, а не как теперь, выторопилось: Венера Пална явно заметила оговор, но отконтролировала вид, будто не расслышала. – "...ра-аньше валя-алось"!!! да утром уже здесь подтёрла, успела; не фифа же твоя маникюром барским, в самом деле, прости хосподи!

–        Ладно, ладно; хватит уже! Всё!! – завёлся на позднем зажигании уже и Костя. – Мне тоже ваши намёки надоели! – и, ловко пользуясь преимуществом в физической силе и способностях к маневрированию, протиснулся, через порог, в подъезд, к лифту.

–        Какие намёки!! Намёки, подумаешь, тоже мне бред Пит с Анжеликой Джоли! нужны вы мне намекать; хотела бы – в рожу всё сказала; читались, читались, а ума не нажили; баре; очкастики! – дребезжала идущим по следу терминатором, технически бывшая прокурорская, – Венера. Павловна, разумеется.

Некоторые дребезги настигали Костю уже в лифте.

Ещё тоже выскользнуло, влёт, из дыр ламинанты динамика, жёлточёрное шмелеобразное насекомое:

 И зазудело в унисон преследующим киборговым вздребезгам, стесняя, в и без того непросторной кабине, нашего очкароносного владетельного командировочного.

Он, впрочем, в этот период момента и думать забыл о командировке, ибо зудяще-дребежжащие ноты перетянули орбиту внимания торопящегося интеллигента на одну ось:

Как бы их – ноты – избыть:

И он, вырвавшись из подъезда, врубил первую космическую скорость (насколько позволяло, конечно, его шарнирно-угловатое телосложение...)

На улице, всё же, в паре кварталов от дома и до транспорта, насекомое зуденье – булавкою насадившее на вокруг себя  «сушёную бабочку» внимания Костика, – отстало. Но во внутреннем, раззуженном, улье эмоций, восприятий и тяг, раздрай и сумбур утих не вдруг.

Транспорт – уже лучше.

Здесь рельсы нарратива не колышутся в ковылях, но надёжно прикостылены к шпалам дискурса.

Тон – не в пример привычнее чёрножёлтого.

Невместность гуляйполя укрощена понятными отрезками, системой определённых, остановок.

И, учитывая включенные в стоимость билета голосовые подсказки, уже тяжелее свихнуться в кювет с колеи.

 

Перемещаться [перевремещаться] предполагалось в командировку короткую:

Несколько десятков километров от осевого, для прилежных районов края, города.

Родная, монетизирующая во всеобщий эквивалент воздух цифр, – сальдо в сольдо – контора, проностальгировав по временам деревянно-костяных счёт, надумала, ни с сего, тряхнуть стариной:

 И для решения банального вопроса (не стыковались в зеркало цифры отчёта), вместо использования передовых средств коммуникации, в тьмутараканный оффлайн тоталитарно был откомандирован Костик  – «благо», заматеревшая к сорока́, инфантильность его не позволяла и попытаться переубедить начальство: и вот:

Бис! Гонг! –  вносите каравай с хлебом (посошок с солью бишь ли... ...) – к вам выехал кефирный хлестаков; просим любить и жаловать!..

"Делов-то на пол дня рабочих... Стоило? Кому для чего взбрело..."

Локальный к глобальному центр тяготения – концентрат плодов цивилизации – костин город – всегда неохотно  отпускал из поля сильного взаимодействия внешне и  тем паче пачего внутренне.

Глобальное, ясно, выше локального.

[Пасмурно:

Глубже или локальное глобального??

Центростремительность оси или массу грунта считать сердцевиной?

Сумрачно...]

Глобальное выше (главнее) локального. Так что охотно, иль нет:

Всё ж отпускал...

Транспортёрная лента, прибаюкивая, автопилотом доставила почти до вагона.

Костик комфортно занял ячейкой одно шестое сидячее место.

Солнце оказалось на его стороне, но надёжно скрыто за тучными тучами: хорошо: мешать и «слепить» не будет.

Ломающими линейность перспектив дорожками моросячего осеннего дождика, по отражающим пасмурность стёклам, состав тронулся провожать пригороды...

