Онтологические прогулки

 

 

 

От автора

Некогда мои кропотливые штудии завершились изданием книги «Имя в ТАНАХе: Религиозно-философский смысл и литературное значение» (Иерусалим, 1996). Нынешнее издание с изменённым названием — это текст, увиденный спустя годы и отразивший произошедшие в авторе перемены.

Тексты, процитированные здесь, переведены мной. Ряд из них, из Талмуда и мидрашей, звучат по-русски впервые. Прямая речь Всевышнего в переводе даётся без кавычек. Буквой ѓ передаётся отсутствующая в русском языке буква ה, звучание которой схоже с украинским «г». Сделано это для того, чтобы приблизить звучание имён собственных в переводе к оригинальному. Названия источников даны в транслитерации, кроме книг ТАНАХа, они — в переводе с оригинала, а не как принято в переводах Библии на русский язык. При первом упоминании этих названий и имён собственных даётся русский вариант имени, если он есть, и традиционное русское название книги. Ссылка на Вавилонский талмуд, наиболее часто цитируемый, даётся только с указаньем трактата.

Готовя это издание, я счёл необходимым ограничиться минимумом терминов, заведомо читателю мало или вообще незнакомых, а без чего обойтись не удалось, пояснить.

Агада (дословно: повествование) — по определению моего учителя проф. А. Шинана, всё, не являющееся законом, толкования танахических персонажей, исторические рассказы, деяния мудрецов, притчи, назидания и многое другое подобного рода.

Мидраш (дословно: изучение, толкование) — трактовка танахических текстов и их вариации.

Мишна (дословно: повторение) — основополагающие религиозные предписания, бытовавшие в устной традиции, собранные и отредактированные в конце 2 — начале 3 вв. н.э. 

Талмуд (дословно: изучение) — свод правовых и религиозно-этических положений иудаизма, по большей части изложенных в форме дискуссии мудрецов-законоучителей по поводу Мишны, тематически разделённый на различные трактаты; созданный в Земле Израиля — Иерусалимский, в Вавилоне — Вавилонский талмуд.

 

 

Предисловие

Имя: толкование и пророчество

 

У ТАНАХа множество определений, множество имён. Каждое из них стремится по-своему отразить сущность Книги книг — основы иудаизма, культуры, революций не знавшей. Стремится — но ни одно из определений-имён не способно в целостности отразить сущность бесконечному познанию предназначенного. Одно из возможных определений — Книга имён, ведь человечеству известно не много текстов, столь насыщенных именами.

Это — Имя Бога.

Это — Всевышнего имена.

Это — имена людей.

Это — топонимы, имена мест.

Мифологическое сознание не делает различия между богом и его именем, между именем человека и им самим. Вместо этого мифологического тождества в Учении (Тора) Имя Бога есть отражение Его сущности, а имена Всевышнего — отражение Его ипостасей, Его атрибутов. «Имя, которым наречён, указывает на сущность», — писал Маѓарал (Иеѓуда Лива бен Бецалэль, нач. 16 в., Познань — 1609, Прага; легенда приписывает ему создание голема).

Имя человека также не тождественно ему самому. Тем более, что одного и того же человека можно называть по-разному: и давая новое имя, которое по-иному его сущность определяет, и наделяя прозвищами.

Вместе с тем, между сущностью и именем в ТАНАХе существует зависимость. Авигаиль (Авигея) говорит Давиду: «Не обращай внимания, мой господин, на подлеца (навал) этого, на Навала, он — как имя его, Подлец имя его…» (Шмуэль I, Книга царств  I, 25:25) В апокрифической «Премудрости Бен-Сиры» (Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова) об Иеѓошуа (на иврите — спаситель) бин Нуне (Иисус Навин), преемнике Моше (Моисей), сказано: «Соответственно имени своему он был велик в спасении избранных Божиих...» (46:2)  Выражение «узнать имя» равносильно — «познать сущность». Моше избран, потому что Всевышний знает его по имени (Имена, Исход 33:17).

Целостная сущность Всевышнего непознаваема человеком. Рамбам (Моше бен Маймон, 1135-1204), родоначальник философии рационализма в иудаизме, в «Наставнике колеблющихся» писал, что Господь обещал Моше раскрыть «все Его атрибуты, объяснив ему, что они суть Его деяния, и научив его, что Его истинная сущность не может быть постигнута». И далее вывод: «Соответственно, всякий раз, когда познаётся одно из Его деяний, атрибут, от которого исходит это деяние, усматривается в Нём, да будет Он возвеличен, и имя, выведенное из этого деяния, применяется к Нему». Поэтому у Бога есть не только Единое Сущностное Имя, но и множество имён, каждое из которых выражает один из Его атрибутов, одно из Его проявлений.

