Онтологические прогулки

Неужели у меня не ругательная, а уже приличная национальность,
и о ней можно поразмышлять вслух даже без постмодернистских оправданий?

Нет-нет, русскость еще не мертва, чтобы говорить о ней только
«хорошо или ничего». Более того, она «сверхпорнографична», т.е.
запрещается сильнее, – если бы, скажем, «членораздельной»,
«влагощнораздельной» или «поп(а)-совой» – не псовой! –
озабоченности, нет, она запрещается стыдливее и этичнее самого
процесса расстегивающегося, раздвигающегося и пронизывающегося
сперматозоидно-презервативной диалектикой решения этой озабоченности…

Ну-с, поразмышляем о «русской идее» – по-русски и поприличней, поприличней…
Но что такое? Мы сразу попадаем в чисто словесный и мертво-буквалистский загон,
который О.Шпенглер почти матерно называл «псевдоморфозом», т.е. торжеством в
данной культуре заведомо чуждых и поддельных ценностей с их «пустотными формами»,
исключающими «даже полное развитие своего самосознания».1
Мы прежде всего попадаем в совершенно «самозабвенную», «самоотверженную» и безоглядно-абстрактную
историю так называемой «русской» интеллигенции с ее славянофильско-западническими
(= лево-правыми) идеями и откровениями, которые умудрились застолбить за своими
чисто словесными, «просвещенными» и, как правило, заимствованными у европейцев
«истинами» приоритет и саму природу нашей «оригинальности» и «самобытности».

В результате столь «интеллигентного» и «совершенного» подлога
философическая и просто литературно-художественная буква вдруг
стала нашей «непосредственной», «первозданной», а главное –
единственно «приличной» действительностью при всей своей вторичной
и формально-«русской» матерности. Какой-то клочок «просвещенной»
и, если хотите, духовно-«чистой» бумаги на сегодняшний день превращался
в «подлинный» и «сакраментальнейший» смысл нашего настоящего бытия,
чтобы завтра преисполнилось «новой» общенациональной конкретикой
всякого S, который есть Р.

В конце концов, мы не могли не потерять свое настоящее и реальное
историческое лицо, утвердив более, чем двухвековую традицию его
общеутвердительного, а также мертво-буквалистского и интеллигентского
ничто, постоянно определяя не более, чем псевдоморфозно-истинную
«русскость». Сколько «всякостных» гениально-закавыченных путей
было предложено для общеутверждения ее S! Сколько «надежнейших»
и «спасительных» рецептов было прописано для ее «самобытного»
торжества: еси! Стоит ли удивляться, что с февраля 1917 года столь
значимые мертво-интеллигентские буквы «русской идеи» начали «органично»
осуществляться вне себя, преображаясь в самоубийственные будни?!
Наступила совершенно самоотверженно закавыченная и почти «богоизбранная»
эпоха спец-русского «чуда»-псевдоморфоза, когда целый великий
народ свободолюбиво предпочел аж вдвойне пустое, ничтожественное
и смертоносное «в-не-бытие» или очередной физической жертвы наших
«просвещенных» и «истинных» деятелей, или – «спасительнее»,
– «в-не-бытие» живых мертвецов даже без малейшего развития
своего незакавыченного, настоящего и подлинного самосознания.

Таким образом, русский псевдоморфоз достиг настолько совершенной
и «самобытной» формы, что ему стало под силу «по-русски» «приватизировать»
любое чисто словесное и мертво-буквалистское содержание под видом,
естественно, закавыченной оригинальности с ее последующей реализацией
в заведомо смертоносных, вдвойне ничтожественных и (свободных
«чудесах») или пятилетнего или, как сегодня, ежечасного (с учетом
выпусков новостей) цикла.