 

Уж с четверть часа как городские окраины растворились в каплях дождя, за окном лихо бежал намокший сумрачный лес, а город, ещё с перрона проникший своею щупальцей в вагон и не собирался обрывать своих слабых взаимодействий:

                    Таких ли уж слабых:

                                Стаей гончих неотступно по следу:

                                             Волка? Ягнёнка? Да даже и не мышонка:

             Мушонка плодового...

Пряную смесь запахов, проникших внутрь – под видом завтрака небольшой компании – «горячих собак» ощущал даже рафинированный до мозга костей Костя:

Ощущал да не отсвечивал.

Одна из неисчислимых – в тысячу раз,  в кубе, прочней стали – нитей паутины приконнекчена намертво:

И фулл-контакт не будет разорван, покуда что невылупившийся Нео «жив»...

Вездесущими лентами новостей, модерновыми и ретро мелодиями [«...наши алгоритмы подберут вас в алгоритм!..»], развлекающими и цепляющими на крючки полезности/актуальности видеороликами – центр тяг места времени качал бит и глушил периферийных в свой наркоз:

А сам, под сурдинку, выкусывал у обезболенных:

Не скачком, методою – педантично голодным волком – до ошмётка мяса с последней кости, вплоть до жилки, всякую ноту:

Не отходя от кассы, пока горячо, растворялось и высасывалось  серебро времени приконнекченных:

Щупальца (она моя):

В миллиард булатнее всей силиконовой стали:

Не сорвёшь (не сорвёшься...)

Впрочем, – без пафоса. Оно привычно уже. Оно неуютно уже без концентрата. Оно...

Суть же, без пафоса, в том, что наш инфант инфантильности ни на полмига не оставался вне досягаемости [центростремительно центробежащих атомизацию] сетевых тяг.

Командированные на крючке, да, но: и в обратную сторону зазеркалено: Город [огороженный концентрат] карманно доступен: щучьим велением наливному яблочку по серебряному блюдечку:

Держи в тонусе батарею и молнией высерфишь себе любую опаутиненную точку места/времени:

Прогресс семимилен – в утиль сапоги скороходы – список чудес света обновляется на дисплеях с частотой уже 120 Гц.

[За давным-давно скрытые кулисами какие-то заслуги застолбили лишь зиц-председательством, вот, пирамиды...]

Степан Лиходеев не встретил бы теперь препятствий удостоверить себя римскому ялтой:

Иностранный консультант влёгкую был бы обыгран:

Лиходеевы нынче в дамках...

 

Размеренный такт железной дорожной колеи успокаивал Костика; встыковывал его в обыденный темп:

Зелёным семафором выводил на стрелку к пещерно-прозрачным – привычным – мыслям.

[Неидентифицируемые позывы – завсегда на периферии толкутся; но расшифровать их – тонуса мускулов духа не хватает; привычные же – идентифицируемые без напряжения – всегда на фоксе в фокусе, но чтобы запускать их составы на круги своя – желателен нужный темп...]

Нрав времени задаёт темп, как говорили древние французы.

Французы зря говорить не будут – даже древние – секунда тугрик бережёт: наоборот ли бишь зеркалу; не буду вам пудрить мозги: время – деньги.

В общем, мысли привычные покатили с горки, на сборку, в состав:

Удачно что каждая из них, в нашем прогрессирующе стандартизируемом мире, стандартно оборудована парой стандартных выступами/впадинами автосцепок.

Впрочем...

Русский языком интеллигент держаться обыкновенных мыслей совсем уж уже всегда не может:

В любое время можно ждать выверта [с колеи в кочки ли бездорожья]; никогда не бывает он достаточно лихонадёжен.

Всё есть вероятность что ум за разум у него вывихнется; всё в правую ногу; сколь мясом его ни корми, он всё из леса смотрит, всё вроде с волками по волчьи, а выть отказывается... Одно «хорошо» – шаток очень. Контроль и контроль. [С верховенских ли]

"Эвелина, сегодня, может, конечно, наверно, пораньше и не придёт..."

Кто её знает, вообще, о чём, она, эту Эвелину...

Загадочности у дипломированной филологини, устремившейся без ангажирования продвигаться «вперёд и вверх» по минотавровым коридорам стеклопластиковых джунглей банковской системы, – хоть отбавляй.

"Из-за чего она со мной?.."

Костик и сам был в прошлом образованный высше гуманитарий, но Эвелине хватало года чтобы продвинуться так, как у него не получалось и за пятилетку.