Познавая Всевышнего, постигая Его деяния, обращаясь к Нему, человек наделяет Бога разными именами: Бог великий могучий и грозный; Избавитель, Спаситель. У пророка Нехемьи (Неемия) Бог — это тот, кто не только избрал Аврама, но и «дал имя ему Авраѓам (Авраам)» (Нехемья 9:7).  

Святость, избранность, отделённость от временного, соприкосновенность вечному — в наречении именем Бога у Даниэля (Даниил): «Твоим именем наречён Твой город и Твой народ!» (9:19)

Еврейская мистика — прорыв к Имени Господа. Имя человека и Имя Бога — канал, которым человек восходит к Всевышнему, а Он спускается к человеку. Сфирот (ипостаси проявления Бога) — это сокрытый мир языка, мир имён Бога, «это созидательные имена, которые Бог призвал в мир, имена, которыми Он обозначил Самого Себя (Гершом Шолем. Основные течения в еврейской мистике. Т. 2. Иерусалим, 1989, с. 21).

Всевышний нарёк имя праотцу — Авраѓам. Но первоначальным именем Аврам нарёк его человек. Наречение имени — право и обязанность человека. Хава (Ева) наречена Адамом, Шет (Сиф) — Хавой, Энош (Енос) — Шетом. Цепь имён в ТАНАХе — воплощение неразрывности поколений, связи потомков с предками, царей, из рода которых выйдет Мессия, с праотцами — Авраѓамом, Ицхаком (Исаак) и Яаковом (Иаков), родословие которых восходит к Адаму и Шету.

Постигая сущность ТАНАХа, давая имя, назовём его Книгой имён.

Имена — так названа вторая книга Пятикнижия, начинающаяся с имён сыновей Яакова, с отцом ушедших в Египет.

Большинство имён собственных в Учении имеет ясную и для сегодняшнего человека семантику. По большей части они отражают обстоятельства рождения героев или жизни родителей. Многие имена истолкованы прямо, некоторые опосредованно. Толкование одних имён понятно сразу, других — в сопоставлении с различными местами повествования, т.е. в контексте.

Большинство танахических имён обладает чертами, отмеченными М.М. Бахтиным: «Если имя имеет определённое и осознаваемое этимологическое значение, притом такое, которое характеризует лицо, названное этим именем, то это уже не просто имя, а прозвище. Такое имя-прозвище никогда не бывает нейтральным, т.к. его значение всегда включает в себя момент оценки...» (Творчество Фр. Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. 1986, с. 5)

Праотцам имена дали люди. Ицхак назван отцом по слову Всевышнего, Ишмаэль (Измаил) наречён Авраѓамом по слову посланника Бога. Ишмаэля нарёк Аврам, а Ицхака — Авраѓам. Только три человека в Учении — Аврам-Авраѓам, Сарай (Сара)-Сара и Яаков-Исраэль (Израиль) — получили два имени: одно от людей, второе от Бога.

Контекст, в котором проявляется значение имени, может быть и относительно узок и почти безгранично широк. Если объясняется значение имени, то всегда с первым его появлением, как имена каждого из двенадцати сыновей Яакова-Исраэля. «Сказала Рахель (Рахиль): 'Судил меня Бог, но, услышав мой голос, сына мне дал',// потому назвала его Дан» (Вначале 30:6).  

Младший (по рождению) сын Ицхака противопоставлен старшему, у которого два имени и определение: красный. «Появился первый, красный, как плащ, волосатый,// назвали его Эсав» (Исав, там же 25:25); «Сказал Эсав Яакову: «Дай сейчас же пожрать мне из красного, красного этого: голодный я,// потому дано ему имя Эдом» (там же 30). Эдом — однокоренное со словом «красный», и не случайно: он кровь возлюбивший.

Есть в ТАНАХе и явно со(противо)поставленные имена-символы, имена-знаки. Шауль (Саул, испрошенный), первый израильский царь, испрошен у Господа через пророка Шмуэля (Самуил, услышал Бог), имя которому даёт ему мать: «дала ему имя Шмуэль, ибо у Господа испросила» (Шмуэль 1:20).  По слову Господа пророк Шмуэль помазал Шауля на царство, по слову Господа царство от него отторгает.

