Онтологические прогулки

3

«Ненавистный» и «желанный» Иерушалаим

«В результате исторической катастрофы, когда Тит Римский разрушил Иерусалим и Израиль был изгнан из своей страны, я родился в одном из городов изгнания — еврейской диаспоры. Но всегда я рассматривал себя как рождённого в Иерусалиме. Во сне, в ночных видениях я видел себя стоящим с моими братьями — левитами в Святом Храме, поющим вместе с ними песни Давида — царя израильского, — мелодии, каких не слышало ничьё ухо со дня, когда наш город был разрушен и его население рассеяно» (Ш. Агнон. Нобелевская речь).

1. В чём был прав и в чём ошибался Ш. Агнон

            «По вине злодея Тита» Шмуэль Иосеф Чачкес родился не в Иерушалаиме, но в Бучаче, в Галиции, хотя на самом деле Шай Агнон, как и все евреи, родился и всегда жил в Иерушалаиме.

            Поколения евреев трижды в день обращали и обращают лицо и мысленный взор в сторону Иерушалаима. С первых мгновений своей истории Город стал центром еврейского пространства. Уже при царе Шломо собирал он паломников. В Храме ежедневно приносились жертвы от имени всего Израиля. Со времени вавилонского изгнания Иерушалаим становится «ретранслятором» молитв всех евреев, обращавших просьбы к Всевышнему в сторону Города. И после 70-го года, когда Иерушалаим был разрушен римлянами, и даже после того, как Сион был распахан, как поле, и на его месте был воздвигнут языческий город Элия Капитолина, Иерушалаим остаётся центром еврейского мироздания.

            Попытка физического возрождения Города была предпринята во время восстания Бар Кохбы: разрушено языческое капище на Храмовой горе, сооружён временный Храм, и, возможно, возобновлены жертвоприношения. Овладев летом 135 г. Иерушалаимом, римляне под страхом смертной казни запретили входить в него «всем обрезанным».

            И когда смертный Иерушалаим из камня и кедра погиб, родился Иерушалаим в слове, бессмертный.

            Иерушалаим — Город-Текст, это вечность, ежемгновенно звучащая на всех семидесяти языках мира: стихами пророков и Восхвалений, словами молитв. Это — вечность, в которую входят, познавая законы, следуя за витиеватой логикой мидрашей.

            А теперь — о Тите-злодее. После смерти царя Ѓордоса в 4 г. н.э. Иеѓуда (Иудея) становится римской провинцией, и, за исключением короткого промежутка царствования Агриппы (41-44 гг. н.э.), управлялась римскими прокураторами, чьей резиденцией была Кейсария. В Иерушалаим они «наезжали», обычно во время паломнических праздников. Визит одного из них Понтия Пилата обрёл большую известность.

За несколько лет до разрушения Иерушалаим был величественным городом с немалым населением, дворцами, городскими рынками. Верхний город — дворцы Ѓордоса, Великого коѓена, дома религиозной и светской элиты. Нижний город — место обитания простых жителей, которые, впрочем, были иерусалимскими простыми жителями. Над Городом возвышалась Храмовая гора, превращённая Ѓордосом в сложное инженерно-архитектурное сооружение. Её окружала стена, внутри проходила ещё одна — защищавшая Храм.

            По свидетельству Плиния Старшего, Иерушалаим был самым известным городом на Востоке (Естественная история 5:70). На протяжении почти тысячелетней истории, со времени Давида и до разрушения Титом Город манил взоры многих завоевателей. Злодей Невухаднецар. Злодей Тит. Однако среди завоевателей были, хоть и редкие, исключения.

