Литературная критика

Владимир Фёдоров

                                                                                                                      Владимир Фёдоров

   Бунин в своё время заметил: «Человека делают счастливыми три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать». Кто из нас не мечтал побывать в самых разных и дальних странах земного шара? И всё же красота чужих стран недолговечна, она не выдерживает испытание на близость и прочность родства. Истинная красота и любовь открываются человеку  на его родине. Владимиру Фёдорову, который объездил всю Россию и много путешествовал по всему миру, повезло гораздо больше, чем известному Нобелевскому лауреату, ведь он никогда не терял кровной связи со своей малой родиной, со своими сибирскими и северными корнями.  

    Геологическая и журналистская работа Владимира Фёдорова была связана с бесконечными поездками и экспедициями. 25 лет он отдал журналистике, поражает масштаб его деятельности –35 достаточно крупных районов Якутии! В рассказах писателя, собранных в книге «Ночной целитель» (Москва: «Вече», 2016), обнаруживается вся география Северного края.  Жизненный опыт отразился в творчестве писателя, представляющем разнообразие стилей и жанров. Мы знакомимся с удивительными, неповторимыми по красоте местами: горными реками, ущельями и перевалами, таёжными лесами, овеянными легендами, мифами и древними верованиями северных народов.

Жанр рассказа, пожалуй, самый сложный литературный жанр. Владимир Фёдоров, глубоко характерный художник умеет увлечь читателя мастерством коротких произведений с захватывающим сюжетом с его неожиданными поворотами, занимательной интригой и таинственностью. В лаконичных, логически выверенных рассказах прослеживается писательская неординарность. Он выхватывает сюжеты из мгновенных вспышек памяти, фотографически, кадр за кадром. Тяга к национальному, мифологическому, философско-символическому, надмирному познанию делает его произведения заметным явлением в современном литературном процессе России. Сильное впечатление вызывает буквально каждое произведение, не переставая удивлять мозаикой сюжетов и образов, точных, ясных диалогов, оставляя в душе чувство преодоления некоего предела. А главное – утверждение в человеке человеческого, сохранение в нём любви.

   Легенда и миф вторгаются в реальность в рассказе В. Фёдорова с весьма неожиданным сюжетом – «Большая белая рыба» – рассказом о русалках и, конечно же, о любви. В народе ходит много слухов и домыслов о водяных девах, напоминающих полуженщин-полурыб с длинными распущенными волосами. Нет народа, у которого не бытовали бы рассказы о водяных прелестницах. Да, русалки – нежить, нечистая сила, но они красивы, а за красоту всё простить можно. И ещё  – зато, что этот образ обогатил мировую культуру не одним десятком прекрасных произведений.

   Однажды русалочья любовь настигла и героя этого рассказа, Сергея, молодого парня, вернувшегося после дембеля на родину, в старинную, но крепкую избу бабки и деда, посреди «нетронутой якутской тайги», где течёт «хрустальной чистоты» река Олекма. А с магического слова "однажды", пытающегося победить проклятье временем, и начинаются все истории: и счастливые и печальные. Всего лишь неделя, и жизнь парня, согласившегося  несколько дней вместо стариков поработать на реке радистом-наблюдателем, круто меняется. Сергея сразу заворожили, ни на минуту не отпуская, медленно нарастающие звуки: дивная мелодия, мягкая и нежная, разливалась в лесной тишине и уходила куда-то ввысь, отзываясь в его растревоженном сердце предчувствием чего-то томительно-сладостного, невыразимого: «Уже стало понятно, что звучит высокий и чистый женский голос, выводящий чуть грустную и одновременно светлую мелодию без слов. В протяжности и плавных переливах её действительно было что-то и от пения струй, огибающих камни перекатов, и от шелеста крон на ветру, и от перезвона лёгких дождевых капель. Песня эта настолько органично вплеталась в окружающий зелёно-голубой мир тайги и реки, что Сергей невольно поддался её незатейливым чарам и мысленно зауважал неведомую вокалистку». Огромная рыбина, вероятно, таймень, на которую рыбак охотился острогой, вдруг нежданно-негаданно оказалась женщиной, его прекрасной и нечаянно раненой добычей, а ещё и той «неведомой певицей», что так обворожительно пела на берегу реки.   

