Проза

«Вместо луны в ореоле рваных блуждающих туч висела нога»…

Юрий Мамлеев

Роа петлял по тропинке мимо горы опилок и фанерной обрези, проржавевших
корпусов автомобилей, разноцветного тряпичного хламья и, выброшенных
на произвол судьбы пчелиных ульев. Остановился – отверстие норы
перекрывала туфля. В просветы проникало солнце. За туфлей следовала
щиколотка. Обхватил пальцами и потянул... Нога!.. Согнулась в
колене... Живая!

– Слышишь?! – обратился он к ней, – сбегаю домой, возьму что нужно
и вернусь…

Разогнулась, как бы высказывая свое согласие, и тут же сознание
пробуравила фраза – «верни-ка меня, любезный, в нору». Оказалось
не сложным – помогала ему вспомогательными колебаниями – через
минуту серая поверхность подошвы сливалась с пылью вокруг норы
и горошинами разноцветной гальки…

*

Нога оказалась на том же месте – ждала, слегка покачивая из стороны
в сторону носком туфли. Роа тут же вытащил ее из норы и смазал
йодом ткани, трепещущие вокруг бедренной кости. Продев суровую
нитку в иглу, принялся сшивать. Какого же было его удивление,
когда задолго до наложения последнего шва заметил, что искалеченный
торец, то сглаживаясь, то выпучиваясь, превращается в женское
лицо – нога зашевелила губами…

– У тебя в рюкзаке скальпель! – сказала уверенно.

–И кошелек без денег, – ответил он, саркастически улыбнувшись.

–У меня проблема, – изворотливо перекатилась – подпрыгнула и поскакала
то вправо, то влево, как маленькая девочка, играющая в мелованные
на асфальте классики, – я могу передвигаться только на одной.

– Болезная, – Роа смиренно вздохнул.

– Вторая у меня уже не вырастет, – сказала она и добавила, – но
выход есть!

– Какой?

– Крылья!.. –Но для этого ты должен надрезать тут, и с противоположной
стороны.

– Ты с ума сошла – я им карандаши затачивал.

– Не бойся, я через такое прошла, что в антисептике не нуждаюсь.
Из надрезов, – продолжала она, напрягая мышцы бедра, – сразу же
начнут прорастать крылья.

– Перестань прыгать, – сказал он, – не двигайся, душа моя! – вытащил
из рюкзака скальпель и обозначил один надрез и другой… И тут же
из бескровных прорезей, увеличиваясь в размерах, поползли оперенные
конечности – нога начала взмахивать крыльями, словно птенец, пробующий
свои силы перед первым полетом.

*

А дорога все еще шла на подъем и бугрились ягодицы, обтянутые
спортивными шортами и казалось, что позвоночник со змеиной настойчивостью
ползёт вверх, синусоидально изгибаясь под взмокшей пятнами майкой.
И двигались навстречу частные домики – второй, третий – десятый
– тринадцатый. И – повторилось: вынырнула из ближайшего переулка
и проплыла мимо. «Думает, что я ее преследую» – приостановив велосипед,
оглянулся. Она ощутила это и быстро-быстро засеменила к ближайшей
халупе. А что, если все же попробовать с ней заговорить? Какая
фраза вылетит из его уст? Извините, госпожа – не подумайте, что
я вас домогаюсь?..» Ответ бессловесный – остроугольно ползущие
вверх брови... Она торопливо пятится… И, почувствовав внезапно,
что он и не думает играть с ней в догонялки, прикладывает на ходу
палец к виску – сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший! – прокручивает
она локтевым суставом, словно отверткой.

Склад ржавого металлолома под знойным небом нагревал воздух еще
сильнее. Экскаватор захватывал клещами обрезь и она, падая в кузов,
с какофонистым грохотом озвучивала окрестность. Солнце, наконец-то,
склонилось к вечеру. Роа сел на велосипед. Ой-до-мой, ой-до-мой,
– суховато заскрипели педали и, когда он проезжал мимо места очередной
встречи с женщиной-наваждением, вспомнилась ему змея, раздавленная
колесами проезжавшего автомобиля; аспид на полировано блестящей
поверхности асфальта, удушено вибрирующий Y-образным раздвоением
приоткрытой челюсти. И здесь его воображение нарисовало другого
аспида – он увидел его в нижней точке шоссейного спуска – змея
пыталась одолеть бордюрный уступ. Не одолела и начала переползать
шоссе, решив, очевидно, что противоположная сторона окажется более
удачной. И тут со стороны быстро растекающихся сумерек выполз,
откуда ни возьмись, многотонный самосвал и в освещенной кабине
отчеканилось лицо водителя. Угрожающе зарычал мотор. Роа соскочил
с велосипеда. Протестующе замахал руками, но куда там – змея оказалась
под колесами. Хруст костей застрял в ушах Роа с такой болью, словно
шины протектора прошлись по его туловищу. Тяжеловесная махина
пронеслась мимо, оставив на асфальте свившуюся в агонизирующие
кольца змею. Ее брюхо в самом утолщенном месте лопнуло. Внутренности
шевелились. Думал змееныши – туфля ! – туфля с голенью!! – нога
яростно колотила каблуком по асфальту, пытаясь выбраться из разорванного
чрева. И ей это удалось. Она выкатилась, вскочила и запрыгала,
словно стреноженная. Замахала крыльями с жужжащей скоростью и,
когда они очистились, обтерла кончиками физиономию облепленную
желудочно-змеиной слизью и, взлетев над ближайшим фонарным столбом,
весело защебетала.

– Теперь тебе точно не убежать – я буду проявляться во всех твоих
фантазиях. – Да, да! – без исключения.

(Окончание следует)