            Воспитанник Аристотеля, Александр Македонский своими завоеваниями на Ближнем Востоке положил начало эпохе воздействия эллинизма на еврейскую культуру, что вызвало активное приятие одних и не менее активное неприятие других. К образу Александра Македонского еврейская традиция относится с достаточной приязнью, чему свидетельство рассказ в «Иудейских древностях» И. Флавия. Несмотря на исторический характер повествования, этот рассказ представляет собой легенду, в основе которой два сна. Со многими городами Александр расправился очень жестоко. Но Иерушалаим ждала лучшая участь. Приближённые полагали, что он Город предаст разграблению и что гибель ждёт Великого коѓена. К их удивлению Александр приблизился к Великому коѓену, на головном уборе которого была золотая дощечка с выгравированным именем Бога. Приветствовав его, Александр «преклонился пред именем Божиим». Неожиданный поступок он объяснил вещим сном, в котором видел человека в таком облачении: «Ныне же, увидав этого человека, я вспомнил своё ночное видение и связанное с ним предвещение и потому уверен, что я по Божьему велению предпринял свой поход» (10:8:5). Узнав, что Александр направляется из завоеванной Газы в Иерушалаим, растерянный Великий коѓен приносит жертву и молится, прося оградить Город от надвигающейся опасности. Всевышний является ему во сне и велит «украсить ворота города венками, открыть эти ворота, всем облачиться в белые одежды... встретить царя и не бояться при этом ничего, так как Господь Бог заботится о них» (там же 4). Александр в сопровождении Великого коѓена входит в Храм, приносит жертву, знакомится с пророчеством Даниэля о том, что «один из греков сокрушит власть персов» (там же 5) и одарит евреев правом соблюдать собственные законы. Александр пощадил Город. Но вторжение эллинизма, принятие чужой культуры частью евреев вносит раскол. Как всегда в еврейской истории, не только и не столько враги были виноваты в трагедии, сколько внутренние раздоры. Победа восстания Маккабим (Маккавеи), возрождение храмовой службы (ханукальное чудо) возвращают Иерушалаиму роль национального и религиозного центра. Однако победа и создание царства Хашмонаим (Хасмонеи) имели и далеко идущие негативные последствия. Цари новой династии узурпировали пост Великого коѓена, со времени Шломо принадлежавшего дому Цадока (Садок). Это вызвало противодействие со стороны коѓенов, не принявших нарушение древнего закона: только потомки Аѓарона могли его занимать.          

            При Ѓордосе, который умел ладить с римлянами, сохранялось относительное равновесие сил, противоборствовавших внутри еврейства. После его смерти власть в стране принадлежала прокураторам, но Иерушалаим пользовался значительной автономией. Власть в Городе принадлежала Великому коѓену и Санѓедрину, что изнутри и извне оспаривалась постоянно. Изнутри шла борьба между прушим (фарисеи) и цдуким (саддукеи). Евреи Израиля и диаспоры, встречавшиеся в многоликом и многоязыком городе, говорили на иврите, арамейском, греческом языках и латыни.  Извне постоянно росло недовольство, крепла ненависть к коѓенам-законникам, превративших Иерушалаим из Города всего Израиля в собственную вотчину, узкий замкнутый социум. Это привело к оппозиции мудрецов храмовой практике, при которой ритуальное осквернение ножа было страшней кровопролития. Реакцией на «безобразное» настоящее было движение ессеев. Ещё в период Хасмонейского царства недалеко от Иерушалаима, на берегу Мёртвого моря возникает Кумранская община, для членов которой — среди них было немало ушедших или изгнанных из Иерушалаима коѓенов — мир был ареной борьбы света и тьмы, добра и зла, Учителя Праведности, который придёт в Иерушалаим, с Князем тьмы, который будет изгнан оттуда. Для членов общины реальный Иерушалаим, окружённый стеной неправедного закона, — средоточие зла, объект не молитвы, но ненависти. По их представлению неправедные законы и циничные законники уничтожают саму сущность Иерушалаима. Их молитва и упование — праведный Город.