   Центральный жанрообразующий элемент рассказа – миф, сказка. Фольклорно-метафизический образ таинственной незнакомки получился у автора выразительным, властным. Неудивительно: главный персонаж не отличает сна от яви, сказки от реальности, настолько он потрясён эти несказанным образом русалки, в нём будто возрождаются языческие природные начала, его первоначальное, незамутнённо-идеальное чувство родства с миром. Мотив сна как иной реальности создаёт в поле текста всевозможные ассоциации и реминисценции. «Раз уж в сказку попал, то по её законам и жить надо», – так велит судьба нашему лирическому герою, всё глубже затягивая его в водоворот чуда и мистики. То ли сон, то ли это взаправду – не понять, а в жизни и в рассказе – настоящая живая русалка. Каков из миров реальнее? Мы до конца не знаем, насколько реален и наш мир. «Русалки же во всех сказках поют. Приманивают. Приманят – и утаскивают!» – потрясён Сергей происходящим, действительно не отличая, где сон, а где явь. «Сейчас первая неделя после Троицы. Она называется Русальной — нашей неделей. Мы выходим из воды в леса, на луга, на поляны и становимся обыкновенными девушками с обыкновенными ногами и всем остальным. И так до самой осени. Танцуем, поём, веселимся, качаемся на ветках, а когда начинает холодать, — снова возвращаемся в своё подводное царство. Вот тогда и становимся немного похожими на рыб», – рассказывает свою историю девушка, в которой переплетаются быль и небыль. Поди тут отличи одно от другого. Невозможно поверить, но есть в рассказе и тайное действо на Лебедином озере, главном празднике русалок, напоминающем Вальпургиеву ночь, когда русалкам нет никакого дела до человеческих страстей. И всплывают из небытия мистические строки Гумилёва: «У русалки мерцающий взгляд, умирающий взгляд полуночи…»

   Так или иначе нечто сверхъестественное руководит человеком. Вопреки всему, наперекор судьбе захватили невероятно сильные чувства героя, влюблённого в русалку, для которого лишь «белая ночь продолжала властвовать, и полночь в её объятиях была не темнее раннего вечера». Любовь – вечная тема! Литература и искусство предлагают разные образы любящих, судьбы влюблённых запечатлены и в безымянных созданиях устно-поэтического творчества всех народов , и в эпических поэмах и сказаниях древности, и в библейской «Песне песней», – и в письменном слове и красках, в мраморе и звуках. Однако все истории с русалками драматичны. Превзошли наши ожидания и дальнейшие события в рассказе «Большая белая рыба» – особенно их финал. Словно мы оказались в какой-то сказке, похожей на «Сказку о рыбаке и рыбке» – ни сегодня, ни завтра больше не у кого ничего попросить. Вслед за русалкой герой навсегда уходит в пучину вод. Перед нами те же несчастные старик и старуха: «Сергуня… Как же ты так?! — прошептал Макарыч дрожащим голосом, медленно оседая на берег. – Как же ты так не уберёгся, Сергуня? Сдёрнул тебя таймень проклятущий с камня!.. Сергуня, что же я теперь матери-то твоей скажу… – И он, кланясь вперёд, уронил лицо в мокрый песок. А на крыльце избы в тревожном ожидании сидела старуха, не замечая, что к подолу её выходной чёрной юбки прильнул длинный золотистый волос». Вот так до боли пронзительно заканчивается эта трепетно-красивая и бесконечно грустная история.

