Проза

="02_011.jpg" hspace=7> Jacek Yerka

К началу третьего тысячелетия на маленьком и, по большей части,
уютном земном шарике почти не осталось мест, куда бы не ступала
нога любопытного Homo Sapiens. Каждая возвышенность или
овражек, каждый клочок земли имеет собственное название. Он снят
со спутника из космоса и занесен на подробнейшую карту, в
кадастр или, в крайнем случае, запротоколирован копьем для
памяти на шкуре глупца из соседнего племени, живущего вниз по
реке. Одним словом, все на земле имеет собственное имя,
статус и принадлежность.


Этнографы, профессиональные исследователи различных мастей, новых и
неизвестных рубежей, рискуют остаться в скором будущем без
работы. Их занятия начали сводиться к просиживанию штанов в
тихих библиотеках и изысканию в пыльных книгах ветхих
топонимов. Наш старый мир, особенно Европа, превращаются в большую
благоустроенную квартиру, чего совершенно нельзя сказать про
Россию, как в плане быта, так и в плане территориальных
исследований. Новые названия появляются здесь с завидной
периодичностью, и золотой век открытий в нашей стране устремлен в
бесконечность.


В этом я смог убедиться сам, приехав половить рыбу на Тобол.
Избороздив на моторной лодке с местным аборигеном Юрием все
рыболовецкие угодья от райцентра Ярково до Караульного Яра, мы
решили, что лучшим местом для ловли в этом году является длинная
и глубокая яма – омут близ заброшенной деревни со смешным
названием Пиджаки. Но на пустыре, оставшемся после всех
коллективизаций и централизаций социализма в сельской местности,
быстро выросли несколько коттеджей очень даже частной
собственности. Хозяев этого “хуторка” мы не видели, зато его
сторожа приходилось встречать каждый день.


Его звали Петя Бычий *** - веселый, розовощекий малый с приторной
умильной миной, глядя на которую можно подхватить приступ
сахарного диабета. Ему бы больше подошло прозвище “Сиропчик” -
имея губки бантиком, он еще и картавил.


Кличка Бычий *** никак не вязалась с физиономией Петра. На мой
вопрос у партнера по рыбалке, не связано ли прозвище с
гипертрофированностью чресел данного индивида, я получил отрицательный
ответ: мол ничего особенного - как у всех.


"А", - догадался я, – "один такой картавил в семнадцатом году
прошлого столетья и тоже имел добрый прищур. В его кличке
отразилась тотальное неприятие сибирским мужиком идей коммунизма?"


Нет: просто Петя, пару лет подряд, всем мужикам, забрасывающим в
этих краях свои снасти, рассказывал один и тот же анекдот -
про индейца, который пришел к своему вождю парламентером от
возмущенного племени. Недовольны же широкие массы были тем,
какие неблагозвучные имена давал отец индейского народа
подчиненным. Выслушав обвинения, вождь, в свою очередь, спросил,
чем не нравится индейцу имя дочери руководителя племени –
“Утренняя заря”, на что оппонент развел руками, показав, что к
этому имени он претензий не имеет. "А чем не нравится имя
моей жены “Вечерняя звезда”, - не унимался вождь. И тут
растерявшийся индеец не знал, что ответить. "Так вот", – молвил
суровый глава племени, - "ты не прав, Бычий ***, иди себе и
не беспокой меня по пустякам". Так и вернулся несолоно
хлебавши индеец в вигвам, а Петя получил свое “погоняло”. Место
же, где он жил и работал, получило название Быче...вка.


В наших диалогах с напарником для простоты общения и сохранения
секретности мест наших промыслов нет-нет, да и проскакивал новый
термин. Но деревня не была бы деревней, если бы в одном ее
конце кто-нибудь не пукнул, а в другом что-нибудь не
взорвалось. Местные бабки стали шушукаться, что де "городской и
Юрка-браконьер на Бочекуевке выловили тонну рыбы, продали ее и
купили себе по машине". Ничего странного в том, что Юрка –
браконьер, нет, и теоретически из Тобола можно выловить
пресловутую тонну рыбы. Да и купить на теоретически выловленную
рыбу какую-нибудь машину при желании тоже можно. Но больше
всего поразил термин Бочекуевка: как моментально
сориентировался местный люд и как трансформировалось название! Из узкого
употребления оно стало за ничтожно короткий срок всеобщим
достоянием. Окончательно сразило на повал, когда одна бойкая
старушка втюхивала двум лопоухим студентам, видимо,
проходившим диалектологическую практику, сказку про то, как племянник
Кучума хан Бочекуй, утопил свою неверную жену в глубоком
омуте Тобола. Ко всему прочему, она достаточно точно описывала
место нашей рыбалки и как туда добраться. После чего
довольные студенты полдня складывали дрова в поленницу во дворе
цветущей от упавшего на нее счастья хитрой бабули.


Новоиспеченное название начало работать и приносить дивиденды. И
можно к бабке-гадалке не ходить ни в этой деревне, ни в любой
другой, что на следующий год сюда обязательно приедет
моложавый доцент из столицы. Поселится на неделю возле коттеджей, в
палатке, соблюдая ритуал единения с природой. По ночам, в
свете фонарика, будет писать, высасывая факты из большого
пальца левой ноги, про князя Бочекуя, прямого потомка Ярилы,
Велеса, Оседня, Богумира, Тесея, одним словом великого
гиперборея, принесшего народам запада ведические знания ариев.
Уснет счастливым под утро, забыв выключить фонарик, и будет
сниться ему Нобелевская премия, лучи Юпитеров, смокинг,
белокурые дивы в брильянтах с поджарыми задами, рукоплещущие ему под
звуки фанфар. Но проспит он не долго. Разбудит его Петя
Бычий *** ни свет ни заря, тихо воркуя картаво про какую-то
услугу и символическую оплату, равную опохмелке. Затем повезет
его на лодке до ближайшей деревни, где ходит автобус в
район.


Уставший, но довольный доцент будет катить на поезде в свою столицу,
исполненный гордостью за свою страну, эпоха открытий у
которой устремлена в бесконечность.