Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Существует поверье, что все живое каким-то образом ощущает признаки надвигающегося несчастья. Наверное, существуют и люди тоже каким-то необъяснимым образом улавливающие первые колебания почвы. Только, в отличие от животных и птиц, реагирующих на сигналы природы исключительно поведением, люди способны вербализовать свои чувства, облечь их в слова – в статьи, в книги, в пророчества о грядущих событиях.

Характерным показателем в этом смысле является вышедшая в прошлом году в США книга Патрика Дж. Бьюкенена “Смерть Запада: чем вымирание населения и возрастание иммиграции угрожают нашей стране и нашей цивилизации”.

Основной причиной кризиса Соединенных Штатов, впрочем, как и Европы, которую автор с ними объединяет, Бьюкенен считает нарастающую депопуляцию населения – снижение уровня рождаемости в этих двух регионах – и связанную с ней иммиграцию из стран второго и третьего мира.

Средний уровень рождаемости в Европе упал в настоящее время до коэффициента 1,4, тогда как для сохранения хотя бы текущей численности населения необходим уровень 2,1. В результате, по мнению Бьюкенена, Европа стремительно вымирает, а европейцы становятся “исчезающим видом”. Прогнозы при этом весьма печальны. В период с 2000 по 2050 год население земного шара возрастет, по-видимому, на три с лишним миллиарда человек. Однако это увеличение численности произойдет исключительно за счет стран Азии, Африки и Латинской Америки. А сто миллионов европейцев просто исчезнут с лица земли. И если в 1960 году люди европейского происхождения составляли четвертую часть мирового населения, а в 2000 году, то есть где-то сейчас, примерно одну шестую, то к 2050 году они будут составлять лишь десять процентов. Европейская цивилизация, по мнению автора, завершится.

Та же самая картина наблюдается и в Соединенных Штатах. В 1960 году лишь 16 млн. американцев не могли “похвастаться” своим европейским происхождением. Сегодня же количество таких американцев увеличилось до 80 млн. человек. Ни одна нация не переживала еще столь масштабной этнической трансформации за столь короткие сроки, и главным следствием подобного преобразования, по мнению автора, является то, что теперь Америка перестала быть “плавильным тиглем господа бога”, она фактически разделилась на две нации, на два разных народа, не имеющих между собой ничего общего.

Возникновению этой “другой” Америки способствовали определенные социальные факторы.

Первый фактор – разрушение традиционной семьи, где муж был добытчиком, обеспечивающим некий жизненный уровень, а жена занималась детьми и домом. Такая семья ныне канула в прошлое. Индустриальное общество вырвало из нее мужчину, ушедшего на фабрику или завод, а общество постиндустриальное вырвало женщину, дав ей достаточно хорошо оплачиваемую работу в офисе или фирме. Заработки женщин в США существенно возросли, соответственно, заработки мужчин сильно упали. Женщина получила экономическую независимость, и семья перестала быть для нее единственным способом самореализации. Все больше женщин Америки, как, впрочем, и европейских женщин, предпочитает карьеру “радостям” материнства и семейного быта.

Второй же фактор – это появление в качестве движущей социальной силы “свободного поколения”. Послевоенное поколение американцев, то есть поколение тогда же сформировавшегося “общества изобилия”, впервые в истории США получило широкий доступ к высшему образованию. Из семьи оно переместилось в университетские кампусы и аудитории и воспитывалось не под благотворным воздействием матери и отца, а под влиянием средств массовой информации – прежде всего телевидения и “глянцевой” прессы. В итоге оно усвоило ценности, принципиально отличающиеся от ценностей традиционной Америки.

Бьюкенен не жалеет красок, чтобы живописать эти новые ценности. Здесь и отрицание авторитета родителей, школы и общественных институтов, здесь и всеобщий промискуитет – беспорядочные сексуальные отношения, связанные с появлением контрацептивов, здесь и жизнь исключительно “для себя”, жажда зрелищ и развлечений, здесь и настоящая “война против детей”, мешающих воспринимать радости материального существования, здесь аборты, гомосексуальные связи, высмеивание христианства и гражданского долга. Главным в идеологии нового поколения стали не высокие религиозные принципы, которые только и сделали Америку великой державой, а эгоистический гедонизм – стремление получить удовольствие “здесь и сейчас”. Вместо духовного смысла – карьера и деньги, вместо семьи – неограниченный секс и “свободное” существование, вместо священной жизни, дарованной Богом, – наркотики и эвтаназия.