   Тайна Вселенной раскрывается через миф, именно благодаря мифу человек осознал себя, открыл в себе бессмертную душу. Но постигнет ли он когда-нибудь великую тайну любви? Владимир Фёдоров пытается её раскрыть и в рассказе «Вечерняя прогулка по свежему воздуху». Опыт геолога нашёл благодатную почву в повествовании, где описывается полевой сезон геологов, который длился на острогах глухого Сете-Дабана ровно четыре долгих месяца, среди тайги и гор, «в полном отрыве от цивилизации». Ключевая интрига – день рождения Таньки, красавицы-геологини, по иронии судьбы занесённой в эту не совсем романтическую профессию, в которой, замечает автор, остаются только «рабочие лошадки». Словно в сказке, три друга отправляются на поиски необычного подарка – аметистовой друзы, вернее, влюблённый в неё Санька, практикант-дипломник и основной инициатор похода – «подсекла» его эта красота, – остальные же, так как полевой сезон закончился, решили в выходной день за компанию прогуляться в поисках кварцевой жилы.

   Между тем «осенний день в Южной Якутии недолог»: кварцевая жила была удачно найдена, и счастливый Санька опустил на дно своего походного рюкзака аметистовую друзу, оставалось лишь вовремя, до темна, вернуться в лагерь. Но вода Восточной Хандыги быстро поднималась, и три друга попадают в опасный водоворот горной реки. Автор представляет одну из важных в сознании наших предков стихию – Воду. Казалось, нерасторжимая сцепка геологов под мощным напором стремительно пребывающей воды должна выстоять, но неудержимый, мощный водный поток каждого из них понёс в разные стороны. Что помогло им выбраться из почти смертельной схватки с природной стихией? Трудно поверить – таинственные «видения». Абсолютно разные, но явственные и чёткие: один из них видел свою мать, придающую ему сил, другой – пирог из детства со счастливым секретом, а Санька – плачущую и зовущую его на берегу Таньку! Как ни странно, но тревожные предчувствия неминуемой беды охватывают и Таньку, оставшуюся в лагере геологов, которая внезапно заболевает. Когда путешественники наконец-то возвращаются, красавица будто уже знает, что всё плохое с ними уже позади, она спокойно засыпает. У её изголовья Санька кладёт аметистовую друзу, чтобы проснувшись, любимая девушка восхитилась неведомым архитектором, так волшебно воплотившим свой замысел в самоцветном кристалле. Но оказывается, что самая драгоценная вещь – это не редкий камень, не отливающий благородным блеском самородок, в котором, бесспорно, есть своя определённая исцеляющая власть, а человеческая любовь, обладающая спасительной силой! Через обычные, бытовые вещи художнику открываются многие тайны мира, их тонкие, невидимые связи. Феномен стихийного резонанса природы выявил в рассказе взаимосвязь различных явлений окружающего мира и чувств, настроения людей, мира внутреннего, духовного. Карл Юнг в своей книге «Синхронистичность» описывает цепочку взаимосвязи событий, независимо от их разделённости во времени и пространстве, в широком смысле как постоянно действующий в природе творческий принцип, упорядочивающий события «нефизическим» путём, а только на основании их скрытого смысла. Иначе каким образом объяснить странные видения героев в рассказе В. Фёдорова, неправдоподобные, как миражи? Он традиционно оставляет читателю простор для размышлений. Очевидно одно: любовь – самая мощная, никем и ничем непобедимая стихия!

   Магия, мистическая тайна кроется и в его одноимённом рассказе «Ночной целитель», связанным своими смыслами с другим – «Островом Аграфены», правда, не вошедшим в эту книгу. Поразмыслив над ними, понимаешь, что в жизни во всём обнаруживается гармония несоединимого. Ощущения света, добра, столь явственно проявившиеся в первом рассказе, одерживают верх над чем-то явно до конца непонятым, отчасти пугающим, во втором.

   Величественная река Индигирка, описанная автором в рассказе «Ночной целитель», способна поразить любое воображение: «Индигирка – река особая, дикая и прекрасная в кипящих верховьях, сжатых каменными плечами скал, мистическая и таинственная в среднем течении предгорий, загадочная и неведомая в многоруком устье у студёного океана. Сколько же лет мечтал я пройти по ней – слившись со всеми её стихиями, спуститься на небольшой лодке от заоблачных гор до самых тундровых низовий! А начать путь, конечно же, от овеянного мрачной славой ущелья Улахан Хапчагай…» Разве можно сказать лучше?! Вода – опасность и в то же время колыбель сущего. Об этой таинственной заполярной реке писал Сергей Обручев – сын известного российского геолога-первооткрывателя, автора «Земли Санникова», – как о противоречивой, «мрачной» и «жуткой», невероятно опасной и в то же время «гордой и независимой дочери гор».