Но еще очевиднее и «абсолютнее» другое: и патологоанатомическая,
и более «спасительная» – патологосамозабвенная – спец-русскость
торжествовала и торжествует лишь во имя и во славу сугубо земного
благополучия (= «хлеба» = «мира» = «рая» = «коммунизма» = «достойно-нормального»,
или «цивилизованного», существования) для каждого россиянина,
но обязательно с чисто интеллигентным «спасением» и оправданием
его безбожно-жизнепоклоннического «самобытия» в очередной «русской
идее». В результате наше «чудесное» и реальнейшее самоуничтожение
и, разумеется, сама смерть приобрели у нас статус, мало сказать,
уникального и почти «богоизбранного» – единственно жизнетворного
и живительного! – творчества. Мертвая и безоглядно-абстрактная
буква нашей псевдооригинальности не могла не вызвать исключительную
меру истинной исторической действительности со всеми ее жизнеутверждающими
соблазнами. Собственно жизнелюбие превратилось для нас в совершенно
органический фактор вдвойне ничтожественного и свободного самоубийства.
Однозначно-положительные удовольствия диалектически слились –
в однозначно-отрицательном раже. Спец-русское «самобытие» окостенело
в русском в-не-бытии.

А поскольку обратная процедура – от нашего подлинного ничто
к «подлинно»-интеллигентскому «спасению» – невозможна, постольку
нам остается раз и навсегда «приватизировать» и «зачистить» так
называемые кладбища и погосты, чтобы сполна насладиться своим
эпохальным и «совершеннейшим» «чудом» самоуничтожения. Иначе однозначно-отрицательные,
«бездарные», «упрямые», «застойные» и просто не «русские» откровения
могил могут спровоцировать нас на подобнейшую «чудесность», не
подвластную никакому приоритетному, живительному и органическому
«одухотворению» «чистых» интеллигентов… Впрочем, позвольте! А
почему бы и не дойти до абсолютно и совершенно «зачищенного» (=
«просвещенного») ничто?! Разве мы тем самым не достигнем «благополучнейшего»
монументально-уникального «спасения» вне себя, во вселенской пустоте
и прахе?! Разве нам привыкать, пусть теперь не только к земному,
но все равно приличному псевдоморфозу?! То-то, отзовемся куда
ни глянь в метагалактиках на фосфорическую «русскую идею»…

И отозвались – дальше, понимаешь, некуда. Здесь нельзя не
сказать искреннее и преданное спасибо г. Ельцину – без его
подчистую свободной и независимой от самой себя спец-России мы
никогда бы не уразумели просто до неприличной наглядности и за
какие-то считанные годы-«рубли» всю подноготную «просвещенность»
и саму природу любой по-интеллигентски «русской идеи», действительно
всегда оригинальной, т.е. в-не-бытийной – и чужой для настоящей
России. Да, всякая мертво-буквалистская «русскость» органически
воплощается вначале в классической мавзолейной, а сегодня в неклассической,
ходячей истине, и еще раз спасибо ей за последнюю «одухотворенную»
гарантию нашего «чудесного» и вдвойне ничтожественного «благополучия»,
при котором «живее всех живых» становятся лишь мертвые и живые
трупы. Ведь только они могут позволить себе псевдоморфозно-подлинную
и уникальнейшую «русскость» вплоть до ее по-кладбищенски плодородной
почвы и вселенского праха.

Таким образом, в XX веке возникла и пребывает совершенно самозабвенная,
самоотверженная, самоубийственная, или подчистую свободная от
самой себя, интеллигентская и органически вторичная «Россия» (=СССР
= РФ). На наших глазах навсегда исчезает одна из самых удивительных
национальных историй – самопротиворечивого «спасения» вне
себя, – под эгидой земного «благополучия», а по сути кладбищенского
покоя. Мы наинагляднейшим, эсхатологическим и адекватным образом
разоблачили почти традиционную и «богоизбранную» «норму» «самобытия»
как в-не-бытия. Мы, попросту говоря, устали жить вне себя, действительно
первозданных и непосредственных; устали настолько, что нас уже
«патриотично» призывают выжить, но если бы самими собой! Если
бы «бездарно» и «ненормально»… Нет, усиливается, агонистически
усиливается соло очередных «духов» и «спасителей» спец-России:
плодотворно, ускоренно пустеет зал нашего патологоанатомического
и патологосамозабвенного «театра».

