Литературная критика

Нищь пищит, как крыса с придавленным хвостом…

 Дома, набитые нищетою, дочка, уходящая работать на улицу, вечно пьяный отец с карикатурно-сладкой фамилией.

Достоевский чувствовал нищету своею болью, и, часто нуждавшийся, деньги показывал одним из механизмов жизни.

Одним – из тех, что заставляет человека рваться, вращаться, биться, чтобы чего-нибудь добиться…

Жалко плачет своей любовью маленький Макар Девушкин: жалко бьются в нём чувства, трепещут, выхода не будет, а… если б были деньги?

Они лёгкие – у Фёдора Карамазова, не зря чёрным мазан, или чёртом – не поймёшь уже.

Вот какой толстый пакет приготовил – Грушеньке, нацарапав дрянь на конверте какую-то…

 Как Митя Каразмазов к деньгам относится?

Коли были бы – раскидал фейерверком! Всех бы поил-гулял: подобно и – Настасья Филипповна: ведь нужны всем они, а – бац! – и летит толстенный пакет в печь, и сколь бы ни лютовала босхианская толпа, окружающая монументального, мрачного Парфёна Рогожина – не позволит выхватить никому: ни руками, ни зубами: всё – для испытания Ганьки.

И – выдержит, нуждающийся, гордость поставив выше нищеты.

Гордость – не гордыня, хотя с последней не особо понятно…

Гордыня – убеждённость: проживу, мол, без Бога?

Так люди и так без него живут, включая церковников, живут, не понимая, кто он?

В чём его цель?

…деньги и их отсутствие: два полюса; какие деньги в сочетании со старцем Зосимой?

Почему повял тлетворным духом?

А потому, что веры в нём не было: доброты много, кротости, рассуждений тёплых, а веры – нет.

Понять, что она такое – посложнее, чем капитал сколотить.

 Князь Мышкин, не зная, что исполняет тень Христову в современном ему мире, с узелком возвращается из Европ, не ведая, как жить-то будет, детски растерянный в яви, вдруг ослеплённый Настасьей Филипповной, вдруг – получающий наследство.

Всё вдруг – всё срывается с петель, вращается в неистовом хороводе.

И деньги тоже.

Чёрный вихрь взъярившегося перца – вот что такое они…

Весь оборванный, не евший несколько дней, сейчас в обморок упадёт, бледный и красивый Раскольников, в котором всё протестует против миропорядка вокруг, идёт, обдумывая нереальный план: разве ты сможешь убить, Родион?

 Отвратна эта старушонка, с шеей – курячьей ногой, в комнатках своих, набожно чистых, с сундуками своими, набитыми невесть чем, отвратна, да разве сможешь ты, Раскольников, с нежной такою душою, поднять на неё топор?

Поднять, на голову опустить, мало денег взять – мол, хватило б подняться, а дальше – великие дела навершу.

 Сам Достоевский, распятый игрой; распятый, но не обездвиженный, врывающийся ночью к Анне Григорьевне, чтобы, схватив её тальму, заложить в очередной раз – в тщетной надежде на зеро.

Зеро обманывает русского провидца.

Фридрихсдоры мелькают, золотясь, много ж людей, у которых их бездны, нет бы поделиться с Мармеладовым, который умрёт под копытами, с Макаром Девушкиным, истекающим любовью…

 Деньги вьются: они постоянно присутствуют в книгах Достоевского, поскольку и социумы, как правило, строятся на них.

Не на любви же!

Но деньги у Достоевского… играют роль не большую, чем они играют в яви: не расшифровывая загадки жизни и смерти, не предлагая верных вариантов жизни…

И не могут ничего этого.