    Владимир Фёдоров обращает наше внимание на уникальную русскую черту – особой слитности с природой. Его проза по широте полёта мысли напоминает те же реки, несущие в своём мощном течении много глубоких смыслов, его авторское мастерство сродни духам этих древних рек. В тексты писателя органично вливаются старые легенды и предания. Где ещё можно услышать о «снежном человеке» – чучуне? – как не в этих загадочных краях! Своенравная река Индигирка хранит мифическую память, эвенские, юкагарские, якутские сказания. Повествование автор ведёт от первого лица: избавление от мучительной физической боли приходит к нему во сне благодаря Белому шаману – «человеку огромной силы», «серебристому старцу Хоньикану-Мэндуни». Хотя останется тайной и магическая сила его «громового камня»! Подобные камни обладают своей скрытой философией, они могут выступать и пограничными знаками между мирами. «Добрый ночной целитель» бескорыстно помог человеку, проявив самую настоящую христианскую любовь к ближнему, о которой мы очень часто говорим и которая до сих пор остаётся для нас недостижимой. В рассказе очевидно слияние разных религий и верований, христианства и язычества. Велика сила исцеляющей молитвы древнего старца, в какой угадывается промысел Божий. Бесконечные противоречия христианского и языческого уступают место общей любви к человеку. А немеркнущее чувство благодарности автора-героя и просто исцелённого от болезни человека так же неиссякаемо к нему, как неиссякаем живительный дух самого старца, сравнимый с могучими водами Индигирки.

    Есть такой императив в мире писателя: учиться у своего сердца. Мы замечаем его в произведениях талантливых сибирских художников слова: Ершова, Шишкова, Бажова, Распутина, Астафьева, Белова. Свои побуждения, мысли, действия герои В. Фёдорова также сверяют со своим сердцем. История – миф, своего рода, аллюзия, «творимая легенда» – восполняется новыми тайнами в его не менее загадочном рассказе «Остров Аграфены» («Новая Немига литературная»: литературно-художественный журнал, №6, 2020). Нерв буквально каждого произведения писателя – поиск либо утрата любви. Существует тайна места: В. Фёдоров стремится проникнуть в какие-то давние времена, в недрах которых всегда жила тайна непознанного. В рассказе это остров Аграфены, омываемый водами великой реки Лены, согласно преданию, то священное место, где уже более двух веков витает её непокорный дух. Недалеко отсюда, выше по течению Лены, на острове Тас-Тумус родился и сам Владимир Фёдоров. Автор погружается в далёкую эпоху и словно путешествует в ней в реальности, мечтая попасть на остров великой якутской шаманки Аграфены, татарской ведьмы, сожжённой в ХVIII веке. Рассказ оставляет некий мистический привкус страха, хотя при всём при том мечта отважных путешественников сбывается.