Шмуэль-Шауль — свёрнутый, сведённый к именам нарратив, его зерно, которое в сюжет, в повествование, одно из наиболее продолжительных в ТАНАХе, прорастает, давая могучий побег — историю Давида, царя и поэта.

Напряжённый интерес к имени — не исключительная особенность еврейской культуры. Имя имело огромное значение в различных древних литературах, а в редуцированном виде сохранилось и в новых.

Как и в ТАНАХе, в других древних текстах имя не только отражает обстоятельства рождения, но и является пророчеством — предсказаньем судьбы. В хеттской «Песне об Улликуми» главный бог, размышляя о том, как сына назвать, предсказывает ему судьбу воина-победителя и царя.

            Аналогия в ТАНАХе: толкования-пророчества, связанные с именами двенадцати сыновей Яакова, родоначальников колен Исраэля, данные отцом (конец книги Вначале) и Моше (конец книги Слова, Второзаконие), хотя сами имена и их толкования появляются раньше.

У египтян бытовало мистическое отношение к имени. Они не произносили имя царя. По египетским верованиям после смерти от человека остаются душа и имя. В Книге мёртвых — сборнике заупокойных магических формул — умерший называет себя именами божеств. Так, в семнадцатой главе покойный называет себя Атумом и Ра. У египтян огромное значение имел акт переименования. Так, Аменхотеп IV (XV в. до н.э.), выдвинув нового бога Атона (Солнечный диск) и объявив себя его верховным жрецом, переименовал себя в Эхнатона (Угодный Атону), а свою резиденцию перенёс в новый город Ахетатон (Горизонт Атона).

И в новое время найдётся множество примеров имён, несущих отзвук исторических событий, вызывающих значащие ассоциации, соединяющие различных героев. Так, главный герой романа Й.Х. Бренера «Вокруг точки» Яков бен (сын) Ицхак Абрамзон носит имена трёх патриархов. Совершенно очевидно, имена имеют свои поля значений:

 

 

Тексты ТАНАХа немалый период времени перед тем, как были записаны, бытовали изустно. И многое, в том числе имена, звучащий текст отбраковывал и шлифовал, чтобы, как волны гальку, вынести на берег привычные нам имена.

ТАНАХ — книга самотолкующая, это её врождённое свойство. И в этом у имён собственных роль важности первостепенной. Имена толкуют, и толкуют они, участвуя в обретении точки сопряжения, нити связи, превращающей единичное в парадигматическое, логично плоское — в парадоксально многомерное, мгновения времени — в вечное.

Конечно, не все стихи в одинаковой степени обладают способностью к соединению, в результате которого высекают искру нового смысла. Но даже маловооружённым глазом можно их выделить. Это стихи с редкими или встречающимися лишь единственный раз словами, стихи со словами с неясной семантикой или неочевидной грамматической формой, внутренне противоречивые или выпадающие из контекста. Избыточность или недостаточность информации, разрывы причинно-следственных связей, нестыковка эпизодов и едва ли не каждое имя, основной приём толкованья которого — этимологизация на основе фонетических и грамматических соответствий именам нарицательным.

«Существует только один путь изучения ТАНАХа, — говорил р. Иосеф Соловейчик. — Интеллектуальный анализ необходим, но он не в состоянии раскрыть его духовную притягательность. Понять Откровение может лишь тот, кто читает между строк, тот, кто в состоянии пережить как личное событие, изложенное в ТАНАХе, и ощутить общность с его образами».

Р. Бен Азай сидел и толковал, а вокруг него был огонь. Когда сообщили об этом р. Акиве, тот пришёл и спросил, действительно ли он занимается толкованием? Ответил: «Я один с другим соединяю стихи Учения, его — с Пророками, Пророков — с Писаниями, и слова сияют так, как в тот момент, когда они были даны на Синае — в огне, как сказано: 'А гора в огне до сердца небес горит'(Слова 4:11)».

Дать истинное имя, назвать, наречь — и есть искусство. Ж.-П. Сартр: «Каждый предмет униженно молил об имени — дать ему имя значило одновременно и создать его, и овладеть им. Не впади я в это капитальное заблуждение, я бы в жизни не стал писателем».

