Поэзия

Желание стать кельтским трактористом

Вступление

Крылатый трактор сел на поле ржи
И крылия сложил, и ржавчиной покрылся.
И я на оном фоне делал фото
Во ржи, во ржи и ржавчина зерниста,
И фотопленка ненадежна...

Крылатого жука надкрылия лаская,
В колхоз я записался, как чужой
Отдал семью, имущество, сберкнигу,
Женился на другой деревни бабе,
Как человек. Мне председатель друг – 
Он грудь мою осыпал орденами,
Как гречневой крупою. Говорит
 – Давай-давай. А ветреные губы
Растянуты от Севера до Юга...
Союз вполне решимый и хороший
Мой золотой в портрете на стене
Себе висит, и мухи не мешают,
А только удревняют. Я сказал, – 
Сегодня просо что-то уродилось.
Пошли глядеть и баба в голубом,
Мимо ржаного поля проходили
 – Давай на трактор непостыжий взлезем,
Пошли смотреть. А жук падучий пожран
Коррозией земли. И только рожь
Поет о том что хорошо поется.

***

Новая драная новость, как шапка, свалилась, ощерилась сука,
Я закрываю уши ладонями, дабы на время лишиться слуха,
Я не люблю слушать, как месяцы годы пытают в ложбине,
Я ненавижу сухой треск минут, высыпающихся на спины,
В моем круглом окне бесконечная тлеет лампа на масле,
Я жду, пролетит самолет, после этого можно лечь и валяться,
Ничего не делать пока не пройдет зима в амуниции строгой,
Смотреть в окно на отражение лампы, думать о море,
Составлять расписание жизней чужих в конторе,
Рассчитывать трубочиста, водовоза, тореадора,
Мерить на скрип шагов малосольные судьбы,
Петь с группой Битлс по-русски: да будет.

***

Не то что прощаться пора, а уже попрощался, того не заметив.
Иду без руля в голове и ветрил, как расхристанный ветер,
Качающий что ни попадя в месте пустом безрезультатно.
Помойных бумажек бабочки неуютны нескладны.
Внутри тлеет алкоголь, не грея тела.
Полет за угол – новый дом –  перемещаться обречены мы, как ветер.
Волосы сами летят, одежда идет отделяясь,
Огонь где-то горит, но без дыма и лая.

Рано утром

Площади целые ромбы.
Проще глядеть бы за дом бы.
Шли сапоги через дамбы,
Ехал трамвай по горам бы,
Шел грузовик через ямы,
Строили бани и храмы.
Я бы хотел передвинуть,
Я бы хотел переставить
Шлюзы и сонные помпы,
Города зубы и пломбы.

***

Когда же, наконец, я стану трактористом!
К тому идет, но медленно нас ждут.
Чужой колхоз, промокшая одежа
И бабы, подложив щеке опору.
Пока река плывет в своем наряде
И топит в омуте забвенья дар,
Я шевелюсь, сопротивляясь,
Щиплю бока гитар. 

А там войны вонючие просторы,
Там выборов кабинки М и Ж,
Там западные люди, вымыв голову,
На демонстрации идут уже,
Касаясь террористов.

Я тракторист – наш путь далек-далек,
За трактом потерялся я везу,
Конечно, хлеб и мыло, бледный пряник
И белый монастырь, сестер, бутылок,
И книжки я хорошие везу.
"От поля к полю", "До свиданья, Папа",
"Не верь, товарищ" и "Любовь впотьмах".
Когда прочтешь любую – это шаг
По лестнице Иакова на землю.

Я тракторист-философ, я живу
Не для себя, не для других, а между
Играет ветер с белыми носками.
Таков и я.

***

4 ветра дуют в поле.
Невелика судьбы котомка.
Вставай, товарищ, нас здесь двое:
Холодный нож глаза откроет,
Бутылка линию прорежет
От горла к горлу

***

Чего только нет в моем доме:
Муравьи тараканы бывали,
Доллары, гости, поминки.
Странно, куда делись музы?
Я, помнится, на подоконник
Клал их еще. 

После Праздника Нового года 2000

Не пошел на кухню – там лужа.
На полу капуста – играли дети.
Спичка прилипла к голому носку, наступил в лужу.
Хвоя на полу – кончился праздник.
Голова не болит, но кружится, но не очень.
Белое облако внутри, чистота снаружи,
Чистота вне меня и даже вне мира.
Если я ее трогаю, она перестает быть чистой.
В этом году я хотел бы стать кельтским трактористом.
Пожелай мне удачи, играющая на лире,
В облупленном мире.

***

Я летом лежу, и вся ночь сквозь меня, как прозрачная, ходит.
Нырнув одеяло, как друг говорит, помолчим,
Помыслим, помолимся, по лабиринтам подушки пройдемся
И выйдем на волю, на летнюю ночь, молодцы,
И будем вдвоем, все вдвоем, все гулять, все потешить,
Считать фонари и луну за разбитым стеклом.
Какое-то в городе, друг, разбитое небо.
Не правда ли?

***

Над рекой не отражающийся
Воображаемый, огонь
Проскакал конем зеленым,
Недомерок подозвал.

За рекой ненастоящий,
Зеленеющий козел
Простонал болотной песней,
Прокатился по ушам.

Настоящий миг заранее
Проходил над головой,
Настоящей саблей острою
Ранил мыслящий арбуз.

Что стоишь, стремясь к отверстию,
Заходи и будь готов
Что струишься через голову?
Вот и баня и каток.

Вот вода и сердце мелкое,
Глубина и горе мерклое,
Времена и сроки кратные,
Самолет летит и радует.

Эпилог

Крылатый трактор сел на поле ржи
И крылия сложил, и ржавчиной покрылся.
Облокотясь о ржавое крыло,
Я для фотографии позировал. Шел август.
Как выпал снег, я валенки купил,
Тулуп одел и с бабой расписался.
Мне дали дом, работу и семейство,
И хлеб душистый сладок с молоком.
Колхозные поля меня любили,
И слушались, рожая сельпродукт.
C женою мы бутылки собирали
И делали горячий самогон
Из старого варенья. Шел январь.
Крылатый остов, занесенный снегом
Я посетил. Ему свечу поставил
И про себя молебен отслужил.
Свеча горела на снегу, горела,
И крылья херувимские дрались
С далеким ветром из Ирландии суровой,
Где как лосось приходит новый год.
И женщины, воительницы злые,
Землей кидают и уводят женихов
В свои вигвамы. Где я оказался?
Иль центр мира там, где мой пупок,
Иль я ошибся дверью? Неизвестно,
Но в феврале, как покурить я вышел
На черное крыльцо, я увидал
По звездам, что судьбой своей доволен,
И с этих пор остался навсегда.