   Читатель узнает историю любви удаганки к русскому парню, трагичную из-за мести умершего мужа-шамана, от которого Аграфене и передалась колдовская сила. Несмотря натрудную судьбу поэта Дмитрия Давыдова, наполненную не только романтикой, но и сплошными бедами, несчастьями, ему удалось написать пронзительную поэму, посвящённую легендарной шаманке. Метафизически передаются читателю и чувства автора этого рассказа, вызванные вечной тайной острова Аграфены, он не преминёт упомянуть о том, как в воздухе «прямо-таки физически ощущалась плотность густо замешанной мистики и леденящей тайны». Возможно ли до конца разгадать таинственную суть шаманской судьбы? И всё же отважные путешественники побывали там с добрыми чувствами, по старинному якутскому обычаю оставив хозяйке острова, единственной его вечной хранительнице, свои «нехитрые подарки»,  удаганку ждал и большой ромашковый букет. Далеко не каждый отваживается ступить в её владения, чаще всего люди бросают в воду свои приношения, чтобы хоть чем-то задобрить строптивую и непокорную Аграфену. Но прозрачная вода горной реки обманчива – любой предмет, лежащий на дне, кажется рядом, а потянешься за ним – там глубина. И наоборот – думаешь, что глубоко, а там мелко. Так и человеческая душа обманчива –  глубина её может скрывать свои страшные тайны. Возможно, что и мятежный дух Аграфены должен был дать о себе знать. Только путешественники были убеждены, что ничего плохого с ними не случится. Мир вокруг будто стал светлее, вселяя веру и надежду, что лишь с любовью в душе, с чистыми, открытыми помыслами человек побеждает всё плохое. «Не будь побеждён злом, но побеждай зло добром. Отвечая на зло добром, ты побеждаешь его, не даёшь злу войти в душу свою», – мудро гласит Священное Писание [Рим 12:21].

Книга Владимира Фёдорова «Ночной целитель» изобилует нетривиальными сюжетами. Обратимся к рассказу, полному мистически-фантастические смыслов – «Лунной сонате». Он притягивает присущей всем произведениям писателя метафизической составляющей. Сквозь сон, становящийся явью, когда тайные мысли и слова обретают плоть, проступает опыт мистического преображения мира. Далеко уводящие глубокие связи бытия здесь совсем не случайны, и мистика – непознанная реальность – становится осязаемой. Весь рассказ пропитан конфликтной остротой, драматизмом, серьёзной психологической углубленностью. Три его действующих персонажа создают впечатление невероятной наполненности текстового поля, выводя его за рамки самого повествования: Петрович или дед Паша, которого звали Робинзоном, потому что жил он на самой окраине города Колымска, подальше от посторонних глаз, на что была старая причина; его внучка Анна, врач-хирург; и музыкант Альтов, бывший политссыльный Колымлага.

   Поначалу Анне, приехавшей навестить одинокого деда, непонятно его странное поведение, его горькое отчуждение, непонятен исходящий от него душевный холод. Неожиданным выглядит и ночное появление некоего господина, похожего на «аристократа прошлого века», по-видимому, оставшегося в этих дальних местах с гулаговских времён. «Крест он мой, внученька… Смертный крест на всю жизнь…» – откровенно признается ей Петрович. Из-за Альтова умерла и его жена, бабка Лукерья. Оказывается, что человека давно нет, а «дух его ходит» вопреки всем законам материализма, утверждает старик. «Лагерей тогда тут было – тьма… Мильёны людей сидели…» – рассказывает он потрясённой внучке о том противоречивом, неоднозначном периоде нашей истории. За каждого убитого беглеца из Колымлага, которому надо было отрубить руки по кисть и принести в лагерь как вещдок, в то голодное время власти давали по мешку муки и крупы. Поражаешься столь злобному, разрушительному и вместе с тем собирательному уму большевиков, отличавшемуся большой практичностью. Петрович не упускает возможности, пусть и таким преступным способом, добыть еды и убивает бежавшего из лагеря Альтова.

    Совершенно невероятная в обычной жизни история не показалась Анне придуманной, вымышленной, невозможной, как собственно, и читателям она таковой не кажется, а наоборот захватывает своей мистической загадочностью.  

   Всё сложилось так, как сложилось: ходом вещей, если хотите, абсурдностью, чудовищностью, бессмысленностью творимого тогда зла. Впрочем, у каждой медали есть оборотная сторона. Непоправимое не замедлило сбыться: ровно через год, три ночи подряд, убитый Альтов появляется и с тех пор, с одинаковой периодичностью, регулярно приходит. «Руки назад просит <…> Убил невинного человека – и нет мне прощения <…> Вот такой я… проклятый человек…» – искренне раскаивается Петрович. Поневоле задумываешься над тем, что не пошло ли время вспять – не возвращает ли оно человека к некой исходной точке? Потусторонний ужас случившегося становится нравственной неразрешимой дилеммой. В этой ситуации естественным, примиряющим выходом из прежних противоречий выглядит решение Анны как врача-хирурга – вернуть руки Альтову, благо, что мёрзлый северный грунт практически идеально сохранял человеческие тела. Слишком велика была его любовь к музыке, в прошлом профессора Московской консерватории, выдающегося пианиста, потому слишком огромно было и его горе, вызванное потерей рук. Каким же образом это произошло? – спросите вы. Значит, непременно рассказ прочтёте!