Б. Пастернак: «Мы перестаём узнавать действительность. Она предстаёт в какой-то новой категории. Категория эта кажется нам её собственным, а не нашим, состояньем... Мы пробуем его назвать. Получается искусство».

Мы рассмотрим лишь несколько случаев наречения имени, лишь некоторые имена собственные и названия мест из общего их числа, в некоторых случаях ограничиваясь их ролью в контексте локальном, чаще устанавливая интертекст, ещё чаще выходя за рамки двадцати четырёх книг ТАНАХа, обращаясь к литературе более поздних эпох.

Два события легли краеугольным камнем в сознание народа книги: наречение Творцом новых имён Авраму — Авраѓам, и Яакову — Исраэль. Исраэль-Израиль — это имя народа, о котором Всевышний сказал: «И смирится народ Мой, именем Моим наречённый» (Повести лет, Паралипоменон 2 7:14).

   

1

 

"Как всякую душу живую человек назовёт"

(Вначале 1-3)

 

Учение рассказывает о множестве деяний человека. Человек даёт жизнь человеку, человек познаёт, человек лжёт и стыдится, человек приносит дар Богу и брата человек убивает. Человек свой мир созидаёт — приближаясь к Творцу и Ему вызов бросая. И всем деяниям предшествует первое — проявление свободы выбора, проявление созидающей силы, из которого, как из зерна, прорастут остальные. Оно — заголовок, обобщающий последующие.

Бог сотворил человека, создал из праха земного, в сад Эдена (рай в Эдеме) его поместил, благословив, дав завет — плодиться и размножаться, наполнять землю и покорять, над всем живым властвовать. Но не эти действия были первыми, им совершённые.

 

Господь Бог, создав из земли всякое животное полевое и всякую птицу небесную, привёл к человеку — увидеть, как назовёт,

как всякую душу живую человек назовёт — таково имя её (Вначале 2:19, все ссылки в этой главе, кроме особо отмеченных, из этой книги).

 

Давая имена, нарекая, человек реализует дарованную Творцом свободу выбора, становясь со-участником Божьего творения, со-участником создания мира, без него бесцельно неполного, бессмысленно недостаточного. Наречение имени — первое деяние человека, которым начинается его жизнетворчество, акт Божьего творения завершающее.

Сотворив свет, Бог назвал его днём, тьму ночью нарёк. Сотворив свод назвал его небом, сушу землёю нарёк, собрание вод нарёк морем. Сотворив и назвав, явив и выявив сущность, Господь передаёт её человеку. Имя есть связь Творца с человеком, ведь только он способен познавать сотворённое. Наречение имени — акт, Творение завершающий, направленный к человеку, совершаемый на доступном ему языке. Наречение имени — это акт передачи сотворённого человеку для владения-обладания. Давая имена живым существам, человек не просто маркирует их, из звуков ярлыки создавая, но постигает сущность и предназначение, тем самым иерархию определяя.

Согласно агаде, первоначально Сатану было поручено наречь всякой живой душе имена. А когда тот не справился, Бог обратился к Адаму. Спрашивая Адама об имени, Господь делал так, что первая буква первого слова вопроса была первой буквою имени. Так, благодаря подсказкам Всевышнего Адам справился с заданием, и Сатан признал себя побеждённым.

Согласно другому рассказу, когда Бог подводил животных к Адаму, Господни посланники наблюдали, как он подберёт подходящее имя сперва на святом зыке, а затем и на каждом из семидесяти остальных. Имя верно отражало особенности животного и осталось за ним навсегда. Играя словами и буквами, агада связывает льва с самим Господом, ведь в притчах царь зверей часто выступает в роли Всевышнего. Имя коня связано со словом «веселье», ведь тот веселится в битве, ликует. Зная медлительно унылый характер осла, его влечение к грубо земному, Адам дал ему имя, намекающее на земное, материальное.  

Разумеется, всего этого нет в тексте Учения. Но в нём есть недосказанность, недоговорённость. Восполнить лаконизм Священного текста и призваны мидраш и агада.

Человек — часть живой природы, важнейшая, значительнейшая. Один мидраш представляет человека великаном, достигающим огромных размеров. Наделённый всеми качествами, рассеянными в животных, человек обнимает собой всё живое. Лев бесстрашен, орёл милосерден, ворон жесток. Но только человек обладает всем этим вместе.

Буквы имени, которыми обозначается на священном языке каждое творение, указывают на определённое сочетание различных видов Божественной энергии, которыми оно создано. Это утверждение из мистической книги «Тания» р. Шнеура-Залмана из Ляд (1745-1813).  

