Самая последняя грусть
Экфраксис в диалоге 1
Андрей Горохов. Кто вы?
Валерия Шишкина. Редактирую «Топос», и через «Топос»
почти все знают обо мне разные подробности.
А. Г. «Топос» и почти все вокруг него от меня очень
далеко, за несколько тысяч км. Так что, их знание ко мне не
перетекает. Оттого мне и приходится иногда задавать вопросы в
лоб. «Топос» для меня — почти такая же загадка, как и ваш
палец, к которому приклеилась синяя вода. Кстати, отличная
иллюстрация проблемы «метафизика vs. постмодернизм».
 |
| Юзерпик В. Ш. в LJ |
В. Ш. А от меня «Топос» близко так, что блохи с него
перескакивают. Но тоже — загадка.
«Кстати, отличная иллюстрация проблемы «метафизика vs.
Постмодернизм.»
Вот как? Наблюдатель влияет на наблюдаемое. Я-то имела в виду, что
любое, даже самое маленькое вмешательство имеет последствия.
А. Г. «Наблюдатель влияет на наблюдаемое.»
Это, простите, модернизм в чистом виде.
Теософия-фрейдизм-феноменология-теория относительности-квантовая
механика. Правда, у меня есть собственное представление, чем на
самом деле являются Возрождение, Реформация, Просвещение,
Романтизм, Модернизм, Постмодернизм — что это шаги перехода к
некоторому новому (и вполне кошмарному) состоянию, к новой
парадигме.
Нет-нет, я имел в виду нечто более красивое и простое. Скорее, руку
Саваофа, касающегося пальцем руки Адама (у Микельанджело на
потолке Сикстинской капеллы).
Вынесенность трансцендентального начала. Одна рука. Одна кисть. Одна
точка касания. Одна горизонтальная поверхность воды. Один
центр, из которого расходятся круги. Это ситуация
абсолютизма, метафизики. Чисто конкретная иерархия эйдосов Платона.
Но эта ситуация существует лишь благодаря жёстко врезанным в
картинку границам, когда мы не видим пределов водоёма и
предполагаем, что их нет. Не видим мы и границ того (или точнее, той —
потому что рука, похоже, женская), кому принадлежит рука. То
есть, вправо и вверх уходит локоть, плечо, шея, голова,
грудь, живот, ноги, которые... что? на что опираются? Или дама
лежит на животе на доске, протянутой с берега? И почему
доска не падает? её кто-то там держит, наступив на неё ногой?
Парень, который даму ждёт? Или доска лежит на сваях… Которые
куда вкопаны?
Иными словами завершённая и довлеющая центрированность композиции
обеспечена на самом-то деле её границей, которая отсекает
«всякое другое» в качестве не имеющего отношения к делу, не
влезшего, не нужного для понимания, мешающего, банального,
случайного, не существенного.
Тем самым, показывается, как конституируется, то есть, делается
возможной, преосуществляется метафизическая картинка мира (я бы
сказал «картина мира», но для вашего юзерпика больше
подходит именно выражение «картинка мира»): путём резки по живому,
путём съёмки «постановочного фото», путём искусственного
выстраивания абсолютистской нединамичной, окаменевшей и
замершей ситуации, граничные условия которой (последние только и
делают её возможной) благополучно забываются.
И как наблюдатель на это наблюдаемое влияет? — спрашиваете вы.
А что ему вообще остаётся делать? Он влияет так, что он продолжает
за пределы картинки не то, что там на самом деле находится
(это от него скрыто белым фоном, окошком в котором и является
картинка), но то, что уже началось внутри картинки.
Продолжает «естественным образом», то есть, поверхность воды — до
бесконечности вправо-влево и вдаль, а её синеву — до
бесконечной глубины.
С происхождением/продолжением руки — сложнее. Наверное, она
списывается на иррациональность мироздания или воспринимается в
качестве «знака» (как я ненавижу слово «знак», знал бы кто). Или
же заявляется, что руки просто нет — «Бог умер», понимаешь.
Да, вы правы: «вмешательство имеет последствия».
Вмешательство подобное вмешательству наблюдателя в эту картинку (то
есть, толкование того, что находится за границами картинки,
исходя из свойств искусственно очищенной ситуации внутри
неё) имеет самые фатальные последствия для западно-европейской
цивилизации.
Как, всё понятно? Чем не статья для Топоса? Хе-хе.
В. Ш. Андрей, Вы высказали неартикулированные мною мысли,
и совпадение доставило радость: про рамку-границу,
символизм и, главное, вывод, который серьёзный и заставляет
постоянно задумываться и грустить. (Толку-то!) А что, может, и
опубликуем экспромт.
А. Г. Опубликуйте. Только с картинкой, натюрлихь. А про
«главное, вывод» я как раз и пишу книгу (или точнее — думаю,
что пишу). И там будет так много о чём задуматься и
погрустить, что мне, честное слово, жалко своих наиболее
впечатлительных и думающих читателей. Но, как минимум, станет понятнее,
почему мне сейчас так думается и так грустится.
И правы вы в том, что толку в этой грусти нет.
В. Ш. Конечно, с картинкой! Получился в лучшем виде
экфраксис.
От грусти толку мало — пускай работает на выводы, чтобы грустить
всем вместе, а не поодиночке.
А. Г. Вы совершенно правы насчёт «всем вместе».
Это меня не столько утешает, сколько держит на плаву.
Есть и ещё одно соображение, которое можно при некотором усилии
считать утешением. Вам, правда, придётся поверить на слово, — в
двух словах трудно объяснить, почему оно так вроде бы
получается. Но утешение такое: хуже уже не будет.
То есть, грусть, возникшая в результате рассмотрения «метафизика vs
постмодернизм» (точнее, полная экспозия этой грусти и
большого количества её кошмарных импликаций), — она последняя.
Хуже, страшнее и грустнее не бывает. В том смысле, что ничего
«ещё хуже» не будет.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