            Первое столетие новой эры — время, когда множатся бродячие проповедники, появляются и исчезают мессии, возвещающие конец этого и рождение нового мира. Это и время широкого распространения идей монотеизма, принципов иудаизма в тогдашнем цивилизованном мире — Римской империи. Это время небывалого демографического роста: евреи жили во многих местах Римской империи и составляли 10-15% её населения (5-8 млн.). Иерушалаим был одним из крупнейших городов региона, его постоянное население насчитывало 60-80 тыс. человек, которое во время войны резко пополнили беженцы (И. Флавий: 1 млн. 100 тысяч, Тацит: 600 тысяч; обе цифры, несомненно, преувеличенные). Как ни парадоксально, восстание 66 г. начинается в стране, народ которой был лишён веры в духовных пастырей. Восставшие захватывают Город, уничтожают небольшой римский гарнизон, изгоняют римского ставленника Агриппу II. Начинается многолетняя изнурительная война за Иерушалаим, который летом 68 г. осадили легионы Веспасиана. Народный рассказ, дошедший до нас в обработке мудрецов, включивших его в Талмуд, повествует о Городе, его людях, причине гибели (Гитин 56а). Веспасиану было послано донесение о неповиновении евреев, он пришёл и осаждал Город три года. Было в Городе три богача с говорящими прозвищами, возможно, созданными народной фантазией, переиначившей и семантизировавшей реальные имена. Среди них Бен Калба Савуа (сын сытой собаки), прозванный так, ибо «каждый входящий в его дом голодным, как собака (калба), уходил сытым (савуа)». Во время осады один обещал обеспечить жителей пшеницей и ячменём, другой — солью и маслом, третий — дровами. И было провизии и дров на двадцать один год.

Исторические свидетельства, в первую очередь И. Флавий, рисуют картину внутренних распрей среди осаждённых, бывших продолжением прежней междоусобицы и ставших одной из причин восстания, завершившегося трагедией. Сменявшие друг друга Великие коѓены сперва опирались на поддержку римских властей, а с началом восстания с оружием в руках враждовали друг с другом. Когда прокуратор Флор решил изъять ценности из сокровищницы Храма, произошло народное возмущение. Требование изгнать прокуратора и царя Агриппу — римского ставленника, обвинившего жителей в бунте, поддержал Иоханан бен Закая. Во время осады желание одних вступить в переговоры и путём компромисса спасти Город наталкивалось на ожесточённое сопротивление других. Противоборство привело к тому, что, как рассказывает агада, склады с продовольствием были сожжены. «Были среди них бунтари. Сказали им раббаним: выйдем и заключим мир с ними, но не позволили им. Сказали им: выйдем и сразимся с ними. Сказали им раббаним: ничего не добьётесь. Поднялись, сожгли амбары с пшеницей и ячменём, и начался голод» (Гитин 56а). В изъязвленном ревностным соперничеством Городе оказалось слишком много тех, кто возомнил себя Пинхасом (Финеес), горящим ревностью за Всевышнего (В пустыне, Числа 25). Но, в отличие от Пинхаса сына Элазара (Елеазар) сына Аѓарона, который копьём пронзил грешника — и прекратился мор в народе, их копья мор увеличивали. Внутренние раздоры — причина голода. Они, а не только мощь осаждавшего римского войска, стали причиной гибели Иерушалаима.

Прав был Ш. Агнон, всегда ощущавший себя жителем Иерушалаима. Но причина того, что родился он в Польше, не в злодее Тите, в котором Традиция видит лишь карающий бич в руке Всевышнего.