По интеллекту Эва Костю не обгоняет, пожалуй что несколько и наоборот.

Внешность? не хочется бы и думать ... однако да, если вынуть голову из песка, то это ей помогает... Но внешности мало:

Есть тут что-то ещё невесть что... Щучье что-то в ней есть! – нацеленное:

Да! Не на внешности едет! Не такая уж и писаная она у нас красавица, если объективно раскинуть.

Но какая всё-таки Эва секси!!! Особенно когда решит обаять:

Как будто тумблер у неё в голове:

Щёлк! Захотела – пустила ток по обмоткам вокруг сердечника электромагнита межгендерной притягательности: И:

                Тяне-ет!.. ...

Нет, ну реально: Не из-за четырёхкомнатной же квартиры, которую не так давно унаследовал от синхронно – земля пухом – ушедших родителей??

"Сама говорила что такого качества общения как со мной у неё ни с кем не было..."

Да, надо всё-таки разориться ей на свежий её там, любимый ими, всеми, телефон, – недаром намекала – ненавязчиво, молодец, да, вот к новому году хотя...

[Очень дискурсивно]

Не пойму, чего они все с ума сходят?.. Мне мой зелёный человечек третий год «верой и правдой» помогает в этом крейзи/информационном мире ориентироваться.

Наверное, действительно какой-то там сакральный смысл он их там привлекает; яблоко познания добра там и зла, чего его ещё бы надкусывать-то тогда?.. хотя со змием вроде наоборот же... ...

– Ты чё, очкастый, людей вокруг себя не видишь, что ли????– выдернули выказывающего намётки намерения выходить собирать кочки интеллигибельщика к реальности метрономно задающего в сенсибельность темпа рельсовых стыков:

Костик с головой вынырнул в бегущее за окном лихолесье; действительность [посюсторонняя потусторонность] продолжила урок:

– Куда ты ножку тянешь, балерун стоеросовый??

И впрямь:

Незаметно когда стереометризовавшийся из точек – квантами плоского поля – в ячейке напротив мордатый биндюжник (экспедитор IKEA; самозанятый газельщик ... ... ... кто там бишь потеперь вместо них...) в общем-то небезосновательно косил налитым водянистым глазом на – своей субтильностью отражающую инфантильность хозяина – костину ногу,  практически уже вторгшуюся в оплаченное билетом личное пространство, всем своим видом отрицающего любые очки кроме защитных, водноглазого гражданина:

Костя, горьким опытом предыдущих уроков, оценил ситуацию мгновенно.

Сидевший напротив представитель хомо хомо сапиенс, имевший явно больше двух процентов неандертальских генов, ростом был примерно с Костика, но весом – пускай не в два раза, но на десяток весовых категорий – поболе. Но главнее весовых было наглючее выражение м-м-р ... извиняем ся – лица водянистого «пассажира».

Ещё главнее было то, что штанина костичкиных брюк задралась на вторгнувшейся ноге и отверзла сползший носок, обнаживший полторы сивые  волосинки на  бледной берёзовой коже.

[Дёргающие за щупальца заходили с козырей...]

Чёрт забери как стыдно!!! Провалиться бы сквозь полотно ниже кольской скважины!!!

– Извините, пожалуйста! – с готовностью отрапортовал зазубренное на всечастотных гарпунах тоталитарной толерантности Костик и попытался резко убрать на самом деле задревеневшую ногу: однако резко, от затёкшей стоеросовости, не выходило.

– Шо, отсидел ходулю, буратина недоструганный?) – уже почти ласково просипел, возвращающемуся к флажкам пути ыстинного, старому зрителю «Поля чудес», попутный водянистый перевозчик.

– Ваша правда, отсидел немножко – рассыпался в кисельной улыбке Костик, убрал-таки прошпиленную тысячами тянучих булавок ногу, подтянул носок, поправил штанину и попытался переключиться обратно:

Куда там!.. У всякой кочки шлагбаум... Ну хоть куда-нибудь, от жгучей берёзовой бледности, спрятаться повнутри себя.

 

... Интересно, что по премии в этом году к каникулам будет? Надо бы по памяти конфигурацию побольше выкружить: Эва себяшки любит...

Да, надо, надо тьму-тараканскую эту вот нестыковочку быстро и качественно разобрать, чтоб в лучшем свете...

Деревянная/костяная нога откололась своими иголочками впустую... ...

Наш инфант не отметил когда в обрат испарился прибруталенно буруновской внешности экспедитор; его мысли вновь, в такт электричке, вернулись на автосцепки стыков, до всех стефенсонов проложенной, колеи.

Мысли... Мысли на парад; мысли вскользь; мысли в схрон; и мысли в скобках.

Подчинённые паутиновой «гравитации» мысли стекались к центру тяжести.

Не проверял, но гугл говорит что масса золота при равном объёме в 1,7 раза выше массы свинца))

От житья и жилья, отдыха и работы, хлеба и зрелищ, Плюшки и Эвы, Дональда Трампа и папы Карло Маркса, бассейна, Волги и Иордана:

Откуда ни исходи:

Максимальный уклон на скатерти искомого поля физики костяных/ребристых человечков – естественно – лежит к самому плотному текстурой «шару».

[Так ось или грунт – сердцевина?

Что больше всего вам напомнит карта, скажем, авто-дорог столицы и подстоличья?

Отчего бы всеобщий эквивалент столь всеобщ?]

Короче:

Исход один, независимо от исходной.

Любить деньги – извращение.

Всё равно как любить фотографическую карточку, мимо субъекта, на ней изображённого. Или, скажем, влюбиться в собственно инстаграм-аккаунт, минуя, прости Господи, инфлюенсерную диву, раскрученную этим блогом и его раскручивающую...

Костя не любил; думал что.

Просто его мысли вращались вокруг центра тяжести:

Всё в этом мире вращается:

Мысль эта старой шарманкой ввращена в код всех стандартов рельсовых стыков и автосцепок:

Ведь если наши мысли и время вращают – значит это кому-нибудь нужно... ...

Слева за окном, в место лихолесья, в насмешку, рыжело единое поле, проносясь на проход внимания инфантов, да змеилась, провожая состав, древняя речушка без мостов, острожая взоры от водоразделов следующих уровней...

 

Планета, всякий дискрет времени, высекаемая квантами из небытия [в явь], летела по векторам, вращаясь относительно ... относительно всего...

В анакондовом барабане, вокруг оси костяной жизни – унифицированная камора со стандартным патроном дня за унифицированной – крутились будни и выходные, отстреливаясь в недели, месяцы и времена года:

Стабильно заряжались центрального боя – под стандарт шестиглавых кольтовских анаконд ли – патроны:

Боёк за бойком, капсюль к капсюлю, порох и порох, за вспышкой вспышка от сна: выстрел от выстрела: лишь: в ожидании холоста осечки. Всегда неожиданного...

Колёсные пары стучали мягко; комфортный темп баюкал; сурковый уют не манил алкать кроличей норы: у нас и своя есть, норка, со всеми удобствами, забитой кладовой и центральным отоплением:

Костичку сладко потянуло в сон:

Тепло, светло и мухи не кусают; так, пожужжит иногда залётное чёрножёлтое: инда сбежим головой в песок и опять лепота в округе места времени!..

Темп баюкал, баюкал; да недобаю...

Откуда-то исстари, из-под давным-давно вменённой и оплаченной пломбы, имея везувием прорваться сквозь окаменелую чёрствую корку, начинал болеть зуб.

Да. Начинал. Болеть: Уже от себя не спрятать: Когда не уймётся покоем или наркотиком: белугою взвоешь или на стену полезешь: а то и одно и другое вместе: мало, в общем, не покажется.

"Чёрт; чёрт; что же всегда всё не вовремя?!?"

[Какая уж тут вовремённость: надеяться на неё можно только если/когда наступит вывременность...]

Болеутоляющее где возьмёшь в электричке??? Остаётся самоуговор...

"Раз овца; два... фу, чёрт! Это не то же??."

Не то ли?

Надо совсем забыться...  Ещё не сильно болит.

Костик поцыкал зубом; на полвремени стало легче, от усиленного притока воздуха.

Насекомое, походу что, шло по следу.

Ну надо же разве так бывает?!? Почему со мной???? Почему со мной именно????

"Хосподи, хосподи, пусть он не станет болеть! Боги, всё, что угодно, только пусть перестанет болеть!!!! Только не здесь сейчас, чёрт, мать его, задери!!! Блях, эта тварь не отступает..."