И вот уже резонируют сегодняшние вселенские и буквально почвеннические
«русские идеи», с их компроматно-живительной и порнографической
оригинальностью. И вот уже мельчает, крошится до прагматической
и индивидуально надличной «русскости» наша воистину чудесная в
своей ничтожественности эпоха. Зато каждый может стать теперь
президентом, директором или, на худой конец, их первым замом -
в «фирменной» «империи» или «партии», «ООО»! Каждый превращается
теперь в троекратный нуль и очевиднейшую псевдоморфозную пустоту
своего в-не-бытийного и «цивилизованного» «я».

Русский человек должен был пройти через самые различные свершения
и торжества «русских идей», чтобы сполна осознать их жизнеутверждающую,
точнее, безбожно-жизнепоклонническую провокационность и смертоносность.
Русский человек должен был непосредственно испытать на себе чисто
словесную и мертво-буквалистскую «истинность» «спасительнейших»
интеллигентских рецептур, чтобы раз и навсегда отказаться и от
их классической, и от их неклассической эффективности заведомо
вторичного и самопротиворечивого образца. Русский человек должен
был свободолюбиво и действительно оригинально раствориться вначале
в «самобытно»-«духоносном», затем советско-историческом и, наконец,
кладбищенско-почвенническом «благополучии», чтобы сегодня напрочь
расстаться с его псевдоморфозно-приличной и самоубийственной исключительностью,
а завтра приступить к созиданию раскавыченной, а именно не «истинной»,
не «подлинной», не «просвещенной» и просто первичной России, где
трупам будет отведено лишь однозначно-отрицательное – не
диалектически живительное! – место: без всяких «райских»
(и эсхатологических) уточнений.

Но спешат, спешат агонистические «богоизбранники» и «гении» спец-России
окончательно и по-вселенски отзывчиво «зачистить» нашу многократно
ничтожественную и псевдоморфозную пустоту «ООО», придав ей окончательный
и последний румянец «цивилизованного» и «фирменного» «самобытия».
И вот уже нас «дружески», «патриотично» похлопывают по плечу,
– и подталкивают, толкают в абсолютно «чистое» и фосфорическое
«восвояси»; нас уже стараются не опасаться как почти традиционно
и органически «соригинальнивших» со своим подлинным Я вне себя;
нас уже растерянно благодарят накануне 2000 года за нашу кладбищенски-почвенническую
«мудрость» – вот-вот собственно русскость напрочь лишится
своего «сверхпорнографического» неприличия и узаконится наряду
с просто порнографическими «ножками» Буша и какой-нибудь там певички
(разумеется, при всех ее «первичных» «междо-и-метиях»); узаконится,
как знать, может быть, и в таких словах «свободного» и прагматического
гимна: «мы, русские, еще не отыметые не родившимся олигархом,
стенаем от нетерпения и топчемся взглядом на курчавом треугольничке
его потенциального и всемогущего сверхбытия» и т.д. Тогда и кладбища
приобретут, наконец, «нормальный», «приватизированный» и жизнеутверждающий
вид навеки восторжествовавшей и «успокоившейся» «русскости», нисколько
не провоцируя нас на однозначно-отрицательное, «упрямое» и по-вселенски
«бездарное» ничто.