 2.   «Сказал рабби Иоханан»

Цикл рассказов о разрушении Второго Храма из Вавилонского Талмуда (Гитин, глава 5) начинается традиционно: «Сказал рабби Иоханан. О чём написано: 'Счастлив человек, страшащийся постоянно,// во зло упадёт ожесточающий сердце? '(Притчи 28:14)» (Гитин 56а) Перед читателем рассказов, собранных в трактате и толкующих этот стих, проходят образы праведников, которые «всегда страшатся» (совсем немного), и грешников, «ожесточающих сердце», которые не только сами попадают в беду: из-за них вершится суд Всевышнего над народом, ожесточившим сердце своё. Общепринятое название этого цикла «Разрушение Второго Храма» не совсем точно, ибо не только о трагедии здесь идёт речь. Более того, для автора-редактора рассказ о трагедии, хотя чрезвычайно важен, лишь фон утверждения возрождения. Поэтому, если задаться вопросом — кто из немалого числа персонажей этого цикла герой главный, то ответ на него — рабби Иоханан бен Закая, с которым связан исход из трагедии. Поэтому целый ряд притч в форме народного рассказа завершается толкованием от его имени. Рассказ о спасении-бегстве рабби из осаждённого Иерушалаима с этической точки зрения отнюдь не бесспорен: р. Иоханан выбирает жизнь, оставляя жителей Города, в том числе и своих учеников, умирающими от голода. Вероятно, текст о бегстве р. Иоханана помещён сразу после рассказа о смерти Марты, дочери Байтуса, чтобы читателя убедить: все средства сопротивления были исчерпаны.  

Имя героини отнюдь не случайно. В «Иудейских древностях» рассказывается о коѓене Шимоне сыне александрийца Байтуса, у которого была дочь, почитавшаяся первой красавицей. Пораженный её красотой, царь Ѓордос решил на ней жениться и, дабы возвысить общественное положение её семьи, сместив прежнего, Великим коѓеном назначил её отца (15:9:3). При Ѓордосе этот пост превратился в разменную монету, которой оплачивалась царская политика и царские прихоти. Был отменён закон наследования. Любой коѓен мог стать Великим. Ѓордос смещал, назначал, убивал Великих коѓенов, предпочитая отдавать этот пост выходцам из диаспоры. Что до представителей династии Байтус, то, по-видимому, их религиозные взгляды были близки к взглядам цдуким, сохранявшим за собой этот пост большую часть времени с периода хасмонеев. Подобно цдуким, члены семьи Байтус отрицали веру в загробную жизнь. Один из них Мататитьяѓу бен Байтуса во время осады Иерушалаима, дабы избавиться от противника, призывает Шимона бар Гиоры, который расправился не только с его противником, но и убил самого. Во время войны Великим коѓеном был избран некий Пинхас. Избран при помощи жребия (Иудейская война 4:3:8).

Рабби Иоханан бен Закая привёл стих: «Мягкая, изнеженная у тебя, ступнёй не пробовавшая тронуть землю от мягкости, от изнеженности» (Слова 28:56) (Гитин 56а).

Возвращения слуги с пустыми руками — художественное время, аккумулирующее историю многомесячной осады. Ни слова о врагах, сражениях, стрелах, метательных орудиях и т.д. Взгляд автора устремлён на происходящее внутри городских стен. Мир жителей сжимается: дом — рынок. Всё пространство обитания Марты дочери Байтуса. Время жителей Города исчисляется не по солнечному и лунному календарю — по исчезновению еды.

(Параллель из нумизматики. Во второй и третий годы войны 67-68 гг. евреями чеканились монеты с надписью «Свобода Сиона»; в четвёртый — «За избавление Сиона»; после войны — «За искупление святого Иерушалаима». В 70 г. римляне чеканили монеты с надписью Judaea capta (Иеѓуда покорённая). Аналогично во время восстания Бар Кохбы чеканились монеты с надписями: «Первый год освобождения Израиля», «Второй год освобождения Израиля». Известна и не датированная монета с надписью: «За свободу Иерушалаима».)