 

Действительно, давешнее, мегериного посыла, насекомое (или брат-близнец – сестра, что там бывает – копия: клон – «точь-в-точь» на «один в один» как «аватар» на «маску» – личина, короче, неотличима) проникло в вагон, и нагло летало в пределах визуальной и звуковой досягаемости Костички, аккуратно, впрочем, отслеживая не попасть в пределы досягаемости тактильно-механической.

 Звуковыми, доставало, волнами:

А вот тембры зудения поменяло:

Давеча подделывалось под вздребезги венер палны, а нынче, достоверно зная, что зуб заболевает, подло имитировало во всю силу нелёгких взвывания бормашины.

"Да что они сговорились там что ли?.."

Костя готов уже был припустить за отзуживающим от мыслей о неблагополучии датского королевства в охоту; но насекомый гад его разгадал и, ловко пользуясь умением летать и преимуществом... Впрочем, это уже было.

В общем:

Оно:

Ушмыгнуло в окно и, на пару со змеящейся типа речкой, они улетели сугубо налево.

А чего? Уже и следующая остановка райцентр нашей командировки и сей час выходить...

 

Районный центр был на пяток лет старше своего краевого – оба из одной, впрочем, острожной линии отграничивающей лес со степью – и раз в двадцать пять меньше его, по совреместности.

На перроне одноэтажного, доампировской ещё – имперской – архитектуры вокзала Костяна нашего вымагнитило на кургузую старушку с костылём, безуспешно скособочившую платок прикрыть раблезиански багровевшую бородавку.

Она молча протягивала ему пустой простоквашинский стакан, на котором полосатый лоснящийся кот, выглядывающий с опушки из круга прорезанного над цифрой опять двадцать пять, тыкал пальцем – не в небо, но – в восклицательный знак за красною выгодой.

 И старушкин взгляд исподлобья ничего не просил, но как бы сканировал.

           Константин [впрочем и здесь стоеросово-костяной наш не натянул на полную форму, хотя без отчества...] Костя полез в карман ноутбуковой сумки в котором – помним точно! – жила-была мелочь: Шедшие сзади напирали, толкали, он не преминул раз шесть чертыхнуться и уже нацарапывал под ключами монеты, но тут, бронебойной, прострелил зуб, примаскированный длиннючими усами клон водянистого шабаркнул его по плечу набитым явно кирпичами рюкзаком, всё пропало, наш недоинтеллигибельный схватил за хвост жарптицу всеобщей злости и, не став выгадывать второго шанса, не оглядываясь взял ускорение на аптеку: заглушить боль.

Зажевав  полпачки обезболивающего последнего поколения и запив его горечь бутылью – не простой, рекламно оживляющей любого лузера в лазаря,  структурированной  «на молекулярном уровне особым образом» – воды, Костик ощутил как проснулся где-то глубоко во внутренних дебрях червячок тянучего острого голода и принялся, ритмично извиваясь, сначала подсасывать, а затем и – сосать, сосать, сосать...

Точно: без перекуса не заморить; хоть и страшно за подглушенный от боли модерновыми пилюлями зуб.

 

Бороться не было никакой возможности – а и резона – и Костичка свернул от своего требующего стыковки отчёта, дабы чекнуть меню какой ни то точки районного общепита, чтоб приморить червячка.

Моросило мельчайшей водяной пылью, которую назвать дождём всё равно как морскую свинку признать равноправным избирателем на выборах президента ... Канады. Да, Канады...

От вокзала был центр, так что не всё совсем печально.

Проулок открыл «опушку» какого-то то ли сквера, утыканную «грибами» явно съедобных, судя по виду и запахам, ларьков:

То, что надо...

Несколько в отшибе от съедобных, мужичонка с мегафоном профессионально-затейно затейливо вещал типа жителям и гостям столицы района:

"... самая актуальная, забавная и востребованная экскурсия в нашем городе...

...задолго до образования одноимённой известной рок-группы,..

с незапамятных, былинных времён, через нашу чудскую речицу Поганицу наведён деревянный но не гниющий Калинов мост...

          ... главная достопримечательность..."

Костя остановился. Откуда-то с окраин внимания памяти, с сердечными ритмами, начинали пробрезживать какие-то заголливуженные ассоциации, потуги воспоминаний, завязок на что-то базальтово-хтоническое.

