Литературная критика

     Современная художественная литература знает немало образцов афганской и чеченской военной прозы, где смрад и ужас войны подробно преподнесены читателю с того или иного ракурса. Явился, конечно, опыт художественного осмысления и Юго-Осетинской войны 2008 года (в т. ч. фильмы игровые, не только документальные), но это скорее потому, что обойти вниманием близкое во времени кровавое пиршество уж никак нельзя. В то же время иные межэтнические противостояния окутаны аурой недосказанности: Абхазия, Нагорный Карабах, Приднестровье. И это притом, что сотни тысяч людей, живущие в том или ином непризнанном регионе, подвергнувшемся схлестыванию стрел ненависти своих политических лидеров — самопровозглашенных и сторонников конституционного строя — пожинают и по сей день плоды вооруженной конфронтации. Их чаяния миру не поведаны по сути, не представлена их Правда, не утвержден статус их самоидентификации во времени и пространстве. Так и остаются они отверженными, униженными — вовне и втуне. Отговоркой не является, что конфликты эти — дела давно минувшего. Мемуарии войны лишь выкристаллизовываются к настоящему в обостренном авторском сознании, как правильное вино — со временем набирает крепость и свой неповторимый стиль. Может, мастеров нет, кто мог бы с должного охвата раскрыть местную палитру переживаний? Вряд ли. Союз писателей Приднестровья, например, насчитывает 120 боевых единиц — и все они шлют и шлют в Москву свои незабвенные творения, которые высвечивают события войны, либо картины поствоенной действительности. Вывод напрашивается сам собой: намеренно избегают серьезные литературные журналы проблематики, предпочитая о чем-нибудь мелко-частном, эротичном, обтекаемо-кружащем, кружевном...

     Но забрезжил луч надежды. Вот уж четыре года с упорством непоколебимым (на войне как на войне!) торит путь в сердца и умы «друзей мира», пробивая стену глухоты-отчужденности-недопонимания, автор из опаленного войной города Бендеры, его уроженец — Андрей Белозёров. Пять рассказов о кровавой трагедии в Приднестровье. Каждый рассказ — яркий эпизод, с драматургическим лаконизмом обнажающий личину войны, ее гримасу, как для «пассивных» участников (мирных граждан), так и активистов (политических, военных), — репортаж очевидца с места, кадры большого кино… Герои Белозерова — в основном, люди молодые и мыслящие, оказавшиеся под перекрестным огнем сепаратизма-национализма, заложники (или орудия) насилия и террора, успешно или безуспешно противостоят Злу.    

     «Молодость. Любовь. Война» («Наш современник», №11/2009). В центре повествования Поэт, по наитию превозносящий войну, — о чем свидетельствует надпись, сделанная им на стене, вынесенная автором в название рассказа, — до первого массированного обстрела. Родной город поделен войсками. Пытаясь перейти линию огневого противостояния, встречает знакомую с многозначительным именем Любовь, редактора местной газетенки. Завязывается военно-полевой роман. На третье сутки под белым флагом Поэт выводит возлюбленную и колонну беженцев в безопасную часть. После войны, работая на телевидении, сталкивается с нечистоплотностью коллеги, торгующего кадрами военной хроники. Вместо очередного свидания с Любой, спешит истереть со стены (и из своей памяти) восторженную троесловицу… Так происходит становление человека, так закаляется и ныне сталь…

     «Сын» («Наш современник», №8/2010). Молодая мать-одиночка с грудничком на руках несколько адовых дней и ночей претерпевает «прелести» городской огневой осады. Вскоре в колонне беженцев устремляется в сопредельную Одесскую область, и далее в курортный поселок Затоку, где живет отец ее сына. Поначалу пытается приютиться на базе отдыха, тщетно: все места заняты псевдобеженцами, даже не вкусившими запаха пороха. Мать не может найти пристанища; и любезный друг, отец ребенка, не признает ее. Женщина обреченно связывает судьбу с местным нелюбимым Николаем… Кто же сокрыт в образе незадачливой молодушки? Не прозревает ли автор подспудно в ней Приднестровскую Республику с ее неузаконенной проблемой, с ее шатанием в возможном векторе соседней Украины; ведь в уста героини, еще надеющейся на взаимность любимого, вложены слова: «Я беременна от Одессы!»; и действительно, многие глашатаи самоопределения прибыли в Приднестровье — из Одессы… и такие вот случились обратные связи…   