От прилипшего к ноге навоза умерла Марта, напоминая не только стих, процитированный рабби Иохананом, но и Иехезкэля, которому Господь велит, не поднимаясь, лежать число дней по числу лет грехов Израиля и Иеѓуды: «Лепешку ячменную будешь есть,// в человеческом кале на их глазах испечённую. Сказал Господь: Так сыны Израиля есть будут нечистый свой хлеб// среди народов, там, куда их изгоню» (4:12-13). Почему из всех богатых жительниц Города выбрана Марта? В Эйха раба есть цикл рассказов, посвящённый горькой судьбе после разрушения Города знатных жительниц Иерушалаима, среди которых Мирьям бат Нахтома и Мирьям бат Байтуса. У имени Мирьям несладкая коннотация. «Мар» — горький, отсюда недалеко и до Марты («госпожа», арамейский), но главное — до чужого, латинского имени, производного от латинского Mars — названия третьего месяца римского календарного года, обязанного своим именем богу войны. У имени Мирьям (Мириам) есть еще один важный посыл: Мирьям — сестра Моше и Аѓарона. Считается, что это имя было одним из наиболее распространённых в период Второго Храма и Мишны: четверть еврейских женщин в то время носило его. При превращении Мирьям в Марту горечь никуда не исчезла. Но это не всё, что мы знаем об этой богатой жительнице Иерушалаима и её страшной судьбе.

            В другом тексте о Мирьям бат Байтуса, вышедшей замуж за Иеѓошуа бен Гамлы, которого царь поставил Великим коѓеном, рассказывается, что решила она пойти в Судный день посмотреть на мужа, читающего в Храме. «И постелили ей ковер от двери дома её до двери Храма, чтобы не застудила ног своих» (Эйха раба 1: 47). Марта-Мирьям из богатого дома, брак был, вероятно, не только по расчёту — аристократическому, но частью сделки, в результате чего её муж становится Великим коѓеном, который, как предписывает Учение, должен быть потомком Аѓарона. Легитимность Великих коѓенов, назначенных царём, подвергалась острой критике коѓенов и мудрецов. Особую ненависть эта практика вызывала у покинувших Иерушалаим членов Кумранской общины. 

Рассказ о Мирьям объясняет и смерть Марты, вынужденной самой, может быть, в первый раз в жизни идти на рынок. Идёт босиком и умирает не от стрелы, голода или жажды — от отвращения умирает. Почему не обулась? Причина того, что Марта идёт босиком, — в Мирьям, которая идёт в Храм услышать, как муж читает текст «После смерти», в котором говорится о гибели сыновей Аѓарона Надава и Авиѓу, со Святостью соприкоснувшихся. Когда в Судный день Великий коѓен входил в Святое святых, народ с трепетом ожидал, выйдет ли он живым. В этот день в Храм шли босиком. И жена Великого коѓена закон не нарушает. Она его извращает! Вот почему по следам Мирьям, закон извратившей, идёт босиком на рынок и умирает от отвращения Марта: мера — за меру. А что с Мирьям?

 Сказал рабби Эльазар от имени рабби Цадока. Не увидеть мне искупления, если не видел, что привязали её за волосы к хвостам лошадей арабских и протащили от Иерушалаима до Лода. И прочитал о ней этот стих: «Мягкая, изнеженная у тебя, ступнёй не пробовавшая тронуть землю от мягкости, от изнеженности,// свой глаз зло вперит в своего мужа, своего сына и свою дочь» (Слова 28:56) (Эйха раба 1:47).

Стих этот, на этот раз полностью прозвучавший, — один из множества проклятий-пророчеств, провозглашённых в книге Слова: «Если не послушаешь голос Господа Бога» (28:15). Судьба, постигшая Марту-Мирьям, судьба, постигшая Израиль и Иерушалаим, — предсказанная Учением кара за беззаконие. Добавим, и за беззаконие в одежде закона.

