Жизнь как есть

Священники в приобских селах редкие гости. А в некоторых (Большой
камень, Кедровый) на памяти жителей не бывали никогда. Церкви
советская власть не возводила. Обезглавленные, стоят они
ныне скорбным упоминанием об утраченной вере.

Наиболее распространенное применение храму – клуб: Скрипуново,
Зеньково, Тундрино, Шеркалы. Был клуб и в Троицком, потом здание
сгорело.

В Берёзово, Октябрьском – радиоузлы.

Если церковь совсем уж ветхая, то её, как в Нялино, просто заколачивают.

В то же время в Берёзово, Сергино, Октябрьском открыты баптистские
молельные дома. Простой люд не задумывается над тем, откуда
берут конфессии огромные средства; кто, какие силы стоят за
спиною этих просветителей. Бедные православные приходы просто
не в силах конкурировать с ними.

***

В поселке Большой Камень пенсионерка Кузовникова Елизавета Кузьмовна
1922 г.р. рассказывала: "В 33-м году здесь был страшный
голод. Ели грибы, что на навозе растут, все подряд. Тятю
голодом уморили. Чё пережито, дак... не одну книгу можно написать
доброму человеку".

Начало заселения Тюменско-Тобольского района до Тары относится к
1583 году. Важнейшим центром русской колонизации Сибири, одним
из форпостов русского оседлого населения являлся Тобольск.
Почему мы говорим об оседлом населении? Потому, что история
русской песни Сибири начинается не с отрядов "охотников", не
с торгового и военного сословия, но с массовой крестьянской
колонизации.

Свое происхождение переселенцы раннего периода сибирской истории
ведут от районов русского европейского Севера. Крестьяне
Олонецкой, Архангельской, Вологодской, Пермской и Вятской губерний
принесли с собой и культурную традицию. Основные признаки
стиля и своеобразия системы фольклорных традиций Сибири
сложились при определяющей роли северно-русской традиции у
старожилов уже к началу Х1Х века.

Сибирь заселялась поэтапно как по этносоставу, так и по времени. Это
не единый равномерный и плановый процесс. Отсюда
противоречивость и пестрота традиций. Особенно это заметно в районах
позднего заселения и в выросших на нефтяных дрожжах городах.
Селились хотя и компактно, но пестро и разновременно,
поэтому единого комплекса сибирской культуры не получилось. В
компактных же поселениях локальные стили вполне сформировались в
единую систему фольклорных традиций Сибири.

Вот мы и подошли вплотную к разделу крестьянской песни.

Русская крестьянская песня исполнялась коллективом. В то же время
творчество это сугубо индивидуальное. Коллектив – генератор
идеи, а ее развитие, импровизация – удел личности.

Коллективизации сознания русская песня не вынесла и, как свеча без
воздуха, стала угасать. "Нам песня строить и жить помогает".
Какая замечательная, точная, надвременная мысль!
Действительно, с песней на Руси и строили, и жили. И уходили в вечность
со смирением и достоинством, не хлопая на прощанье дверью.
И тоже с песней. Русская песня врачует душу. Как пение, так
и слушание можно назвать делом душеполезным. Это лекарство,
но лекарство для внутреннего потребления, и большую ошибку
совершают те, которые видят только внешнюю сторону. Смысл
народного искусства заключается в воспитании. Развлекательная
функция его – явление побочное, следственное, а не
причинное.

Поэтому так трудно, так болезненно идёт процесс приживания народной
песни на сцене. Сцена ориентирована на развлечение зрителя.
Ей нужно что-то броское, неглубокое и обязательно кассовое.
Серьезное искусство, будь оно светским, духовным или
народным, отвечает другим требованиям.

Нашей крестьянской песне по напевности, пожалуй, и равных нет. А вот
язык русский, оказывается, вовсе не певучий – согласные
подавляют своим количеством и трудностью произношения, одни
шипящие да свистящие чего стоят! Вновь противоречие, на этот
раз слова и мелодии. Как оно разрешается?

С согласными наши предки поступали оригинально: в распевах,
словообрывах, огласовках и междометиях они исчезли, растворились.
Широта души русской, как в зеркале, отражается в песне. Фраза
не укладывается в прокрустово ложе классического
метро-ритма, она ассимметрична. Поэтому и не имеет точек
соприкосновения с упрощенной до примитива музыкальной декламацией
современной песни. Но народ так чутко слышит свою песню, так ловко
расправляет эти складки на музыкальной ткани, что заметить их
можно разве что в нотной записи.

Еще один, очень интересный момент. Язык музыки говорит об одном, а
слово – о другом состоянии. В то же время, песня
воспринимается вполне органично. И какая при этом открывается
многоплановость, какая глубина!

Песни, за исключением плясовых, пелись асареllа. Многие наши
современники считают, что делалось это вынужденно: будь на вечёрке
дядя Вася с гармошкой – и под гармошку пели бы за милую
душу!

Нет, не так. В силу особенностей строя гармошка ограничена в своих
возможностях. Может, баян? Но это инструмент 20-го столетия.
Кроме того, темперированный. А настоящий народный хор поёт в
зоне свободных частот, певцы подчёркивают тяготения,
создавая непередаваемую словами красоту звучания.

Даже сильные академические коллективы чувствуют себя в пении без
сопровождения "не в своей тарелке". Строй валится, как только
убирается подпорка в виде музыкального инструмента.
Послушайте, для сравнения, запись деревенского фольклорного ансамбля.
Бабушки никогда не "сползают". Иногда, если неловко начнет
запевала – повысят строй. Голосовой аппарат народного певца
работает в естественном, удобном, близком к речевому
режиме.