Еврейская традиция акцентирует творящую природу наречения, связывая с Божественной сущностью иврита. Иеѓуда Ѓалеви (не позднее 1075, Испания — 1141, Египет; Кузари. Гл. 4, § 25; в дальнейшем цитируется без указания названия): «Некоторые языки и виды письменности имеют преимущество перед другими: иногда названия вещей в них отвечают свойствам названного, иногда же они совсем не передают сути вещей. Но Божественный язык, которым Бог сотворил мир, которому Он научил Адама и который Он запечатлел в устах его и в сердце, несомненно, совершеннейший из языков, и названия вещей в нём наиболее соответствуют названному: 'как всякую душу живую человек назовёт', то есть название соответствует названному и говорит о его природе».

Для А.Ф. Лосева («Философия имени») «весь мир, вселенная есть имя и слово, или имена и слова. Всё бытие есть то более мёртвые, то более живые слова». И — в духе гердеровской лестницы: «Космос — лестница разной степени словесности. Человек — слово, животное — слово, неодушевлённый предмет — слово... Всё живет словом и свидетельствует о нём». И — неоплатоновская максима: «Имя вещи есть сама вещь, хотя вещь не есть имя». Сравним с афоризмом П.А. Флоренского: «Имя Божие есть Бог; но Бог не есть имя» («Об Имени Божием»).

Еврейская традиция утверждает: у первого человека был особый, отличный от людей статус. Не сказано, был ли он наделён привычными чувствами: зрением, осязанием и т.д., но способностью постигать сущность, способностью нарекать имена был наделён. «Чувства не способны постигать сущность вещей, — писал Иеѓуда Ѓалеви. — Они обладают лишь особой способностью воспринимать случайные явления, связанные с их сущностью. По познанному чувствами разум судит о сущности и причинах происходящего, саму же сущность постигает лишь совершенный разум, каким обладают в действительности ангелы...» (гл. 4, § 25)

Иными словами, первый человек — это не homo sapiens, это человек, постигающий внечувственно сущность, это человек-нарекающий, homo nominans.

Второй рассказ Учения о сотворении человека — о человеке познающем-и-нарекающем. Одна агада повествует, что Господь добавил из Своего имени буквы мужчине и женщине (в иврите слова однокоренные) с тем, что если будут Его путями ходить, заповеди соблюдать, то Его имя будет служить им защитой. Но если собьются с пути, заберёт имя назад, и вместо этого «иш» (мужчина) обернётся огнём («эш»), который, выйдя из одного из них, другого пожрёт.

            В другой агаде рассказывается, что Адам остро почувствовал одиночество, увидев животных, которым нарекал имена, парами приходящих. И Всевышний ему жену даровал. Её имя Лилит. Подобно Адаму, она была сотворена из праха земного. Она недолго оставалась с Адамом, ибо настаивала на полном равенстве с мужем, получив права из того же источника. Произнесла чудодейственное имя — и улетела. Адам пожаловался, и Всевышний послал вдогонку трёх посланников — возвратить. Они настигли Лилит в Красном море и попытались вернуть, угрожая, если не вернётся, сотни её демонических детей будут умирать каждый день. Но даже это наказание Лилит предпочла жизни с Адамом.

Способность нарекать, познавая, и познавать, нарекая, есть сущность homo nominans, первого человека, согласно Традиции, недочеловека в обычном понимании, сверхчеловека, если представить его способности, отражённые в агаде. Комментируя заповедь человеку плодиться и размножаться, р. Иеѓуда от имени Рава: «Первый человек был от края света до края... Когда провинился, Господь Пресвятой наложил на него Свою руку и уменьшил его» (Хагига 12а).

В этом смысле Нахаш-провокатор (змий) гораздо больше человек, чем Адам, для которого древо познания добра и зла есть целостное понятие, включающее запрет есть плоды. Нахаш провоцирует целостность разъять, расчленить. Целостное мировосприятие Адама зиждется на непосредственной близости к Богу: он помнит, из чего создан и кем. Мидраш сообщает: Адам нарекает имена не только животным, но и себе самому и Всевышнему. Тем самым именно в имятворчестве воплощается суть человека, созданного по образу и подобию Господа, идущего навстречу Творцу, познавая-и-нарекая.