Мегафонствующий мужичок зазывал от стилизованной под курьи ножки избушки: в неё и упёрся взглядом наш обладатель небриллиантовой руки:

Обутафоренная фанерой под плохо застыкованные билибинско-диснеевские «дизайнерские» лекала, эрзац избушка потупилась бровями в землю, видимо остро переживая свою жалкость.

Костик скривился и вполуслух пробормотал:

"Избушка, избушка, повернись ко мне задом,.. или как оно там ... вроде сейчас же... где у неё там кто..."

Морось невдруг сбойнуло. На тучах будто кто-то прицельно расстегнул молнию: в образовавшуюся прореху со всей ярости выпрыгнуло солнце и вонзилось в отвыкшие, с каповых времён, от ясного света, костичковы глаза:

"Твою ж мать!!!!"

[Матьматьматьма]

Костик отвернулся, прослезился, проругался, проморгался; как раз таки хватило чтобы устранить сбой:

Ползунок потянули вверх; выступы зиппера состыковали с его же впадинами; тучи сомкнули строй; тревожащий свет убрали; комфорт восстановили.

Какой-то залётный гость с юга, непонятно каким боком затесавшийся со своими ящиками в цивильные – не только по районным, между прочим, меркам – точки, охрипло но бодро рекламировал:

– Натуральна прадукт! Курага, чернослив, узюм, урюк, инжир сушёный есть – Пагади дарагой! – адресно к Костику – Скидка дам! Бери инжир, пока сезон не прошёл – скоро совсем сухой станет!

Костик взял от южанина дугой.

("Ага, нашёл дурака за четыре сольдо на сушёную смокву!")

Цыкнул зубом и активно пошагал своей нескладной ходульной походкой к точке с наггетсами – примариваться с червячком...

 

Удовольствия зуб не позволил, но голод придушили.

Можно с опушки и в филиал к отчёту.

«Вперёд»!

Вдруг, откуда ни возьмись, вынырнул умилительнейшего вида пушистый котёнок с чёрной бабочкой на шее, играющийся с каким-то грязно-яичным клубком – прямо под ноги – так, что Костик невольно остановился.

Игрун зазывно посмотрел на него, только что не подмигивая – мол, погнали на изи катку за мной – и помарадонил, передними лапками, клубочек, непременно уж, в сторону Калинова моста.

Костя запереминался с костяной ноги на деревянную...

Наггетсы, до этого ведшие себя прилично, просто вспыхнули, как хворост в Сахаре и – тоном Яло из кривых зеркал – законючили: Я пить хочу! Я пить хочу!..

Наш недопиноккио двинул к кулерам своего филиала...

 

Когда он уже приближался, по одной из центральных, к офису, у Кости негаданно отстегнулась внедолге отсиженная в дерево нога:

           И ещё:

                       Ещё раз:

    Остановился:

Как раз напротив со вкусом и шиком оформленной витрины игрушечного магазина:

И не думал, что в районе может быть так лампово.

Костик смотрел на игрушки, игрушки смотрели на него...

Центр композиции, по классике, занимала игрушечная железная дорога – поезд реально двигался – бегал по кругу:

Наш, ни разу не толстый и не толстой, наследный владелец четырёхкомнатной, залюбовался; и рельсы выказали намерение провиснуть куда-то в детство к клубку, но четыре сольдо укушенного допотопного футуристического Эвиного яблока перетянули к себе:

Ну не было у него хотя одной оловянной ноги – не стоек...

«Выступы» клубка не вяжутся/не коннектятся стандартами к лего-впадинам лубка совреместных автосцепок; а одному, сам на сам, сорвать состав в реверс – даже по остановке – силёнок/духа не достаёт:

Побрёл лобстером за щупальцей: И с немой уже печалью смотрел ему вслед с витрины пластмассовый, сделанный в безальтернативном Китае, сверчок...

 

Нанедолго мочим расход с интеллигибельщиной. Очень, впрочем, не надолго.

Отчёт, на диво, Костя состыковал быстро, несмотря что зуб, ко всеобщему, ещё и, удовольствию: без крайних.

От уездного до губернского центра было уже, чуем, не дотерпеть и, выспросив у местных начальствующих «приличную клинику», он направился – куда деваться – к стоматологу...

