Проза

Нет, Сергей был не ботаником, и не биологом, совсем не экологом. Он
был фотографом. Причем фотографом салонным, которому некогда
заниматься настоящим, неподдельным фототворчеством, и все
его творчество не выходило за рамки портрета, пускай даже и
художественного.

Но иногда он фотографировал деревья. В какой-то момент жизни он стал
замечать, что деревья очень похожи на людей. У них есть
лица. Каждому присущ свой характер и свое выражение,
настроение. Эти лица или выражения могли плавать от основания дерева
до его верхушки.

Когда на его улице обрезали макушки всем тополям, то он мог
определить – кому по настоящему снесли голову, а кому повезло.
Тополя было жалко. Ну, во-первых, для Сергея деревья
ассоциировались с живыми людьми; а во-вторых, тополя от других деревьев
отличала сверхъестественная улыбка. А после вероломной
операции тополя смеяться перестали. Еще у тополей были большие
добродушные губы, и их волнующий шепот по вечерам, при
дуновении ветра, теперь вовсе прекратился.

Сергей поймал себя на мысли, что вовремя успел сфотографировать
самый огромный тополь вдоль дороги, простиравший свои большие
лапы в просторы небесных морей. Напоминавший волшебный
корабль. Этому тополю больше никогда не смотреть в небо. Его
спилили с головой. Сергей успел сфотографировать его весной, когда
веточки еще не позеленели, и тополь был похож на огромную
аппликацию на синем плане неба.

Свою графическую работу Сергей повесил в фотосалоне, и его
посетители часто заглядывались на летящий по небу тополь.

Именно тополя, иногда березы удавалось фотографу запечатлеть в виде
одиночного портрета, потому что именно тополя, и иногда
березки, могли позволить себе графскую жизнь на земле.

Иное дело – сосны, осины, другие деревья, росшие в коллективном
порядке. Но и в этом коллективе Сергею иногда удавалось заметить
индивидуалистов.

В сосновом бору у некоторых деревьев были обломаны макушки. Это
давало им возможность причудливо развиться, и у Сергея даже
возникла целая коллекция неординарных деревьев: дерево-Бокал,
дерево-Балерина, дерево – Мадонна.

Дерево-Лира было особенным деревом. Знакомство произошло на
кладбище. В поисках могилы своего отца, Сергей решил дойти до нее
через воинское кладбище.

В окружении воинских памятников стояло это необычное дерево. Это
была молодая, но достаточно высокая сосна с когда-то сломленной
макушкой. И все пять огромных ветвей, изогнувшись, стали
расти вверх. Такого Сергею не удавалось увидеть ни на одном из
сломанных деревьев.

Но лишь две ветки очертили контур лиры, ярко запечатлевшей такое
необычное явление, как дерево-Лира.

В следующий раз Сергей захватил с собой фотоаппарат и сделал
несколько портретов.

Его визиты к родителям стали носить особенный характер. Он даже
полюбил угрюмое кладбище исключительно из-за Лиры.

Самым примечательным моментом было и расположение лиры в березовом
лесу, что подчеркивало ее стройное, рыже-коричневое тело.
Когда через макушки берез пробивалось солнце, то струи прямого
контрового света создавали настроение Служения.

У Сергея получилась интересная графика. Он пытался найти лицо Лиры и
нашел его, оно совсем не пострадало от стихии. Было под
самой причудливой кроной. Выражение его было лирично.

В дождливую погоду, когда дерево становилось темным, оно напоминало
реквием.

В фотосалоне с появлением портрета этого дерева посетители стали
намекать Сергею на серьезную выставку.

Сергей лишь добавил к своей идее соединение портретов людей с
портретикой деревьев и, набрав достаточно ассоциаций, решил
устроить в павильоне одного из выставочных залов при большом
заводе, персональную фотовыставку: лики.

Ликов было много. Когда он вешал дерево-Лиру в большой оправе,
забираясь на стремянке на одну из фланговых стен, то какой-то
пенсионер, выходивший с завода через проходную, громко
прокомментировал случайным зрителям.

« А я знаю это дерево! Оно же растет на могилах, там похоронен мой
сын-летчик»

Сергея как обожгло. Чувствовалась неловкая ситуация. Дело в том, что
Сергей, в отличие от остальных снимков, фотографировал лишь
макушку дерева. Очень не хотел он омрачать снимок угрюмым
кладбищем. А старик словно сорвал с дерева одежду.

Он еще долго рассказывал столпившимся людям о своем сыне. Потом
разговоры улеглись, а Сергей, развесив выставку, постарался уйти
незамеченным.

Именно дерево-Лира, как символ выставки, символ музыки и поэзии,
грозилась стать реквиемом человечеству и деревянному счастью.

А в основном, в этом снимке люди замечали мужество и волю,
констатировав факт, что дерево не сдалось и продолжает расти, а
потеря основного ствола только заставила вырасти настоящее
произведение искусства.

Однажды Сергей показал это дерево приехавшему из другого города
родственнику, и он даже снял его на видеокамеру. Выставка его
придала некий стиль в фотографическом мире и фотографы стали
поговаривать, что Сергейсо своими деревьями занял свою мишу в
искусстве.

Ну, скажем, как Ван Гог и подсолнухи.

Сергей даже подумывал над своей следующей выставкой – «Реквием», в
ходе которой собирался снять тайну с дерева-лиры и обнажить
ее фигуру в кладбищенском окружении.

Но как ни пытался найти это дерево на воинском кладбище – не нашел.

Прошло несколько лет с тех пор, как он последний раз видел
философическое странное дерево.

Очевидно, его спилили, как спилили тополь-гигант, грозивший
обрушиться на шоссе. Как спиливали все, мешавшее новой жизни.

В глубине души Сергей даже посмеивался, что успевает фотографировать
на грани перемен. Разве не в этом миссия фотохудожника –
запечатлеть мир, оставить память.

Дерево-Лира стало посвящением фотографа в мир фотохудожников. Его
талант, воля, искусство передавались человеку, и он тоже хотел
держать небо, прорваться в новое пространство изгиба
вековой линии.

Да так и произошло, когда фотосалон закрыли, а на его месте устроили
торговый павильон.

Подобно надломленному дереву, Сергей стал осваивать новое для себя
направление: репортаж, ночная съемка, пейзаж, макро и
микросъемка. Как пять рук Лиры, его фотографические пути стали
возрастать с невероятной скоростью, а имя его зазвучало, когда
основные направления выросли в настоящее искусство.

...

Дерево-Лира стояло на своем месте на воинском кладбище, когда Сергей
случайно забрел на знакомое место. Теперь он посмотрел
дереву в глаза, поговорил с ним на человеческом языке.

Было в этой встрече что-то магическое. И дерево звучало по-новому.
Теперь Сергей старался не показывать свое дерево никому. Не
потому, что боялся его потерять. Творчество, оно же, как
нежность, – растет изнутри, а забудешь – потеряешь.

Будь вечным – дерево-Лира!