Путь Хавы (однокоренное со словом «жизнь») к Богу иной. Созданная из адамовой плоти, от него получившая имя своё, она, родив Каина, говорит: «Человека с Господом обрела» (4:1). Каин — канити (обрела): имя первенца и его толкование указывают на осуществлённое стремление Хавы стать со-участницей творения — мотив, встречающийся в агаде, рассказывающей о Нахаше, соблазняющем Хаву, говорящем, что Господь, первым съев плод с древа познания, обрёл способность творить, так что, если она съест этот плод, тоже на это станет способной.  

Властвовать над всем живым и нарекать всякую душу живую связаны неразрывно. В ТАНАХе множество примеров, что наречение имени есть акт владычества. Царь, приближая слугу, обычно даёт ему новое имя. Властитель, беря на службу иноземца, даёт ему имя, принятое в новой среде. После того, как был возвышен Иосеф (Иосиф), иври получает от Паро (фараон) имя Цафнат-Панеах (Цафнаф-панеах, Раскрывающий тайное, 41:45). Сравним: «У людей есть обычай полагать знак своей власти в том, что они, купив себе рабов, переменяют им имена; так и Бог заставляет Адама, как владыку, дать имена всем бессловесным» (Иоанн Златоуст). Отметим, Всевышний не заставляет Адама наречь имена. Напротив, в акте наречения отразилась свобода выбора человека, исполняющего заповедь владычествовать над всем живым.

В иврите нет больших букв и малых. Вопрос: переводя, когда адам (человек) писать со строчной, когда с прописной? По-другому: когда человек становится индивидуумом, личностью, имя собственное обретая?

 

Ответов на заданный вопрос великое множеств, и каждый может быть вполне аргументирован. Моё мнение — в моём переводе. Из комментария к нему: огласовка (וּלְאָדָם) указывает, что, согласно Традиции, проклятие получает не «человек», но Адам. Таким образом, не из-за человека, но из-за Адама проклята земля (адама). 

В первых трёх главах Учения три рассказа о наречении имени. В первом адам нарекает животных, во втором даёт имя женщине, в третьем даёт собственное имя жене и сам становится из адама Адамом. Почему именно тогда его имя становится собственным? А от кого отличаться до этого было нужно ему?

Жена создана из плоти адама, не из земли. Потому

 

 

Наречение человеком имени — акт творения, акт познания. Если в Учении говорится лишь о наречении животных, то мидраш утверждает: этой способностью человек поставлен выше посланников Бога, которые созданы для исполнения какой-либо функции, и не способны творить и познавать — лишь исполнять.

В мидраше Адам нарекает и Господа — Адонай (от «адон» — господин), высшим именем, человеку доступным. Ведь сущностное, четырёхбуквенное имя только Всевышний может сообщить человеку, как это произойдёт, когда оно будет открыто Моше. Адонай — высшее из имён Бога в классификации Рамбама («Наставник колеблющихся», ч.1, гл. 61-62).

 

Сказал р. Аха. В час, когда пришёл Святой благословен Он сотворить человека, посоветовался с ангелами. Сказал им (1:26):

— Создадим человека.

Сказали Ему:

— Человек? Какова его сущность?

Сказал им:

— Его мудрость превзойдёт вашу.

Привёл к ним скот и животное, и птицу.

Сказал им:

— Каковы их имена?

Не знали. Привёл к Адаму. Сказал ему:

— Каковы их имена?

Сказал:

— Это бык, это осёл, это конь, а это верблюд.

— А каково твоё имя?

Сказал Ему:

— Мне подходит называться Адам, ибо сотворён из земли (адама).

— А я? Каково Моё имя?

Сказал ему:

— Тебе подходит Адонай называться, потому что Ты Господин (адон) всех творений Твоих.

Сказал р. Аха (Иешаяѓу, Исаия 42:8): «Я — Господь, это Имя Моё». Это имя Моё, Первый человек Меня им нарёк.

 

В первых трёх главах Учения три раза человек нарекает. Каков религиозно-философский смысл этого акта?

Дать имя — это познать, наречь — творение завершить, на что из живых существ способен лишь сотворённый по образу и подобию Бога.

Наименовать — установить отличия между людьми, живыми существами, предметами и явлениями. «Мне надо солнце словом обозначить» (Довид Кнут).

Наречение — акт сотворчества с Богом, акт, в котором свобода выбора воплощена.

Всевышний творит мир речением.

Наречение — смысл существования человека.

Нарекаю — следовательно существую.

 (Продолжение следует)