Клиника называлась – а как вы хотели?? – «Белый кит».

[Скажите спасибо что не Синий, ага...]

Пол, однако, в Белом был не белый, а шахматный: как в копеечных, совдеповских ещё «дизайном», деревянных шахматах:

"Не иначе тайный член шахматного кружка владелец).."

Как часто – хорошо если не всегда) –, но сейчас, ожидая зубной развязки, особенно яростно-педантично торопил Костичка время...

"Скорее бы уж отмучиться..."

Оплаченные «выгоднейшим» из тарифов – своевременным – мгновения улетали чохом: другое за одним: прекрасные, прелестные, чудесные, волшебные, великолепные: великие в своей лепоте – не останавливаясь – не останавливаемые – а не больно-то и хотелось:

А какие и захотим – оцифруем, перемелем шарманкой на биты, засыплем в облачные сусеки и скажем себе: будем покоиться, есть, пить и веселиться: много прекрасных мгновений на многие годы оставили мы за собой...

[Слепки лепоты слепы]

 

В общем, кариес ему залечили и обратный путь был полностью по железу дороги: шаг прямо/шаг вправо – расстрел...

Дома его чутко ждали:

Плюшка, с прыгучей радостью и...

И Эвелина:

– Как съездил?

– Зуб болел. В клинику пришлось идти... Жутко приятный там доктор – играючи убил боль – на Хабенского похож.

– А-а...

А как отчёт?

– Да разобрался; делов-то. Там... ... ...

Стандартный – центрального боя – патрон дня отстрелян и пулею воцелён в прошлое.

Прошла и ночь; предподъёмный, последний, паточный сон:

Едва отвязавшись от насекомого гада, вынырнул на перемазанного в сметане мороженого пушистика с бабочкой:

В полосатой матроске, сыто улыбаясь, высовывался он из иллюминатора четырёхпалубного пластмассового титаника на тающей ледяной ножке и тянул куда-то, Костичке, пальцем:

Там на опушке мегафонствующий транслировал адресно:

"Господь Бог создал людей, а полковник Кольт предпринял шестерёнчато задекларировать их равными!

Бис, господа товарищи!! Ударим, в два шага, по бездорожью лего-стыками в размере стандарта 2/4, чтобы никто не свихнул от нас не в ту степь!!!"

("Быр-р-р! Это что за опера?!?")

(Сценариста – на мыло!)

[В квадратных:

Кто паук?

Где центр мировой паутины?

Откуда пытают дёргать мною за щупальца?

К какому веслу на галере конвейера имеет приконвергировать меня четырёхсольдовая промышленная революция?

Кто кодит нарративы башням, которые на основе нового, счетверённого в постбиткоиновое безмонетье технологического уклада – безболезненно для «отцов» – системно-шестерёнчатое от ребят лего-совместимых от новых выродков?

Кто ведёт против меня/нас эту тотально сенсибильно ускользающую когнитивную – интелли-гибельную – ментальную – первую глобальную – внутреннюю войну????]

Нырнул в змейчушку-поганицу нагайско-усатый сом, – что аж вспенились над волнами буруны – усмехнулась сквозь муть уже щука и резолютировала чёрным/красным штампом на бухгалтерский отчёт:

          Нелихонадё... ..."

 

На этом и проснулся наш безболезный уже [вот этому вот всему] инфант.

Голова вертелась и гудела барабаном.

[Ставки сделаны; в ноль оставлены красное и чёрное Огнееда и Карабаса; и ставки делали не мы... Чей Лас с Вегасом – того и рулетка: хоть страусиной, хоть русской её назови...]

Особенно тяжко – почему-то – неспросонья – собирал он себя нынче в торопь.

Даже Эвелина заметила:

– Ты что футболку на себя так нацепил?

– Как «так»?

Шиворот навыворот.

Ушла первая. Сбежала...

Жидкими кристаллами ("... чем всё родственны камни часам?.." тяни ни тяни, а облачной мукой цифровых мгновений – не надышишься...) Жидкими кристаллами – от шести к девяти – опорожняя верхнюю колбу – песчинками домельчёнными/окороченными собственными костяными требами – стрелкою вниз – подтекало время.

Опять он опаздывал.

"Семь сорок?!? Уже!?!"

Ещё же Плюшка!..

