Онтологические прогулки

Говорят, что чудес не бывает. На самом деле мы просто не умеем их видеть. Вот давайте проверим. Давайте оглянемся вокруг, попристальнее присмотримся к собственному окружению... И сами не заметим, как увидим перед собой обыденное чудо – двухмерную левитирующую дверь.

Только почему ж она двухмерная-то? Странно как-то. Мы же живем в трехмерном мире. У каждого уважающего себя предмета есть три измерения, и хоть что угодно с ним делай, он от этих измерений не откажется. Упорный он. А дверь не такая упорная. Она примеривается к росту того, кто собирается в нее войти. Вернее, мы сами ее под свой рост подгоняем. Но ширину проема нам подогнать не удастся. Она кроится по мерке земли, той почвы, до которой дверь так и не достает. Ширина неизменна настолько, насколько неизменна земля.

Однако это не значит, что дверь земли касается или даже стоит на ней. Отнюдь нет. Бывает, ученая дверь крепко стоит на земле. Ее наука так поставила и велела стоять, чтоб закон всемирного тяготения не нарушался. Но это на самом деле не дверь. Только стена. В нее можно только уткнуться. Настоящая дверь левитирует. Она не ведет с одной почвы на другую. Она вообще никуда не ведет. Она сама по себе. Левитирует и горя не знает. А по обе стороны от нее стоят два человека и с умным видом на нее смотрят. И каждый видит эту дверь по-своему. И каждый думает, что там, на другой стороне, никого нет.

Так они стоят и смотрят с двух сторон. А третьей стороны нет – дверь-то двухмерная. То есть нет вообще. Совсем. Она невозможна. А найти ее надо, чтобы встать на нее. Ведь если мы встанем туда, где стоит дверь, мы сами станем дверью. Мы трехмерны, а станем двухмерными. Перестанем быть собой. А мы этого не можем.

Ведь третья сторона – это толщина. А что такое толщина? Наше тело, например, обладает толщиной. Если б у нас не было толщины, мы не могли бы есть. Не могли бы сидеть на земле. Бегать не могли бы! Только летать. Левитировать.

И наша толщина мешает нам себя приоткрыть. И другому нас приоткрыть – мешает тоже. Попробуй приоткрой такую тушу! Только через труп. Но оказывается, что труп тоже нельзя приоткрыть. Труп – это стена. Она обрушилась и на земле лежит. А мы сидим рядом и пальчиком ее трогаем.

Живое тело нельзя приоткрыть. Труп тоже. Приоткрыть можно лишь то, что не имеет толщины. То есть двухмерную дверь. Если она и была живой, то давно про это забыла. Потому и трупом никогда не станет. Мы не увидим толщину двери – смотреть неоткуда. И некому.

Поэтому нам и сама дверь начинает не нравиться. Осмотреть ее со всех сторон нельзя – непорядок. Ну, что ж делать. Если ее увидеть нельзя, то можно попытаться хотя бы нащупать и использовать. Ведь невозможно же, чтобы ее нельзя было использовать! Иначе на что она тогда годна? Ведь каждый хоть на что-нибудь да годен.

А как можно использовать дверь? Только открыть. Не при-открыть, а открыть. Ну и закрыть потом, если получится.

А как ее открыть? Ручки-то нет. Была бы ручка – появилась бы толщина. Дверь бы исчезла. Нет, ручки нет. На себя дверь не откроешь. Только туда, к другому, на ту сторону. То есть пинком.

Мы со всей дури пинаем дверь и – хоп! – она исчезает. Ведь рамы у двери нет – она же левитирующая. И толщины нет, она к нам торцом повернуться не может. Поэтому, если хорошо пнуть, то двери ничего не останется, кроме как исчезнуть.

Но как так она исчезла? Совсем или несуществующим торцом к нам повернулась? Стоим ли мы на одной линии с дверью? И мы начинаем смотреть на себя. Ведь больше-то не на что.

Потом нам становится скучно смотреть на себя, и мы поднимаем голову и озираемся.

Бац! – а перед нами знакомая дверь левитирует. Вот так так! Это ж надо! А мы-то думали, что она исчезла! Что ж нам делать-то теперь? Никак ведь с этой дверью не справиться! Торчит, как бельмо на глазу, и все тут!

Мы можем, конечно, плюнуть и пойти своей дорогой. Но это как-то не по-человечески будет.

И вот мы опять стоим на месте и смотрим на дверь. И думаем: что же с ней делать? И пока мы так думаем, дверь вдруг берет и обретает толщину. Становится все толще и толще. Ползет в нашу сторону.

Нам становится очень страшно, и мы бежим от этой подлой двери со всех ног. Но куда там! Дверь нас настигает, наваливается на нас. К земле придавливает всей своей тяжестью.

Мы колотим по двери изо всех сил ногами, руками и головой, пытаясь ее открыть и обрести свободу. Но она не открывается. Она больше не дверь, она – стена. Глухая. Вот-вот она нас под собой похоронит. И сама умрет.

Но тут мы, отчаявшись, кричим. Глотку срываем. И – о чудо! – стена пугается нашего крика и отступает. Повисает над нами в нескольких метрах. Мы встаем, отряхиваемся. Нам надоедает истошно вопить, и мы начинаем просто говорить. Говорить быстро, почти лихорадочно, ни на секунду не останавливаясь. А дверь-стена угрожающе висит над нами: «Только попробуйте мне замолчать!»

Вот так и живем, говоря.