Автор буквально бьет в набат, предупреждая о необратимом вырождении нации. И если бы не некоторые специфические реалии, свойственные только Соединенным Штатам, можно было бы полагать, что речь в книге идет о современной России. Вероятно, язык экстремального патриотизма един во всех нациях и народах.

Тем более что для объяснения причин происходящих событий автор обращается не к закономерностям исторического развития, что, вероятно, ему просто в голову не приходит, а в полном соответствии с психологией экстремального патриотизма создает образ внешнего и внутреннего врага. Только если российские патриоты крайнего толка объясняют бедствия современной России происками глобализма, масонства и сионизма, пытающихся подчинить себе весь мир, то Патрик Бьюкенен, будучи стопроцентным американцем, напротив, обнаруживает грандиозный марксистский заговор, который уже много десятилетий пронизывает Соединенные Штаты.

Оказывается, потерпев поражение в насильственном распространении своих идей, марксизм вовсе не сложил оружия, как полагали идеологи “атлантизма”. Еще в 1930-е годы коммунистом Антонио Грамши была выдвинута новая стратегия революционной борьбы. Поскольку главными препятствиями для марксизма являются западное христианство и европейская культура в целом, то в первую очередь следует сокрушить именно их. Марксизму вовсе незачем стремиться к политической власти, ему достаточно “преобразовать” западную культуру, захватив ее общественные институты – средства массовой информации, искусство и воспитание. Тогда она перестанет быть идеологической опорой капитализма, и западный социальный строй рухнет сам по себе.

В соответствии с этой стратегией другой влиятельный деятель коммунистического движения, Дьёрдь Лукач, основал во Франкфурте школу, которая начала переводить марксистскую догму в термины общественного сознания. Через некоторое время франкфуртская школа перебралась в США и приступила к тотальной критике западной цивилизации.

Вся западная культура была объявлена ими “культурой насилия” – культурой ненависти, культурой расизма, культурой порабощения, культурой подавления личности. Такая культура, разумеется, не имела права на существование, и в противовес ей была выдвинута принципиально иная концепция – концепция освобождения современного человека, концепция тотального равенства. Внешне ценности “новой культуры” выглядели весьма привлекательно, поскольку эксплуатировали действительно присущее человеку стремление к равенству и свободе, но на практике они оборачивались совсем иной стороной. Свобода понималась здесь как освобождение человека от любых обязательств: детей – перед родителями, родителей – перед детьми, женщин и мужчин – от обязательств перед семьей, гражданина – от обязательств перед другими гражданами и государством, а провозглашенное равенство всех религий, идеологий, искусств, рас и народов означало в первую очередь легитимизацию маргинальных групп: национальных, сексуальных и социальных меньшинств, которые таким образом получали возможность влиять на общественное сознание.

Это была настоящая культурная революция, и сейчас, по мнению Бьюкенена, она завершилась полным успехом. “Новая культура” приобрела доминирующее положение в обществе, а привычные для американцев ценности оказались вытесненными на периферию. Средства массовой информации теперь целиком находятся под контролем “новой элиты”, традиционные семьи составляют сейчас в США не более четверти от числа проживающих вместе людей, торжествующей идеологией общества становится феминизм, и миллионы женщин, вышедших из дехристианизированных школ и коллежей, не собираются ни выходить замуж, ни рожать детей. Особенно хорошо нынешнюю ситуацию в Соединенных Штатах характеризует тот факт, что бывшая первая леди Америки, супруга президента США, а ныне сенатор от Демократической партии Хиллари Клинтон, в день Святого Патрика, то есть в праздник католиков, отказалась пройти с торжественным шествием по Нью-Йорку, что когда-то считалось обязанностью всех высших политиков, зато приняла участие в параде геев в том же Нью-Йорке, шествуя вместе “с королевами пленэра и мужчинами в цепях”.