Хаммер анакондового уробороса, в барабане рулетки нумерующей каждого отыгрываемого, ежемгновенно проверял капсюль всякого выпада костей, сладострастно ожидая финиширующей очередной круг осечки.

"А, чёрт, мусор!"

Костик вырвал пакет – чиркнул нежной кожей его за рукоять веника – Косяк! – рванул к ленте мусоропровода.

 

Ладно бы шахматы:

          Это тетрис:

Спросонья – играешь не ты, играют тобой. А бодрствовать – когда око зерцала, в забытом чулане, под ямой тряпья, валяется в замыленных осколках – не модно и нудно.

И играет отнюдь не болванчик на пружинке:

Тютелька в тютельку виртуальными костяшками электронных счёт высчитан всякий извив червячка...

Что общего между древним змием и прокурором?

Технически – «обвинитель» – роль как одного так и другого.

Скажешь:

За натяжкой натяжка – ?

Не обвиняй, да не обвинён будешь.

 

Венера Павловна до света отдраила карман и ревностно поджидала:

Когда же ближний сосед, сызнова по старой привычке, нагадит на безукоризненно стерильно вылизанный ею пол.

И хотя потом утверждала, что случившееся далее – именно собственные её действия – стали полнейшею для неё же неожиданностью, с какой целью положила в карман счетверённый [в стык к технологическому укладу не раз помянутой уже,  постсольдовой промышленной револьволюции] счетверённый пепербокс, – внятно объяснить не смогла.

Костя конечно же просыпал сор.

Когда проткнут не «холст» «звёздного» неба, возбуждённым на познание стилосом сознания, но полиэтилен мусорного мешка, веником, – что ещё можно просыпать??

Конечно, он торопился.

Однако взглянув в белой щелью сжатые губы Венеры Павловны он лишь мгновение боролся с оторопью и без слов с её стороны прообрёк:

"Я сейчас уберусь!.."

Метнулся в наследную четырёхкомнатную, за веником, схватил, ударился коленом о косяк, – "К чёртовой матери!!!!" – выронил, спешно поднял его обратом, – ручкой вниз – и выбежал к Венере, предъявляя ей, с кривоватой улыбкой, плоским букетом, долженствующее помочь ему орудие:

Мегера аж до опушки слышно как зашипела и влипла в стенку.

"Блин, зря, наверно, я ей грязный веник в лицо; впрочем, сама виновата..."

Он смёл две ватные палочки и обгоревшую спичку, но ещё одна вцепилась – щеп в щеп – в какую-то щель и не желала поддаваться:

Костичка чёртыхнулся и присел на корточки – выцарапывать эту упрямую тетрисину, чтобы доставить точку надо заглавной «I».

Но поднять её он уже не успел:

Расставлять точки над «и» – не персонажам  «весёлых картинок». От нюдь.

«Оса» выпущена из кармана:

Венера Павловна начала стрелять.

Первый, в спину, лишь очень больно ударил:

Но второй пришёлся в кожу виска:

Странно, отметил Костик, – нет ни крови, ни пули – а глаз, вот, вылетел и повис, на чём-то уж он там... Странно, глаз подхватил, ладно – а где пуля-то?? как так вышло...

Не вышло – ?

Сошлась задачка. (Зеркально) совпали выступы впадин:

В мире в котором дважды два всегда четыре, оборотная сторона просто обязана быть у всякой брючины пифагоровых/пифагорейских штанов:

Однако недаром луна всегда повёрнута к нам

             исключительно,

                    только

                            и лишь

одной стороной:

В нашей образной системе для случая капли осечки океанно необходим произошедший выстрел.

("Хорошо всё-таки холост...")

[???]

Наблюдая оставшимся выпавший и подхваченный левый глаз – «свой» – покоящийся теперь на ладони десницы, балансируя на границе между чёрным и жёлтым, он слышал, сквозь мариански обдавившую каплю, обрывки брани, назначенные разрядить в его счёт перенапряжённые стенки жаротрубного котла души соседки; ощущал остаточные, безбольные уже осиные ужалы в спину и шею; вспоминал не выгулянную плюшевую собачку и школьно-выпускной вечер; думал о вечном и думал о ценах на медицинские страховки; о пропавшей квартире и спичной гари; сумбуром, по оторопи, на коленях, проваливаясь – обрывки обрывков – он слушал – сквозь смерть.