Сергей Геннадьевич Гришунин
 |
Родился и вырос я в Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге, на Васильевском
острове, в Гавани. Как появился на свет, я не помню. Было это
16 февраля 1966 года в 4 часа утра. В это время все уже спят или
такие сонные, что про них говорят,— «хоть спички в глаза вставляй».
Все, кто помогал мне родиться, в том числе и моя мама, тут же
уснули после всего этого переполоха, да и я, скорее всего, тоже.
В ясли меня не водили, потому что, как мне рассказывали, я собирал
все игрушки в один угол и стоял насмерть, никого к ним не подпуская,
но, между тем, вырос я человеком нежадным и всегда готов поделиться
всем, что можно делить, а что поделить нельзя, могу отдать целиком,
не раздумывая — «easy come — easy go», так, кажется, говорят.
К детсадовскому возрасту у меня это прошло, у меня появились друзья
и с тех пор мне уже трудно себя представить вне круга близких
мне по духу людей.
После школы, проработав до весны на заводе им. Калинина, был Призван
и отправлен в конвойную роту, охранявшую ИТУ-4 в пос. Скарлахта
Арх.обл. После года службы написал заявление о своём желании учиться
в Высшем Политучилище МВД, по причинам понятным: оно располагалось
в Ленинграде, да и здоровье моё изрядно пошатнулось за этот год
службы, а это была довольно реальная возможность — проучившись
год, получить его в зачёт и демобилизоваться. Ровно через год
этот порядок был отменён и я несколько по инерции проторчал ещё
год в этом заведении, но в какой-то момент ясно осознал нелепость
своего положения и спешно отбыл по окончании 2-го курса. Не вдаваясь
в детали биографии трудовой, немного расскажу о творческой. Я
познакомился с рядом художников, как российских, так и зарубежных,
мы придумали новую идеологию и модель поведения и, назвав наше
объединение «Группа Рабочего Действия», со всею энергией
20–25-летних людей взялись за ковку радикально нового мышления,
сочетавшего элементы абсурда, трансперсональных практик и просто
рискованных экспериментов. В основном это были уличные перформансы
и акции, к примеру; на одной из таких акций, под названием «Кунсткамера-2»,
прямо на Аничковом мосту разложили костёр на стальном листе и
варили смолу, которую потом сливали в 3-литровые банки, чтобы
получить зародыши «нового маленького человека», которые
и хотел затем приобщить к основной коллекции прочих уродцев на
Стрелке В. О. К чести того времени отмечу, что хоть и собрали
мы тогда толпу преизрядную, но кроме кем-то вызванной дурдом-машины,
никакой реакции со стороны властей не было, да оно и понятно —
все тогда сколачивали первоначальные капиталы и на подобных нам
смотрели просто как на недоумков, и совершенно не интересовались,
что там творится на улицах. Мы выпускали газету «7th line»,
участвовали чуть ли не во всех городских художественных выставках,
привнося повсюду некий элемент запредельного,
о котором в то время только и толковали в нашей замечательной
компании.
Многое изменилось с тех пор, но я ничуть не изменил себе и частенько
с друзьями мы нет-нет, да и затеем какое-нибудь абсурдное предприятие.
Это ведь вроде перца и соли в еде, вроде и можно бы съесть,..
а как-то тоскливо и пресно. К примеру, в прошлом году на СКИФе
мы поставили пьесу моего сочинения «Скопцы и скоморохи»,—
до сих пор на чердаке лежат костюмы и здоровенный елдак из папье-маше
на тележке. Мы было привезли его на 8-е марта в Москву, чтобы
выступить по полной программе, но времена видать уж не те и пришлось
нам, несолоно хлебавши, отчалить. Но оно может и к лучшему, я
вновь пристрастился к литературному творчеству, плоды которого,
я надеюсь, окажутся для кого-нибудь полезными и питательными.
Публикации на ТОПОСе:
