Проза

Начало

Окончание

Скомкал какой-то листочек (из тех, которыми рекламными агентствами
забивались утробы почтовых ящиков) и открыл дверцу кухонного шкафа.
Ведро для отходов оказалось переполненным. «Надо вынести» – подумал
он, брезгливо поморщившись: пахло заплесневевшими персиками…

На обратном пути встретил Иону, благочинно спускавшегося по лестнице.
Иона любил рассказывать анекдоты. «Как-то»…, – начинался любой
из них. Роа опустил мусорное ведро, изображая полное внимание.
Жену Ионы также звали Ионой. Вспомнил, как она вчера барабанила
кулаками в его дверь – седовласая, со сверкающими от гнева глазами.
«Если ты не перестанешь тревожить меня своими телефонными звонками,
полицию вызову», – прошипела она апокалиптически. Декольте у нее
почему-то было надорвано и левая сторона приоткрыта до груди с
венозными прожилками, сходящимися к коричневому соску. Роа с трудом
оторвал взгляд от этого зрелища. Он прожил в поселке более пятнадцати
лет и поневоле, неведомо из каких источников, просочилось в его
сознание многое. Об Ионе он знал, что она убила новорожденного
– суд признал ее невменяемой. «Иона, успокойся – я тебе не звонил»,
– сказал Роа. «Звонил или не звонил, там разберутся», – ответила
Иона и в единстве с нею в обход пролета заковыляли ее щиколотки:
одна синюшно-варикозная, вторая – белая, необыкновенно привлекательной
формы.

К 2 часам дня в самый пик солнечной активности вспомнил, что уже
давно хотел покрасить крышу известью. От полуденной духоты, длившейся
2-3 часа, даже сквозняк переставал подбадривать. Одолевая накатившую
лень, отправился в хозяйственный магазин. И тут – куда денешься
– вездесущий сосед.

–Решил комнату освежить? – спросил Иона, увидев бочонок и прочитав
на нем этикетку.

–Да нет, – ответил Роа, указуя свободной рукой на яростное солнце,
– крышу хочу побелить»…

–Сегодня? – спросил Иона.

–Ы-гыы, – выдавил Роа сипло.

–А меня радикулит замучил… –Побели и над нами – заплачу!

–Денег не возьму, а побелить побелю, – сказал Роа, представив
себе почему-то жену Ионы: отворот ее халата... сосок... прихрамывание... и щиколотку.

Ближе к вечеру, когда жара начала спадать, прислонил к проёму
лестницу и перенес на крышу щетку для побелки, веник и веревку,
которой решил на всякий случай подстраховаться – красить надо
было и на краю. «Вначале пройдусь по участку Ионы», – подумал,
примеряя глазом емкость бочонка. Работа двигалась споро. Один
конец веревки он зафиксировал на стойке бойлера и только успел
обвязать себя – защебетало. Роа оглянулся и потерял равновесие.
«С четвертого этажа падаю», – подумал он с ледяным спокойствием,
успев при этом заметить, что вокруг бойлера кружилась нога – ее
губы, сложенные бантиком, напоминали 88 с хорошо обозначенными
линиями перехода и отверстием, сквозь которое она втягивала и
выдыхала воздух. «Как же это у нее получается – без легких?» Пустой
вопрос завис на веревочной струне под окнами четвертого этажа.
И темень приблизилась вплотную – сгустилась. В комнате Ионы горел
свет. Иона сидел на диване. Его жена стояла перед ним на коленях
в позе блудного сына... Кто-то попускал веревку... Роа начал двигаться
вниз. Нащупал почву и, обрывая ногти, освободился от веревки.
Солнце садилось с другой стороны дома.

*

«Завтра докрашу», – подумал о незавершенной работе и проскользнул
боком в приоткрытую дверь. Есть не хотелось и как только приблизился
к матрасу, лежащему в углу комнаты, присел на него обхватив руками
колени и неожиданно упал на бок, прижавшись ухом к подушке...
И вновь асфальтированная дорога на краю родного поселка, известного
ему до мельчайших подробностей. Состояние – бездумное! – блаженное,
если бы не заметил в полуметре от бордюра патрон. Поднял. Подкинул
на ладони. По весу и по величине подходит для автомата М-16. Гильза
слегка сплющена – очевидно, попала под колесо автомобиля. Потрогал
пальцами пульку. Не шаталась. Сидела в гнезде крепко. Сжал патрон,
чтобы забросить подальше, но на взмахе рука замерла. А, что если
в том месте разожгут костер? Он шел, зорко всматриваясь и оценивая
окрестности – где бы освободиться от найденного? В куче щебня
оставить?.. «Ни в коем разе, потому что убирать будут бульдозером
и если тяжелый ковш гахнет по капсюлю». На прицеле чей-то судорожный
всхлип и пена из приоткрытого рта. А виноват он и еще раз он –
потенциальный убийца. Куда бежать галахическому еврею от самого
себя?.. «Жаль, что медные предметы в желудке не перевариваются».
Роа перебросил патрон из одной ладони в другую, вставил в рот
капсюлем наружу, пулькой вовнутрь и решил, придерживая рукой,
клацнуть посильнее зубами. Раздался щелчок, но ничего не произошло.
Он приоткрыл зажмуренные глаза и по льющемуся и полыхающему солнечному
свету понял, что остался жив… Вдали, в трехстах метрах от дороги,
возвышался, заготовленный пастухами-бедуинами стог сена. Там же
виднелся опустевший загон. А еще подальше – пологий склон и пасущиеся
овцы.

Роа пришел домой, взял плоскогубцы и, расшатав пульку, вытащил
ее из гнезда. Высыпал порох на кафельную плитку и поднес спичку.
Теперь его совесть была спокойна… И тут он внезапно проснулся…
За окном светало. Неподалеку от оконной решетки кружилась и щебетала
нога, похожая на огромную стрекозу.

22.10.2007