Короче, Америка потерпела грандиозное поражение от “внутреннего врага”, западная цивилизация обречена, и как раньше Европа колонизировала Африку, Азию и Латинскую Америку, так теперь эти этносы порабощают Европу и Соединенные Штаты.

Рецепт же спасения нации, по Бьюкенену, достаточно прост: это возрождение истинного протестантизма (в России сказали бы, истинного православия), это новый крестовый поход за возвращение “белых” американцев к патриархальным ценностям общества и семьи.

На самом деле ситуация для США гораздо хуже, чем ее видит Патрик Бьюкенен. Мир за последние десять лет полностью изменился. Европейский период всемирной истории действительно завершен, мы вступили в фазу сосуществования множества различных цивилизаций. На авансцену истории выдвинулись новые политические субъекты – гигантские этносы, сверхкультуры: китайский, исламский, индийский и некоторые другие. У них собственные представления о “естественном” образе жизни, и они не намерены от этих представлений отказываться. Стремление США глобализовать мировое пространство по либеральному образцу оборачивается для них конфликтом чуть ли не со всем человечеством. Причем не следует обольщаться кажущимся военным превосходством Запада – новая эпоха породила и новый тип войн, к которым Америка, как выяснилось, не готова. Она ничего не может противопоставить глобальным террористическим стратегиям, опирающимся не на конкретное государство, которое можно легко подавить, а на весь ареал исламского мира.

Не следует также обольщаться экономическим потенциалом западной цивилизации. Экономика мира ислама, конечно, в значительной степени опирается на архаические формы существования. Зато она обладает гораздо большей устойчивостью к будущим потрясениям и потому гораздо большими шансами на выживание. Если мусульманские государства потеряют компьютерные технологии (это может произойти, например, в случае серьезного военного противостояния), то выживание им обеспечит феодальный способ хозяйствования, который отсутствия таких технологий просто-напросто не заметит. С другой стороны, даже локальные перебои в подаче электроэнергии (что, разумеется, произойдет при расширении масштаба конфликта) приведут к настоящему хаосу западной экономики, основанной на кредитных карточках и электронных способах платежей.

К тому же американский доллар – самая необеспеченная валюта в мире. Нынешний курс его держится исключительно на доверии к стабильной западной экономике. Если же это доверие будет каким-либо образом поколеблено, если финансовые центры третьего мира откажутся от доллара как от средства хотя бы текущих расчетов, катастрофическое падение его неизбежно и неизбежно также последующее превращение США в некий конгломерат слабо связанных между собой территорий.

Конечно, трудно сейчас представить мир без Соединенных Штатов. Однако так же трудно было когда-то представить его себе без могущественного СССР и громадного лагеря социализма. Тем не менее социализм исчез, не выдержав испытания новым временем, и аналогичным путем, скорее всего, исчезнет нынешняя геополитическая империя США. Слишком специализированные социумы умирают, когда меняется среда их цивилизационного обитания. В этом смысле социогенез, эволюция социальных систем, ничем не отличается от биогенеза, эволюции систем живого мира.

И вот здесь встает вопрос о месте России в новой эпохе. Сейчас Россия постепенно присоединяется к атлантическому проекту. Она встраивается в либеральную, специализированную экономику евро-американской цивилизации и, следовательно, рискует испытать на себе все последствия надвигающейся катастрофы. Непонятно, зачем нужно повторять чужие ошибки. Непонятно, зачем нужно связывать свое будущее с обреченной цивилизационной структурой. Может быть, России следует разрабатывать свой проект, более прогрессивный и более соответствующий двадцать первому веку?

Если реальностью становится существование глобальных этносов (сверхкультур), то, вероятно, такой же глобальный этнос следует создавать и России. Тем более что у нее есть для этого все условия в виде колоссальных русских диаспор, уже инсталлированных в сферы технологических достижений Запада. Объединение диаспор и метрополии позволит создать Русский мир – геоэкономическую Вселенную, охватывающую громадное мировое пространство.

Перед Россией ныне стоит задача утилизации западных социокультурных трофеев. Опоздать к такому всемирному аукциону было бы серьезной ошибкой.