Тогда о нашей национальности можно будет говорить лишь одно хорошее,
как о других «богоизбранных», «цивилизованных» и «фирменных» народах.
«ООО» – и последняя «русская идея» окончательно, совершенно
и действительно оригинально раскавычится в своей псевдоморфозно-приличной
и уже традиционной мертвости. Без «всякостных» «сверхпорнографических»
и подлинно-русских новшеств…

Но спешат, спешат сегодняшние «богоизбранники» и «духи» спец-России
раз и навсегда обмыть, подстричь и обрядить пока еще «неприличные»
и «бездарные» души русских, разумеется, не в «коммунистические»
и даже не демократические одежды; теперь нас «зачищают» и утверждают
самым «спасительнейшим», прагматичным и «экономическим» «чудом»
– «чудом» выживания: во всей животной выспренности и, если
хотите, «идеации» его безбожно-жизнепоклоннического и эффективного
«рая», очевиднейшим и, естественно, «феноменальнейшим» образом
ведущего к прямо противоположному, совершенно независимому от
самого себя, самопротиворечивому и самоубийственному покою в-не-бытия.
Вновь и вновь спасибо г. Ельцину за его действительно последнюю
гарантию этого «нормального» и ничтожественного «чуда»: сегодня
мы уже не способны и «самобытно» осуществить его «всякостные»
варианты; сегодня мы наконец-то осознали кладбищенски-почвенническую
природу любой безоглядно-абстрактной, закавыченной и по-интеллигентски
«русской идеи»; сегодня мы выбираем не «русского», не «истинного»,
а просто беспрограммно-безмолвного властителя, заведомо не приемлемого
ни для классических, ни для неклассических прагматиков и «духов»
– ни для левых, ни для центристских, ни для правых, ни для
прочих славянофильско-западнических идей общеутвердительного и
особенно «экономично» выживающего толка.

Благодаря агонистически и «феноменальнейше» усиленной в своей
оригинальности и чуждости для настоящей России эпохи г. Ельцина,
благодаря его действительно чудесной и эффективной «богоизбранности»
и откровенности русский народ вдруг остался, остался жив и самим
собой, т.е. подлинно свободным от уже традиционных и жизнеутверждающих
самоуничижений в псевдоморфозном ничто. Мы вдруг впервые за последние
девяносто лет – да, «бездарно», да, «упрямо», да, «застойно»,
но – вживую! – вырвались из-под «духоносной» (= «истинной»)
власти самых различных «спасителей», «гениев» и интеллигентов
спец-России. Мы вдруг отважились, мало сказать, на «неприличное»
«сверхпорнографическое» молчание, при котором этим эффективным
властителям остается стать снова не более, чем мертво-буквалистскими
«первенцами», точнее, выкидышами настоящей России, как, скажем,
при Екатерине Великой. Мы вдруг не «содрогаем» и не протягиваем
ни ног, ни рук за сугубо земным «раем» и «благополучием» в отличие
от 1917 или 1991 «образца». Мы вдруг не хотим умирать за действительно
уникальную независимость от самих себя ни в патологоанатомической,
ни в патологосамозабвенной букве «самобытия». Мы вдруг подлинно
по-русски не подчиняемся даже самой «спасительнейшей» и «экономичнейшей»
«истине» – выживанию, при всей нашей внешней «приличности»,
«фирменности» и безбожности. У нас вдруг возник совершенно «ненормальный»
и органически чуждый уже для спец-России иммунитет на «всякостный»
ощущаемый и безоглядно-абстрактный «душок», в том числе кладбищенско-почвеннического
и фосфорического в-не-бытия.

Для русского народа у его «гениев» и интеллигентов осталась на
сегодняшний день лишь одна – «единая»! – «русская идея»,
– винно-водочного и пивного блаженства (от «трех медведей»
до «столичной», и далее – к каким-нибудь виски имени «вани»),
осталась на посошок как раз мертво-буквалистской и уникальной
для самой себя «России» (= СССР = РФ). Долго ли, коротко ли будет
развеваться этот последний, «единый» волосок на черепе нашей умершей
спец-родины, которая еще осклабляется в своей челюстно-бесщекой
улыбке «ООО», но настоящая, непосредственная и беспрограммно-безмолвная
Россия раз и навсегда освободилась от многократно ничтожественной
и самоубийственной «свободы» и классических, и неклассических
«спасителей». По крайней мере, нашей подлинной и первичной Родине
остается лишь «цивилизованное» и «нормальное» исчезновение под
их эффективной и «экономической» властью – ради пиво-водочной
«исключительности» и «богоизбранности». Оригинальное «русское»
в-не-бытие полностью исчерпало и свой «общеутвердительный», и
свой исторический потенциал: S уже не есть. Аароновский посох
истиннейшим и «феноменальнейшим» образом превратился в ельцинский
«посошок» с утробно-«духоносной» икотой если не сегодня, так завтра.