В каждом регионе России свой говор, своя изюминка. Окают, ёкают,
якают – чего только не услышишь.

– Наши парни – молосы, девисы – красависы. А вы не молосы, а
овсы. – Это южный Урал, села по Хребту.

– Щё пошём, шяй с калашём? – Тоже Урал, но степные районы.

В Омской области набрал я грибов в лесу, принёс хозяйке дома, где
квартировал. Бабушка расцвела, собрала с гряды огурцы,
принялась отдаривать:

– Ну, тапер доржи, тапер доржи.

В Тюменской области кондовые деревенские старики тоже говорят на
особицу, наречие северо-западных губерний России сказывается до
сих пор.

Сибирские говоры вторичны, потому что коренное население было не
русское: на севере – ненцы, ханты, манси, селькупы, на юге –
татары.

Русские первопоселенцы были выходцами северных земель Европейской
части России. Известный историк Афанасий Матвеевич Селищев
доказывает северное происхождение первопоселенцев фамилиями:
Новгородовы, Новгородцевы, Вологодские, Пермитины, Мезенцевы.
Особенности говоров отражаются в фонетике. Это оканье –
хорошО, молокО, зОлото; ёканье – полЁ, морЁ, горЁ, еканье –
мEкина, пEтак. Ассимиляция сочетаний "дн" и "бм" – оннако,
омманывать; упрощение конечных сочетаний согласных – мос(т),
хвос(т), жись (жизнь).

Сказываются особенные северные приметы и в морфологии. Творительный
падеж множественного числа зачастую имеет окончание -ам:
рукам, ногам; особенность эта распространяется и на местоимения
– этима, травама. Характерно для Сибири стяжание глаголов:
"ашь" вместо "аешь" (делашь – делаешь), "ат" вместо "ает"
(бегат – бегает).

Отдельные говоры имеют отличительные черты. В языке жителей деревень
Михайлово, Македоново, Ларионово, Зольниково, что под
Тобольском, мы услышим следы мягкого цоканья новгородцев. То
есть, аффрикаты на своём месте, но их не две, как в литературном
произношении, а только одна – ц мягкое: матица, зубцики,
цяй, цюлоцьки. Эта черта сохранилась до сих пор, но не в
чистом, а в упрощенном виде.

В слитных по происхождению аффрикатах затвор исчезает, из двух
звуков получается один – от ц остаётся с – сарь, улиса, куриса,
а от ч сохраняется ш мягкое – решька, пешька, старишёк,
это повсеместно встречается не только в Тобольском районе, но
и в других местах Тюменской области.

Аффрикаты упрощаются, скорее всего, от близкого соседства с
тюркоязычными и народами финно-угорской группы.

***

Лаптей Сибирь не знала. Летом ребятишки бегали гологоловые. Конечно,
в церкви девочка стояла с покрытой платком головой.
Кокошник – головной убор замужней женщины – мог оказаться на
голове девочки только в качестве нелепой шутки.

Свои художественные таланты сибирские крестьянки материализовали в
вышивке. Она символична. Символичен и узор – в нашей области
это был узор геометрический – свидетельство влияния
тюркской и угро-финской культур. Это моменты характерные. В более
поздний период могли быть в узоре и растительные мотивы –
традиция южных губерний России.

Помню, привезли на фольклорный фестиваль в Новосибирск детей. На
моей дочке мастерски вышитая женою рубаха. Подходит мужчина,
внимательно всматривается в орнамент и говорит:

– Носить такой узор девочке нельзя, можно только замужней женщине.
Это изображение лягушки и символизирует роженицу.

***

Девушке на выданье полагалось иметь не менее двадцатпоясов и к
каждому – отдельный костюм. В моде были пояса тканые. Характерно
изображение свастики – солярного знака, древнеарийского
символа бесконечности жизни.

Для чего я об этом пишу? Ведь понятия все популярные. Да,
популярные, но не все с ними знакомы. Мало знаем, понимаем еще меньше.
Вообще, если говорить о народной культуре, то все мы –
дети пробирки, выросшие в искусственной, оторванной от корней
среде. Знание наше носит характер эклектический. Нет
первоосновы, чувства, что это своё, родное. И мозаика никак не
складывается в общую картину. Доходит до курьёзов. Приходит
коллега:

– Давайте сделаем русскую программу для поездки за границу.

– Шоу а ля рюс?

– Нет, подлинную, фольклорную.

И начинается: на сцену выбегают мальчики в лаптях, в картузах с
цветочками, играют на дудках, потом идут вприсядку под
"Калинку". Появляются девочки: в кокошниках, коротких платьицах и
красных сапогах, на плечах коромысла. Поют:

               Пошла млада за водой
               Коромысел дубовой...

– А почему именно "Калинка", почему "коромысел дубовой"?

– За границей больше ничего не знают и знать не хотят.

Стереотип там такой сложился: "рашен-деревяшен".

– А что, если не спешить, сделать хорошую программу сибирских круговых песен...

– Никто эти песни слушать не будет. Уже пробовали. Не нужны
заграничной публике наши необработанные самоцветы – ей
пластмассовый бриллиант дорог: два притопа, три прихлопа. Они с одной
мыслью идут на представление: все большевики играют на
балалайках. Потрафишь такому заказчику – видеодвойку привезешь.
Не угодишь – в следующий сезон не пригласят.

Вот так, в рабской позе стоим перед Западом, что перед Западом –
перед Африкой в глубоком поклоне: чего изволите-с?

В нелепом нищенском рубище выставляем на позор культуру великого
народа. Съездит такой "просветитель", отгастролирует, привезет
видеодвойку. А по главной дисциплине – русской культуре –
заграница поставит нам жирный "кол".

• Наветочки. Часть I. Лабиринты.