   Изумительной красоты звуки божественного сочинения «Лунной сонаты» Людвига ван Бетховена романтично лились над лесной поляной. Альтов играл для Анны не просто лирическую фантазию – звучала настоящая драма его судьбы. Нечто невозможное удалось совершить нашим героям: примирить прошлое и настоящее, в чём-то предвосхищая будущее. «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе…» – соединяют земное и небесное простые и такие сложные слова Евангелие от Матфея. Воистину – развязать все противоречия важно на земле, здесь и сейчас. Может ли их развязать литература?

    Мысль о мистической структуре земного мира, о своём месте в нём приближает человека и к мирам фантастическим. Космизм русской философии и русский космизм как философское течение ХIХ-ХХ вв. определяли органическое единство всего и во всём, что не могло не найти своё отражение и в русской литературе, насквозь проникнутой космизмом. Именно литература в этом общем эволюционном процессе ставит вопрос личной познавательной позиции по отношению к миру. Для В. Фёдорова здесь постоянным интересом выступает феномен познания любви, её бесконечной космичности. Писатель страстно пытается заглянуть за грань бытия.   

   Фантасты давно освоили эту область – разумные формы в виде звёзд, планет, облаков, камней, деревьев. Стругацкие считали, что писать нужно о том, что хорошо знаешь, или о том, чего не знает никто. В. Фёдоров сочетает в себе эти две ипостаси одновременно. В своём первом романе «Сезон зверя» он, бесспорно, проявил новаторство, совместив и традицию и фантастику. Полностью в фантастическом ключе написан и его рассказ «Сорок дней». Несмотря на фантастичность сюжета, он абсолютно реален своим восприятием чувства неземной, космической любви. Главный герой рассказа – астролётчик Влад – теряет любимую. Их медовый месяц заканчивается трагически. Его Лона погибает в горах. Тревожные сны лётчика полны тоски и боли нереализованной, утраченной любви. Его подсознание выдаёт совершенно безумное, уму непостижимое решение – проложить космический маршрут и на корабле «Сириус» преодолеть «сорок лептонных дней», чтобы встретиться с любимой на планете Вега. Когда-то нашу планету Земля называли Вегой. Программа «Земля – Вега» открыла ему истину – мир четырёх измерений. Ведь воображение человека не знает границ – оно генератор смелых идей, спутник любого творческого процесса, подогреваемого стремлением проникнуть в тайны Вселенной. Наша Земля находится в ореоле тайн, и наша цивилизация в этом бесконечном пространстве земли, времени и Космоса должна отыскать ключ к раскрытию вечной тайны вселенской гармонии.

   Жанр фантастики открывает автору огромную возможность каждое своё произведение выстраивать как игру с читателем, позволяет запечатлеть увиденное на стыке реальности и фантазии. Он ищет простор и воздух, чтобы и жизнь своих героев наполнить поиском новых ощущений. Фантастика – полёт в неизведанное, в наше колоссальное завтра! Каким оно будет? В рассказе «Сорок дней», как и в романе «Сезон зверя», на пересечении всех космических трасс человечество спасётся только любовью. Там – на Млечном Пути – нас, как и героев В. Фёдорова, ждёт встреча с нашей любовью, когда-то потерянной и обретённой вновь.  

