Жизнь как есть

Был у меня однажды забавный случай. Подвизался я на педагогическом
поприще: водил разные группы детей и студентов на экологические
экскурсии. И попалась мне вдруг группа трудновоспитуемых подростков.
Их привезли из интерната. Дети были "педагогически запущенные".
С ними могла управляться только МарьИванна – их, так сказать,
воспитатель, идейный наставник и вдохновитель. Ее трудновоспитуемые
побаивались. Зато меня (как оказалось) – ничуть!

Я повел группу экологическими тропами. Показывал разнообразные
красоты. Даже норку зимородка в береге реки показал. И болванку
березы, которую обгрызли своими резцами бобры. Подросткам все
это было явно скучно. Они мечтали только о том, как бы незаметно
от МарьИванны сховаться в кусты – и там тайком покурить... Все
мои просвещенческие потуги пропадали на корню.

Вскоре, однако, я заметил, что недюжинный интерес к моим разглагольствованиям
по поводу пищевых цепей в экосистемах и пирамидах энергии проявляет
МарьИванна. Поначалу она мелкой рысью следовала в арьергарде,
следя за дисциплиной. Но постепенно ее стали привлекать природные
объекты... Женщина весьма крупных габаритов, она, тем не менее,
сноровисто шныряла по кустам и периодически подтаскивала и совала
мне под нос всякую лесную дребедень. Глаза ее горели, как у хорошо
натасканного спаниэля. "А это что тут такое красненькое?, ...
А почему здесь все такое? – вопрошала она у меня, – а вот тут
какой-то непонятный зверек?!" Словом, в лице грозной воспитательницы
я нашел благодарную аудиторию.

Однако это мало радовало меня. Трудновоспитуемые подростки по
прежнему плелись нога за ногу, нудно стонали "Пойдемте домой!
" и просились на отдых. Около небольшого карстового провала пришлось
сделать привал.

Подростки повалились в траву. МарьИванна без устали рыскала по
окрестностям в поисках новой добычи. Я же тяжело переживал методическую
неудачу. Дети не давались мне – и это задевало за живое. Задумчиво,
с тяжелыми мыслями сидел я на бережку карста и тупо смотрел на
листья белокрыльника в воде. Внезапно мой взгляд уловил некое
шевеление: то самочка прудовой лягушки, зеленая и пупырчатая,
как малосольный огурец, завозилась под широким зонтом водных растений.
А не попробовать ли мне подманить лягушку на брачный крик самца?!
Эта мысль словно обожгла меня...

Судьба давала мне шанс. Я вспомнил, что когда-то тренировался
и даже научился неплохо имитировать кваканье мужского представителя
этих земноводных. То есть издавать с помощью поставленного во
рту ребром языка и надувающихся щек тот самый крик, с помощью
которого лягушки и собираются, собственно, на свои свадьбы и игрища!
Эх, была – не – была! Я встал и громким от волнения голосом объявил
уже засыпающим детям, что сейчас будет показан небывалый фокус.
Впервые на арене цирка, так сказать... Единственный и неповторимый!
Никогда более и нигде! Конечно, я рисковал. Лягушек здесь могло
вообще не быть (и лишь замеченная мною самочка отиралась в этом
карсте в полном одиночестве).

Дети вяло зашевелились на берегу и привстали. МарьИванна выбежала
из кустов с ворохом очередной лесной дряни – и замерла с раскрытыми
от ужаса глазами. Она, видимо, решила, что я сейчас брошусь в
карст – и утоплюсь с горя.

Рис. Сергея Шустова

Отставив театрально ножку в сторону, я приступил к кваканью. Я
надсажался. Я пел соловьем. Я вибрировал не только щеками и гортанью,
но даже, казалось, всеми фибрами души. Назад к отступлению путь
был закрыт. Дети заинтересованно смотрели на дядю с поехавшей
крышей...

И тут случилось чудо! Карст взбурлил, и, в ответ на мои рулады
и трели, со всех сторон, из-под листьев белокрыльника в мою сторону
устремилось десятка три, а то и все четыре крупных, отборных лягух.
Они выбирались на берег с явным намерением найти этого голосистого
самца и тут же вступить (все разом!) в интимные отношения с ним.

Это была победа! Трудновоспитуемые подростки безумствовали, орали
и прыгали от восторга. Они подняли меня на руки и как римского
триумфатора понесли по всем тем местам, по которым еще совсем
недавно я их безуспешно и уныло водил. Они спрашивали меня обо
всем. Они смотрели мне в рот как Великому Гуру. Я показал им все
то, что пытался показать, – но теперь в обратном порядке. МарьИванна
ошеломленно бежала крупной рысью следом за нами – и постоянно
оглядывалась. Должно быть, ей виделись среди елок и осин преследующие
нас по пятам воинствующие лягухи-амазонки.

Так я впервые познал вкус педагогического успеха!