     «Третья сила» («Дружба народов», №12/2010). Нескучная компания городских интеллигентов, превозмогая страх, под пулями собралась на очередную философскую «среду». Интеллектуалы долго «вянут» в присутствии школьного сотоварища, заглянувшего на огонек с трофейной «Ксюшей», что не мешает, однако, пуститься в «общественное онанирование автомата». Заумная риторика подвигает гостя, «человеческого героя» (и участника спецконтингента ГРУ в Анголе), на прямое действие: он выбегает из укрытия, где отсиживаются интеллигенты, и расстреливает два рожка в ту и другую сторону — в приверженцев самоопределения и в сторонников целостности конституционной… Сей авторский посыл заставляет нас всерьез задуматься о схлестывании на территориях с проблемным статусом совершенно иных интересов, нежели ведущих свою игру под флером неведомой третьей силы…     

     «Бендерский снайпер» («Наш современник», №3/2011). Вчерашний студент-гуманитарий «забритый» в ополчение, — охраняющий военкомат — отправляется на боевое задание: «снять» снайпера из квартиры в соседней девятиэтажке. Но в искомой точке обнаруживает девушку, прикованную наручниками к трубе отопления. Как выясняется, девушка приехала из Таллинна к бабушке, бабушка — в больнице, а сейчас вот-вот вернется страшный убийца-усач… В верность традиции посещения удивительного эстонского города, где его всякий раз местные жители препровождали молча к тому или иному памятнику старины, освобождает и выводит девушку под огневой свистопляской в безопасное место. Позже сослуживцы уверяют его, что это и была «кукушка». Однако руки вчерашнего студиозуса в крови: на его счету злой усач, явившийся некстати на пороге злополучной квартиры с бутылями воды… Примечательно, что публикация рассказа пришлась на год, когда Таллинн исполнял роль культурной столицы Европы. В номинанты литературного конкурса под утрированным девизом «Таллинн: море-любовь-морковь» этот рассказ, естественно, не претендовал. Нам же остается решать: что есть: культура и культурность?..

     «Праздник для комбатантов» («Наш современник», №7/2012). Традиционная встреча комбатантов, ветеранов войны 1992-го года, в центе Кишинева у памятника Штефану чел Маре, молдавскому господарю-объединителю земель в средние века. (У того самого памятника, что повенчала некогда на себе скандально именитая поэтесса в присутствии служителя культа и работника загса. Действительный пример, показывающий, как национальная интеллигенция под патронатом церкви и власти устремляется к Танатосу, сочетаясь мистическими узами с бронзовым истуканом; ведь плодом этого брака, по сути, и явилась та война, спустившая дух и кровь с тела народного. — Ж. Г.) В этом году комбатанты необычного состава — из Молдовы и враждебного некогда Приднестровья, — направляются в Президентуру с Ультиматумом — предотвратить слепое устремление Молдовы на Запад, в объятия Румынии… А буквально в это же время (когда читатель тянул с полки библиотечной журнал с рассказом об этом) молдавские свадебные генералы пьяненько распевали в Румынии песни милитаристского содержания. «Румынские батальоны, переходите Карпаты!» — пел мэр Кишинева Дорин Киртоакэ в дуэте с бывшим премьером Эмилем Боком на свадьбе дочери Траяна Бэсеску, намереваясь наступить на те же самые грабли, что в многострадальном Приднестровье двадцать лет назад.      

     Как видим, современная военная проза может и должна быть сверхактуальной.