    ХХ век – средоточие ужаса. ХХI век – тоже привнёс мало хорошего. Как никогда в литературе востребованна личность с её глубиной глубина и правда. Владимир Фёдоров в своих произведениях их не разделяет. Один из его самых любимых рассказов, по словам автора, – «Золотые слёзы Синей птицы». По эмоциональной, пронзительной силе – это потрясающий рассказ. Нельзя не подчеркнуть символичное, красивое название рассказа. Каждая слеза Синей птицы оставляет в сердце свой трепетный след. Защита человека и человечности, защита и торжество великого чувства любви и одновременно горький источник боли, который нужно испить до конца, а испив, почувствовать, что сгусток этой неумолкающей боли по-прежнему остался внутри тебя – суть этого небольшого шедевра.

   Действие в рассказе Владимира Фёдорова разворачивается таким образом, что ничего, ранее случившееся, никуда не пропадает: оно нанизывается на невидимый стержень, пронзающий насквозь всё повествование. Конвоир лагеря и ссыльный литовец Айдас попадают в страшную пургу, их накрывает сильный ураганный ветер. В бушующей стихии «свирепой северной метели» конвоир погибает. Замёрзшего же Айдаса, из последних сил пытавшегося играть на губной гармошке, лишь по этим, едва различимым, «всхлипывающим звукам» находит в тундре охотница-оленеводка Дая и привозит в своё жилище. Картина, создаваемая писателем-художником, выглядит контрастно – Балтика и Ледовитый океан – как отражение двух столь разных миров.

   Айдас поведает девушке старинную литовскую легенду-предание: «…в далёкие-далёкие времена богиня нашего моря Юрате жила на его дне в сказочном замке, сделанном из чистого янтаря. И прямо над замком Юрате каждый день ловил рыбу молодой и сильный рыбак Каститис…» Печальна история любви русалки и обычного простого рыбака, которым не суждено быть вместе. «С той поры Юрате вечно скорбит по Каститису, и море выносит её слёзы кусочками янтаря на берег…» – так грустно и светло она заканчивается. А когда наступил декабрь – самый таинственный и мистический месяц года, – Айдас, следуя своим семейным традициям, устроил праздник Рождества и подарил Дае балтийское янтарное ожерелье, когда-то принадлежащее его матери и напоминающее золотые слёзы. Камень печали. Появилась, словно из сказки, дополнившая общую картину волшебства, вырезанная из дерева волшебная Синяя птица с лицом Даи. Образ птицы здесь неслучаен, он восходит к истокам символизма: птицы всегда участвуют в акте сотворения мира. 

   Интнтимное чувство друг к другу в рассказе «Золотые слёзы Синей птицы» перерастает в нечто большее – в любовь ко всему человечеству, природе, мирозданию. Мы видим раскрытие человеческого характера в предельно тяжёлых жизненных обстоятельствах. Рискуя собственной жизнью, Дая спасает любимого. Она чудом успевает к вот-вот готовому взлететь самолёту американцев и передаёт им бесчувственного Айдаса, а в лагерь ссыльных доставляет его отрубленные пальцы. Если тайну знают двое – значит, её знают все. Предрешена судьба Даи. Рассыпается янтарное ожерелье, безжалостно сорванное охранником, и слёзы девушки растворяются в золотых слезах янтаря, исчезающего в вечных снегах. Символичен финал, открыт и недосказан. «Уже на грани жизни и смерти перед его глазами вдруг воскресла, выросла из небытия родная землянка. Любимая Дая счастливо распахнула дверь,и из-под её руки выскочила и радостно побежала к Айдасу, опережая мать, их дочка, вскинув в вытянутых руках ожерелье с тремя сияющими кусочками янтаря», – спустя много лет герой возвращается к своей любимой. Вновь преодолевая вечернюю тундру и пургу, он обретает её навсегда. Реализм ли это или мечта, миф, фантазия автора? Пусть читатель решает сам.   

