Проза

Звякнул дверной колокольчик.

Тамара Германовна оторвала взгляд от томика Шопенгауэра и сняла
очки.

В дверях, отряхивая зонт цвета мокрого асфальта, стоял высокий
бладхаунд. Его крупную атлетическую фигуру окутывал черный кожаный
плащ, а на голове красовалась широкополая шляпа.

«Клинт Иствуд, нет, скорее, штандарте-фюррер Штирлиц, – подумала
Тамара Германовна. Интересный мужчина!» – она незаметно сбросила
видавшие виды тапочки и сунула ноги в лакированные лодочки.

– Ну, и погодка сегодня! – сказал бладхаунд, с широкой улыбкой
подходя к стойке.

– Льет как из ведра, – подтвердила Тамара Германовна, нервно теребя
Шопенгауэра.

– «Parerga und Paralipomena» _ ¹,
– прочел незнакомец, взглянув на обложку. – Хм, одно из моих любимых.
Как там, в восьмой главе: «Физические истины могут иметь много
внешнего значения, но им недостает внутреннего», – чуть смежив
веки, промолвил он, приятно удивив Тамару Германовну. Не часто
встретишь привлекательного мужчину, цитирующего твоего любимого
автора.

– Вячеслав, – незнакомец протянул руку, и Тамара Германовна заметила,
как округлились мускулы его предплечья.

– Тома, – смутившись, ответила она и быстро добавила: – Вам на
паспорт или художественное?

– На паспорт, но, если можно, художественно, – пошутил Вячеслав,
и оба, словно старые друзья, рассмеялись.

– Проходите в студию, пожалуйста. Вешалка – в углу, зеркало –
справа, – пригласила Тамара Германовна, щелкая кнопкой выключателя.

Сняв шляпу и плащ, бладхаунд остался в элегантном костюме-тройке.

– А у вас тут уютно, – заметил он, доставая из жилетного кармана
миниатюрную расческу и приглаживая пробор.

– Благодарю. Прошу, присаживайтесь, – Тамара Германовна включила
фото-прожектор.

Вячеслав занял место на стуле и поправил галстук.

– Подбородочек чуть-чуть повыше, – бархатным голосом фотографа
с двадцатилетним стажем сказала Тамара Германовна, фиксируя штатив
и ныряя под покрывало. – Улыбочку!

Вячеслав послушно улыбнулся.

«Какое приятное лицо», – подумала Тамара Германовна и нажала кнопку
фотокамеры.

– Когда можно забрать? – спросил бладхаунд, вставая и надевая плащ.

– Завтра после трех будет готово, – несколько разочарованно ответила
Тамара Германовна. – Рубль шестьдесят, пожалуйста. Ваша фамилия?
– она бросила на Вячеслава свой фирменный взгляд из-под опущенных
ресниц.

– Тихонов.

Сердце Тамары Германовны трепыхнулось, а ниточки бровей поползли
вверх.

– Это вы?!

– Простите? – не понял бладхаунд. – А! Нет-нет, просто однофамилец,
вернее, тезка. До завтра! – Вячеслав улыбнулся и, надев шляпу,
вышел. Снова звякнул колокольчик.

Тамара Германовна выключила оборудование, села за стойку и, сменив
лодочки на тапочки, раскрыла книгу.

Читать не получалось. В голове назойливо крутилась музыка Микаэля
Таривердиева на слова Роберта Рождественского: та-а-та-та, та-та-та-а,
та-та...

Тамара Германовна включила телевизор.

– Что общего у кентавров, ангелов и обитающих в тропических странах
песчаных блох-саркопсилл? – спросил ведущий у игроков. – Прошу,
отвечает Анатолий Вассерман.

– Шесть конечностей.

Тамара Германовна достала из косметички пудреницу и, посмотревшись
в зеркало, томно пошевелила усиками.

«Хм, действительно шесть. А ведь я еще ничего. Есть во мне что-то...
ангельское...» – взглянув на зонт цвета мокрого асфальта, загадочно
улыбнулась она зазубренными жвалами _ ².

–––––––––––––––––––––-

Примечания

1.1 афоризмы и максимы;

1.2 верхние передние челюсти у насекомых.