Ещё в одном рассказе об ужасах блокадного Иерушалаима (Эйха раба 1:51) мать — главная героиня. В прошлом она измеряла ребёнка, отец которого, её муж умер, пядью и давала по весу взлелеянного сына ежегодно золото Храму. Когда окружили Иерушалаим, она убила его и съела. Слова «пядь», «убила», «взлелеянный» в иврите созвучны: язык сочетает несочетаемое. Нетрудно представить, какой заботой был окружён сирота в доме богатой матери, столь щедро жертвовавшей Храму. На первый взгляд, жертва золотом по весу ребенка — деталь чисто литературного свойства. Но это не так. Человек мог принять обет пожертвовать Храму землю, скот, имущество. Такая жертва оценивалась, и денежный эквивалент передавали Храму. В случае, если человек посвящал Храму себя, денежный эквивалент выражался в рыночной стоимости раба (Мегила 23б; Санѓедрин 15а). Имя ребёнка — Доэг, от нарицательного — забота, беспокойство. Оно ведет к книге Шмуэль 1 (Первая книга Царств), в которой человек с этим именем, приближённый царя, убивает по его приказу восемьдесят пять коѓенов и уничтожает город коѓенов Нов (Номва), не пощадив ни детей, ни женщин, ни скот (22:18-19). Автор рассказа о ребёнке Доэге и его матери прочитал страшные вопросы из книги За что?, автором которой Традиция считает пророка Ирмеяѓу, связанными воедино:

Кто он, убитый коѓен-пророк?

Дух Божий облёк Зхарью сына коѓена Иеѓояды (Захария сын Иодая), он, став над народом,

сказал: «Так Бог говорил: Почему заповедь Господа преступаете? Не добьётесь: оставили Господа — Он вас оставит!»

Сговорившись, по приказу царя его камнями забили

во дворе дома Господня.

Не помнил царь Иоаш (Иоас) милости, оказанной ему Иеѓоядой, его отцом, и сына убил,

тот, умирая, сказал: «Господь увидит и взыщет!» (Повести лет 2 24:20-22)

За что?

За что страшный рок преследует женщин Иерушалаима?

Мера — за меру!

Всё связано: пядь — убила — взлелеянный.

Доэг, Мирьям-Марта — со всех жителей Иерушалаима Всевышний взыскал за беззаконие, за осквернение святости Дома Господа. За то, что Иерушалаим был в Сдом обращён.

Мидраш — соединение священных стихов связью неожиданной, парадоксальной — искусство элитарное. Мидраш «вынимает» стихи из контекста, чтобы соединить заново, новый контекст создавая.  Мидраш — искусство спокойного духа, его авторы набрасывают герменевтическую сеть — мир уловить. Но когда мир взрывается, когда между живым сегодня вырастают бездны вчерашнего и завтрашнего небытия, когда он крик: За что? — тогда герменевтика становится бессильной, и мидраш переполняется стихией народного слова простодушно-наивного и дерзостного неведением. В этом слове — восторженность первооткрытия, чистота и непосредственность переживания. Народный рассказ не был отвергнут элитарным мидрашем, он был им усыновлён. Мастера герменевтики огранили его, и он обрёл новую жизнь.

Важнейшая причина гибели Города — трагический разрыв между народом и элитой его. Сознавая это, цикл рассказов из талмудического трактата Гитин стремится разрыв преодолеть. Закон, создающий нормы общественного устройства, перед вызовом истории оказался бессильным. На него ответил народный рассказ, вернувший народу надежду. Внутренний конфликт между формой и сущностью еврейства, пронизывающий цикл, напоминает известный рассказ об иноверце, который соблазнился одеянием Великого коѓена и ради него решил стать евреем (Шабат 31а). В Вавилонском талмуде немало рассказов, в которых истина противостоит замкнутому на себя Закону. Так, за Шамаей и Авталионом, не облечёнными властью формальной, в Судный день, день служения в Храме Великого коѓена, идут люди, того одного оставляя (Йома 71б). Бесполезно формально поститься. Лишь подлинная молитва услышана Творцом, и начинает идти дождь, ради которого и был пост установлен (Брешит раба 33:3). Жертвоприношения, устоявшийся ритуал храмовой службы, люди Храма и люди Закона, подобно городским стенам, не сумели спасти Иерушалаим. Об этом сказал вырвавшийся за городские стены рабби Иоханан бен Закая.

(Продолжение следует)