И вот спускается русский народ со всевозможных было «русских»
«небес» и «идей» в первозданные, «сверхпорнографические» и особенно
армейские «катакомбы», становясь действительно не управляемым
даже при помощи пиво-водочного выживания изгоем и столпом своей
и не своей России. И вот органически бледнеют, «просвещаются»
и совершенно «зачищаются» уже наши «самобытные» интеллигенты,
окончательно разоблачая русофобскую природу «всякостной» псевдоморфозной
«русскости» и отчаянно рекламируя кладбищенско-почвеннический
«покой» и «патриотизм». То-то, «спасут» нас «единые» прокладки
на крылышках, и «вознесемся» мы на блаженно-кокосовую «домовину»
«Баунти»…

Но сбегает, сбегает П.Я.Чаадаев на поля реальной – не «первой
философической» – России, перед которой отступил и Наполеон,
и Гитлер при всей своей торжествующей «норме», «цивилизованности»
и «русскости». И не сжигает Н.В. Гоголь «второй» (подлинно первичный
том) о воскресающих «мертвых душах», которые умеют жить без жизнепоклонничества
и умирать на ужас врагам. «Аминь, аминь», – доносится со
страниц «Апокалипсиса нашего времени» В.В.Розанова: «мертво-буквалистская
«литература» уже не губит, органически не губит России…».

Мы начинаем впервые после восьмидесятилетней «свободы» от самих
себя непосредственно и безмолвно жить в себе – по-настоящему
и «бездарно» для наших последних и агонистически усиливающихся
«душков». Само наше бытие – не «самобытие»! – не может
не предстать в их глазах общеотрицательным и нигилистическим «шовинизмом»
(= «национализмом»), – разумеется за свою первозданную –
«дикую»! «примитивную»! «бессмысленную»! – неподвластность
и неуправляемость сугубо земными, прагматично-экономическими и
«едиными» соблазнами «благополучия» и как минимум выживания. Само
наше бытие – не поступки! – становится заведомым «преступлением»,
которое «экстремистски» и «беспощадно» переступает «сакраментально-русскую»
эпоху русофобной России, нарушая патологоанатомический и патологосамозабвенный
закон ее многократного ничтожества и в-не-бытия.

Нас не смогли «цивилизировать», точнее, «полицировать»2
извне откровенно чуждые «русские» жизнепоклонники в лице наполеонов (= гитлеров),
и нас уже не могут поработить сугубо внутренние (= интеллигентные) «русские»
«гении» и прагматики; в чем заключается главный итог недавних выборов президента
России или спец-России? Нет, мы извлекли, пусть, «сверхпорнографический» и «дикий»,
но подлинно-русский урок из своей почти традиционной истории в-не-бытия, особенно
XX века. Мы вживе выбрались из-под монументально-уникального и псевдоморфозного
«покоя», чтобы перестать быть «самими собой» вне себя, и не попасть на «приватизированное»
кладбище все с тем же стаканчиком «русской идеи»…

Примечания:

1. См.: Шпенглер О. Закат Европы. Т. 2. М., 1998. С. 193.

2. policer – «приобщить к культуре» (фр.) – через «(la) police»
- «полицию» (фр.)

• Об однозначно-положительной и подлинной оригинальности русского, белорусского и украинского народов.