   Стоит выделить главное: в трагических обстоятельствах Владимир Фёдоров утверждает силу и красоту жизни, смысл существования. Суровому, жестокому и беспощадному миру он противопоставляет мир любви, где человек может быть свободным, утверждает тайну глубинной совестливой, душевной жизни. ХХ век – кровавое столетие, полное драматических потрясений: революции, война, ад земной – Гулаги. Но никто не отменял любовь, возможно, тогда она была ещё сильнее и чище, чем когда-либо. Писатель говорит о ней истово, жертвенно. Не может не изумлять и его рассказ «Дефиле над пропастью» («Новая Немига литературная»: литературно-художественный журнал, №3, 2021), во многом перекликающийся с предыдущим. Попутно замечу, эти два рассказа не вошли в книгу «Ночной целитель». Их сюжеты волнуют читателя непредсказуемыми, внезапными поворотами человеческой судьбы.

   Начнём с того, что сюжет рассказа «Дефиле над пропастью» превосходит любые ожидания: французский коммунист, художник-модельер Анрдрэ Вели летит на Крайний Север в довольно своеобразную творческую экспедицию с целью изучения обычаев, традиций, верований северных народов. Причём совершает свою этнографическую поездку в разгар сталинских репрессий. Андрэ попадает на стойбище «настоящей азиатской красавицы с большими миндалевидными глазами», Юлтэк. Он сражён «лучезарной» красотой девушки, подобной «солнечному утреннему восходу», покорён её «природным аристократическим достоинством». Юлтэк поведает ему удивительные истории о летающих на своих бубнах-оленях удаганках, которым подвластны Нижние, Срединные и Верхние миры. Правда и сказка здесь живут рядом, миф и реальность, сверхъестественное и непознанное. Девушка без особого труда читает мысли художника. Она посвящает его в древние тайны искусства верований и обычаев своих предков: «Каждой шаманке и шаману даётся свой запас силы… истратив её, мы покидаем этот мир». Дух творит самого себя, и тайны мира раскрываются перед ним. Но дальше – граница, ступив за которую шамана ожидает пустота небытия. Ибо познание добра и зла действительно проклятый дар. Шаманство – общение с духами, в нём особенно опасно состояние транса – «камлание».

    Пока же наш герой наслаждается восхитительным северным дефиле: Юлтэк смогла окончательно убедить его, что не зря тунгусов считают аристократами Сибири. Закружил «любовный танец» Андрэ и Юлтэк, унося их в иные пространства. Только коротким было счастье: всего лишь единственный опрометчивый случай, безрассудная пьяная выходка Андрэ с портретом вождя, после которой последовал донос, – всё это стало для художника роковым стечением обстоятельств, за что ему грозил неминуемый расстрел. Девушка остро предчувствует испепеляющую близость главенствующего над ними Рока. Чтобы спасти любимого, Юлтэк совершает Большое камлание на вершине священной горы, обращаясь за помощью к своим Верхним Богам. Камлание – состояние транса, древняя религия огнепоклонников, свойственная тюркоязычным народам. Отдать себя, пожертвовать собой ради спасения любимого человека – подвиг истинно любящей души.

   Художественный метод творчества Владимира Фёдорова – магический реализм. Автор прибегает к нему, описывая создаваемую им изменённую реальность, талантливо вплетая в повседневную жизнь миф и фантазию. Ведь человек может жить одновременно в разных мирах и эпохах. Миф даёт человеку нескончаемый эмоциональный поток энергии. Будем откровенны: автор постоянно живёт в ожидании некоего мистического взрыва. Открыт сюжет и открыт финал повествования, устремлённого в будущее. Андрэ Вели в новой, подаренной ему жизни – признанный кутюрье высокой моды. Потрясённый художник видит на парижском подиуме свою Юлтэк. Вот ведь как получилось – любимая возвращается к нему! Дефиле уходило, ничего не было, открывалось необозримое пространство, и душа пела как бы над пропастью, и золотой отсвет, дрожащий у горизонта, касался возгорающими лучами счастливых глаз влюблённых.

   Можно знать все тайны мира, иметь дар пророчества, но это ничто в сравнении с даром любви, – таковы слова апостола Павла, воспевшего любовь как высшее, бессмертное во всём мироздании чувство. Любовь – как основа мироздания – должна быть постоянным спутником человеческой жизни. Владимир Фёдоров в своих поэтических строках напоминает нам об этом: