Онтологические прогулки

 

 

 

I

Известно, что изменчивость живых существ провоцируется мутациями, а сама мутация – это случайное воздействие на тот или иной ген, имеющее позитивное или негативное воздействие на потомков данного существа.

В результате, с течением времени появляются и исчезают всевозможные виды организмов, существование которых определяется, в сущности, их адаптивными возможностями в отношении окружающей среды, но все изменения этих организмов происходят как бы автоматически и в течение сравнительно долгого времени, то есть само существо их не осознает.

Действительно, случайность в любой форме даже у человека, который, в принципе, может разобраться в характере этого явления, не может породить непосредственно осознанные действия по ее использованию, поскольку человек понимает только задним числом, что данное явление случайно, то есть неожиданно, когда сделать уже ничего не может, и ему приходится или устранять последствия этой случайности, если они негативные, либо думать над тем, нельзя ли воспользоваться этой случайностью для своей выгоды.

Прогнозировать случайность тоже невозможно, на то она и случайность, то есть нечто, выпадающее из любого известного порядка.

Подтверждением этого непредвиденного, беспричинного, неустойчивого характера случайности, и вместе с тем того, что она есть результат перекрещивания независимых процессов являются не только примеры, приведенные ниже, но и известные определения случайности, которые были сформулированы как квинтэссенция многочисленных ее проявлений.

В. И. Даль квалифицирует случайность следующим образом – это безотчетное и беспричинное начало. (Толковый словарь живого великорусского языка).

С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова в своем «Толковом словаре русского языка» дает следующее определение случайности в форме случайного – это возникшее непредвиденно.

Толковый словарь «Евразийская мудрость от а до я» говорит о случайности следующее: «Характер того, что существует как случайный факт. То есть того, что могло бы и не быть. Термин создан Фихте для обозначения вообще всего, что дано без причины».

Пространное определение случайности дает «Энциклопедический философский словарь»: «Случайность – отражение в основном внешних, несущественных, неустойчивых, единичных связей действительности; выражение начального пункта познания объекта; результат перекрещивания независимых причинных процессов, событий; способ превращения возможности в действительность, при котором в данном объекте, при данных условиях имеется несколько различных возможностей, могущих превратиться в действительность, но реализуется только одна из них; форма проявления необходимости и дополнение к ней».

Как бы то ни было, но именно случайность производит эволюционные изменения в живой природе, и если оставить за скобками спорные причины появления существа с самосознанием – человека, то одним из авторов этого нового явления была случайность.

Случайность явилась всего лишь соавтором появления человека потому, что она только эволюционно довела живые организмы до образца (примат), пригодного для образования существа, способного осознать себя, свои намерения и свои действия, но автором появления человека была отнюдь не случайность, поскольку самосознание, присущее только человеку, основывается на иной программе, которая не является усовершенствованием программы природного (низшего) сознания, а вполне самостоятельна, предоставляя человеку возможность не только приспосабливаться к среде, но и выходить за рамки этой среды.

Именно уже в новой роли сознательного преобразователя среды, человек может перевести случайность благодаря самосознанию из разряда хаотичного в категорию необходимого, но только для познания неочевидного нового, на что он уже оказывается способным, многократно ускоряя процесс развития как сообщества людей, так и их сознания.

Другими словами, как только это новое существо – человек – оказалось способным проявлять интерес и строить проекты, или проникать в будущее в форме постановки перед собой конкретных целей, стремясь волевым усилием достигнуть их, но никогда не удовлетворяясь достигнутым, это существо, во-первых, оказалось единственным из всех, способным на это сознательное «управление» временем для получения искомого результата; во-вторых, самосознание, присущее этому существу, привело его к тому, что оно нашло способы уже сознательно использовать случайность, правда, опосредованно, что было невозможным ранее в живой природе. Оттого-то эволюция живых существ шла так медленно – миллиарды лет – до появления человека.

Дело в том, что непосредственно использовать случайность как для созидания, так и для разрушения невозможно даже осознанно, поскольку она при постановке цели в текущем времени не присутствует в сознании человека, и не может быть им учтена. Собственно, поэтому вмешивающиеся в конкретные действия человека происшествия или явления, о которых он не знал, либо просто посторонние факторы, которые он мог заметить, но не придавал им значения, квалифицировались им как нечто стихийное. То есть, чтобы использовать случайность требуется, как минимум, время для понимания ее характера и возможного приложения.

Насколько это важно для расширения информационных потоков, ясно из произвольного характера случайности: раз случайное происшествие сродни неожиданности, то случайность выпадает из известного ряда текущих событий и, возможно, наличных знаний. Иначе говоря, случайность вполне может быть явлением, неочевидным и посторонним для базы данных человечества, находясь вне известного порядка.

Стало быть, случайность – это непосредственный сосед неочевидного нового знания, и через нее можно его достигнуть, а не через логику или комбинаторику. Поэтому случайность и неочевидное новое могут довольно естественно сойтись, если отстраниться от традиционных методов исследования и воспользоваться некоторыми приемами использования случайности для собственных целей.

 

II

Дело в том, что комбинаторика, наблюдение, опыт, анализ, синтез не дают эффекта в приобретении неочевидного знания, находясь в рамках известных идей и представлений, и поэтому они способны лишь развивать и проверять их, выстраивая более совершенные сочетания известного, которое, конечно, тоже является новым, но более низкого порядка, и этот порядок не позволяет выходить на качественно иные уровни познания и развития.

Таким образом, случайность при сознательных действиях человека несет важнейшую нагрузку – принципиально иную, нежели в бытность свою в живой природе в форме мутаций.

Случайность при определенных условиях может стать, как это ни парадоксально, главной частью процесса получения неочевидного знания, поскольку человек может привлечь ее для решения собственных жизненно важных задач вполне осознанно, несмотря на разные способы ее проявления, внося свой вклад – основной – в ускорение движения цивилизации, несмотря на то, что первоначально человек не знал о ней при постановке цели.

Вместе с тем фундаментально случайность есть нечто внешнее, более близкое к хаосу, чем к порядку. Ее независимость от устоявшегося может перекроить порядок совершенно невообразимым образом и тем самым обозначить неведомое еще и поэтому принципиально новое знание.

Однако проявить себя так случайность может только через осознающее себя существо, которое не удовлетворяется имеющимся сознательно, и поэтому способно к выбору только того, что его интересует, ставя себе цели, в отличие от всех прочих живых организмов, стремящихся к лучшим условиям существования инстинктивно, и первоначалом инстинктивных действий этих организмов являются неуправляемые ими мутации в геноме.

Стало быть, активность существа, известного нам как Homo sapiens (человек разумный) уже может проявляться в осознанном стремлении к новому для удовлетворения своих потребностей в лучшем, используя все имеющиеся возможности, в том числе и случайность, несмотря на то, что первоначально определить ее невозможно.

Итак, появление самосознания у Homo sapiens создает возможность для его творческой активности, не совпадающей с его рутинной деятельностью, или делает его креативным существом.

Однако креативность, реализующаяся в стремлении человека к новому, имеет две степени.

Низшая степень креативности связана в основном с комбинаторикой, позволяя получать новое знание иным сочетанием уже известного знания. Подобное знание может быть весьма важным для развития, но его может получать и компьютер при действии соответствующих программ быстрее, чем человек с меньшей степенью сбоев.

Основная методика получения нового знания на указанном уровне сводится в основном к наблюдениям, проведению опытов, анализу результатов и объединению полученных данных, их проверкой и систематизацией на основе комбинаторики, то есть основой научных и технических исследований, а также быта являются наблюдение и опыт (эксперимент).

Например, наблюдая движение солнца по небосводу и перемещение тени от предметов с ее укорачиванием и удлинением, человек в разных частях света пришел к одному и тому же выводу: течение дневного времени можно сопоставить с движением солнца, и если воткнуть палку в землю, то можно, разделив окружность вокруг палки на части, узнавать время дня более-менее точно. Так появились первые часы.

Что касается роли эксперимента в развитии цивилизации, как части процесса получения нового знания, то характерным примером может быть усовершенствование процесса изготовления бумаги для ее удешевления.

При производстве шелка в Китае после тепловой и механической обработки сырья на циновках оставался волокнистый слой, который после просушивания превращался в тонкий лист, пригодный для письма. Эта бумага было очень дорогой, поскольку дорогим было сырье. Поэтому возник спрос на менее дорогое волокнистое сырье для того, чтобы удешевить бумагу. В 105 году н. э. обновленный процесс изготовления бумаги предложил чиновник Цай-Лунь. Вместо дорогого сырья он подыскал аналогичное дешевое по консистенции: он взял волокна шелковицы, старые тряпки, пеньку и древесную золу. Всё это растолок и смешал с водой. Полученную массу выложил на деревянную раму и сито. После стекания воды массу сушили на солнце и тщательно разглаживали с помощью камней. Получались качественные и недорогие листы бумаги. Эта технология с небольшими изменениями сохранилась до сих пор.

Подобным образом в науке и технике получают новое знание и приложения к нему, обрамляя их далее в форму закономерностей в разных областях – от физики и математики до биологии. Однако полученные по этой методике знания только расширяют сферу применения человеческих умений на практике, улучшая условия жизни, а также позволяют строить различные модели, но редко являются поворотными для развития цивилизации.

К таким очевидным новациям можно отнести усовершенствования медицинских и технических процедур, создание картографии и поливного земледелия, бытовой техники; систематизацию разного рода, первым примером чего явилась систематизация живых организмов, впервые проведенная Карлом Линнеем в виде единой системы классификации растительного и животного мира; установление эволюционных изменений организмов в живой природе; открытие Коперником гелиоцентрической системы мира путем упрощения геоцентрической системы Птолемея; обнаружение Галилеем отсутствия зависимости ускорения свободного падения от веса тела опытным путем; открытие Резерфордом планетарного строения атома, содержащего положительное заряженное ядро и отрицательно заряженные электроны вокруг него на основе опыта по рассеянию альфа-частиц; объяснение Нильсом Бором периодической системы Менделеева на основе своей модели атома, спектроскопических данных и соображений о свойствах элементов путем представления схемы заполнения электронных оболочек атома.

Этот перечень обнаружения нового, получаемого непосредственно из предшествующих знаний логическим путем с использованием данных опыта можно было бы долго продолжать, но, в сущности, это новое лежит на поверхности, и при соответствующей потребности открывается многим исследователям одновременно, хотя, конечно, и этот подход, связанный с низшей степенью креативности, требует соответствующих знаний и умений, набора опытных данных, построения разнообразных моделей, иногда сложной математической обработки и т. д., однако применяемые при этом подходе методы логически непротиворечивы и довольно плавно усовершенствуют или дополняют уже известное, не совершая коренных поворотов, то есть являясь достаточно очевидными.

Более высокая степень креативности связана уже с получением принципиально нового знания, которое является неочевидным, то есть никакие сочетания известных знаний, никакие умозаключения в форме формальной логики его дать не могут, так же как эксперименты, направленные на совершенствование известного.

Получается. что неочевидное знание действительно связано со случайностью, и объяснение этого заложено в том, что и неочевидное новое знание, и случайность находятся за пределами известного, то есть проявляются как непредвиденное.

 

III

Один из способов привлечения случайности к получению неочевидного нового знания довольно тривиален: некий случай наводит систематичного исследователя какого-то процесса с определенной целью на мысль об использовании вдруг замеченного совершенно постороннего явления непосредственно в собственном исследовании или на мысль о новом направлении исследований.

Трудность использования этого способа привлечения случайности к получению нового знания состоит в том, что обычно исследователь концентрируется на решении одной поставленной задачи, что, как правило, не позволяет ему обращать внимание на всякие привходящие обстоятельства, и поэтому он предпочитает работать традиционными методами, используя знания и опыт из предыдущих исследований.

В результате, по сравнению с общей массой исследователей, столь странное отвлечение от дела характерно для немногих персон, и, по-видимому, диктуется им совпадением интереса не только к одной проблеме с повышенной степенью неудовлетворенности общим состоянием дел в собственной сфере исследований или науке в целом. При этом, данная персона должна испытывать сильнейшее неудовлетворение самим собой, всё время стремясь доказать не кому-то, а себе собственную состоятельность.

Конечно, все эти свойства необходимы, но не достаточны. Желательно неплохое образование, повышенное внимание к окружающему, сообразительность, умение использовать собственный мозг, а также, большей частью, благоприятное стечение обстоятельств, или удача. Такие совпадения бывают крайне редко, и так же редко появляется неочевидное знание, но зато часто внося перелом в существующую рутину.

Этот способ использования случайности для получения принципиально нового знания, не вытекающего непосредственно из предыдущих исследований, можно проиллюстрировать несколькими примерами широко известных изобретений.

Первая газированная вода, которая, как известно, получается насыщением обычной воды углекислым газом, появилась в Англии в 1767 году. Известный британский естествоиспытатель и химик Джозеф Пристли как-то зашел в местную пивоварню и случайно обратил внимание на пузырьки, которые появлялись над чанами, в которых варили пиво. Пристли не забыл про эти пузырьки, а вернулся в пивоварню и разместил над чанами чаши с водой, которая скоро насытилась пузырьками. Пристли не составило труда определить, что в пузырьках был углекислый газ. Он попробовал на вкус насыщенную этим газом воду. Она оказалась приятной и замечательно ударяла в нос. Тогда же Пристли изготовил первую бутылку газировки.

В 1792 году исследователь электричества Алессандро Вольта случайно обратил внимание на физиологические опыты Луиджи Гальвани, отметившего самопроизвольные сокращения мышцы лягушки, если до нее дотрагиваться двумя полосками из разных металлов, и предположившего, что мышца лягушки вырабатывает электричество. Поскольку Вольта лучше Гальвани разбирался в электрических процессах, он понял, что мышца лягушки, подергиваясь, всего лишь фиксирует электрический ток. Это вроде бы совершенно не относящееся к его сфере исследований физиологическое явление – сокращение мышцы лягушки – навело его на мысль о возможности получения электроэнергии химическим путем, а именно: с помощью медной и цинковой пластинок в соляной кислоте. Так появилась первая электрическая батарея – химический источник тока, на основе которой через несколько лет (1803 год) Иоганном Риттером была создана аккумуляторная батарея, которую можно было многократно заряжать. Процесс усовершенствования аккумуляторов идет до сих пор, но первая батарейка появилась не без участия случая.

В 1896 г. Беккерель исследовал фосфоресценцию в солях урана. Во время работы он завернул флюоресцирующий материал уранилсульфат калия в непрозрачный материал вместе с фотопластинками, чтобы приготовиться к опыту, требующему яркого солнечного света. Еще до завершения опыта он обнаружил, что фотопластинки полностью засвечены. Это случайное наблюдения подвигло Беккереля к исследованию самопроизвольного испускания ядерного излучения. Так произошло открытие спонтанной радиоактивности, заложившей основы ядерной физики, а в последствии – и ядерной энергетики.

Интернет так же появился по воле случая. Во время холодной войны между СССР и США в 1957 году русские первыми вышли в космос, запустив спутник. С позиции американских военных возникла новая угроза из космоса, которой над было что-то противопоставить для быстрого реагирования на нее. Поскольку в США получили серьезное развитие компьютерные системы, постольку было предложено соединить компьютеры, находящиеся в разных местах, телефонными линиями, создав тем самым разнесенную сеть передачи данных, чрезвычайно эффективную в условиях предполагаемого военного конфликта для отражения нападения. В 1969 году объединенная сеть компьютеров штатов Калифорния и Юта заработала по соответствующему протоколу. К настоящему времени эта сеть усовершенствовалась, расширялась и охватила весь мир с помощью тех же спутников. А всё началось с совершенно посторонней случайности.

Архимед в III веке до н. э. долго ломал голову над определением содержания чистого золота в короне тирана Сиракуз Гиерона, в которую, возможно, было подмешано значительное количество серебра. Сделать это обычными средствами не удавалось, хотя удельный вес золота был известен, но корона была неправильной формы. Однажды, принимая ванну, Архимед обратил внимание на то, что объем его тела, погруженного в ванну, и объем поднявшейся в ванне воды, совпадают. Эта невольная подсказка помогла ему разрешить мучившую его проблему с короной, и Архимед определил точный объем короны, погрузив ее в воду и измерив объем вытесненной ею воды. Но Архимед не ограничился решением данной практической проблемы, а как ученый, сделал вывод о том, что на тело, погруженное в жидкость действует выталкивающая сила, равная весу объема жидкости, вытесненной телом. В дальнейшем эта сила была названа гидростатической подъемной силой.

После изобретения сильнейшего взрывчатого вещества – нитроглицерина в 1847 году – возникла проблема его производства, использования и перевозки вследствие особой чувствительности этого вещества к детонации. Тем не менее, нитроглицерин стали производить, и в 1864 году на заводе А. Нобеля по производству этой взрывчатки, несмотря на все предосторожности, произошел сильный взрыв с множеством жертв. Нобелю пришлось искать способы снижения этой чувствительности. Частично эта проблема была решена, но опасность, особенно при перевозке взрывчатки оставалась. Поэтому перевозка осуществлялась в бутылях, помещенных в пористом грунте – кизельгур. Как-то одна бутыль с нитроглицерином разбилась, но он не взорвался, а только вылился на грунт. Нобель счел это происшествие знаком, и стал исследовать образовавшуюся смесь. Оказалось, что сила взрыва смеси не изменилась, а чувствительность к детонации резко понизилась, так что взорвать эту смесь можно было только от воспламенения небольшого объема гремучей ртути. Смесь была названа динамитом, а гремучая ртуть, помещенная в капсюль, послужила детонатором для подрыва динамита.

Другой способ привлечения случайности для получения принципиально нового знания подразумевает невозможность достижение поставленной цели без нее, поскольку только нечто неизвестное и пока непонятное может связать, например, уже почти готовую, но мертвую или неэффективную конструкцию в единое и работоспособное целое, или же оживить живописное полотно. То есть требуется либо выявить это неизвестное где-то в стороне для достижения поставленной цели, либо вызвать каким-то образом из небытия в нужную сферу, определив ее соответствие поставленной цели. В противном случае, ничего дельного получиться не может.

Удачное привлечение к достижению цели постороннего, то есть в общем-то случайного элемента, но, тем не менее, ключевого для решения проблемы можно проиллюстрировать следующими примерами.

Однажды, Леонардо да Винчи потребовались промежуточные детали, связывающие подвижные части некоторых его изобретений, без которых конструкции оставались неработоспособными. Раз появилась такая цель, то могло и найтись решение. Это решение пришло ему в голову, когда он посмотрел на мелкие металлические шарики, которыми играли дети. Случайный взгляд на гладкие блестящие шарики произвел в его голове идею об избавлении от трения подвижных поверхностей при условии размещения между ними этих шариков. Так появились подшипники качения.

Британский бактериолог Александр Флеминг в 1928 году проводил исследования с различными культурами бактерий на предмет борьбы с ними. Как-то он обратил внимание, что через месяц на одной пластине с культурами бактерий появилась плесень и вместе с тем размещенные там колонии стафилококков исчезли. Флеминг не преминул исследовать эту плесень и обнаружил, что она представляет собой грибы из рода пенициллиновых. Продолжив исследования, он нашел, что этот пенициллин уничтожает не только стафилококки, но и бактерии, вызывающие скарлатину, дифтерию, менингит и пневмонию. Так были открыты антибиотики, способные излечивать людей от целого ряда ранее смертельных болезней.

Можно задать себе следующий вопрос: исследователей в мире миллионы, а находки, подобные указанным выше, случаются довольно редко.

Объяснить этот факт можно тем, что подавляющее большинство исследователей использует свою креативность на низшем уровне, то есть на уровне комбинаторики, формально-логического подхода и имеющегося опыта, опираясь на известные знания в конкретной области исследований. Это вносит известную долю в накопление и развитие знаний, но не открывает принципиально нового.

Таким образом, креативность низшего уровня может пригодиться только для подготовительной стадии открытия неочевидного знания, а также для того, чтобы исследователь убедился в ее беспомощности для решения данной проблемы.

Каковы же тогда «механизмы», приводящие к эпохальным находкам и открытиям?

 

IV

К разрешению этой проблемы можно подойти с двух позиций.

Первая состоит в следующем.

Известно, что в человеческом организме действует 150 миллиардов нейронов, управляющие функционированием всего организма – от каждой клетки до процессов мышления. Из них в центральном отделе системы управления – коре больших полушарий головного мозга – имеется не более 19 миллиардов нейронов, сосредоточенных большей частью на управлении организма в целом и наиболее крупных частей организма, и связанных с органами чувств и процессами мышления.

По-видимому, интенсивность процесса мышления с использованием максимально возможного объема памяти с охватом всех известных человеку знаний, даже пройденных вскользь, а не только специальных, можно повысить привлечением к работе как можно большего числа нейронов, а не только нейронов отделов мозга, отвечающих за оперативную память и ассоциативное мышление. Поисковая сфера тогда существенно расширится, повысится внимание, увеличится объем доступной памяти, сообразительность также возрастет и соответственно увеличится вероятность обнаружения непредвиденного элемента в совершенно неожиданном месте, который может связать всю конструкцию и сделать ее работоспособной, но, увы, который отсутствует в исследуемой области знаний.

Таковыми посторонними, или случайными элементами, в частности, были: плесень, не имеющая никакого отношения к стафилококкам; гладкие металлические шарики, никогда не применявшиеся в механических конструкциях; и педали велосипеда, отсутствовавшие в любых устройствах повозок.

Любопытно, что подобные результаты дает не сумма накопленных знаний, не академичность ученых, а способность привлечь к поиску нужного решения в соответствующий промежуток времени все мыслительные ресурсы организма, включая память, а уж затем сообразительность и внимательность. В противном случае, каждый образованный человек при желании смог бы стать первооткрывателем неочевидного нового знания, а такой индивидуум. как простой кузнец Артамонов – изобретатель велосипеда – никогда бы не дошел до уровня, позволившего ему создать принципиально новый объект движения.

Удается привлечь в максимальной степени, как ни странно на первый взгляд, ресурсы организма для исследовательской работы, как правило, в периоды расслабления или отвлечения. Дело в том, что в эти периоды многие отделы нервной системы, головного и спинного мозга не загружены полностью. Таковыми периодами могут быть такие моменты отдыха или расслабления, например, как засыпание или просыпание, прогулки, релаксация любого рода, отвлечение от мыслей о работе, то есть те моменты, в которые может получиться привлечение незанятых нейронов из тех отделов нервной системы, которые непосредственно не связаны с процессами мышления, для решения данной задачи.

Конечно, это крайне редко получается само собой, но при некотором навыке может помочь найти искомое.

Подтверждением эффективности подобной методики являются рассказы некоторых исследователей, которые получили искомый результат именно в периоды расслабления и тому подобные периоды.

К ним относится Архимед, который нашел свою идею в ванне; Галилей, который, находясь в церкви из качания лампы вывел закон колебания маятника; Роберт Майер, сформулировавший закон сохранения механической энергии во время одного из своих путешествий; Анри Пуанкаре, который после долгой работы и тревожного сна в ранние утренние часы установил существование «автоморфных функций».

Правда, очень редко, но бывает, что только собственные мозги оказываются способными «ухватить» постороннее связующее звено – и не в одной сфере деятельности. Подобная структура мозга встречается редко, но работает метко. Поэтому гениальный Леонардо да Винчи, когда ему потребовалось практически исключить трение в ряде изобретаемых им аппаратов, обратил внимание на обычные металлические шарики с гладкой поверхностью, которыми играли дети, благодаря чему появились подшипники качения.

 

V

Вторая позиция, приводящая к эпохальным находкам и открытиям, более связана с интуицией (озарение), которая используется, когда при многих неизвестных надо тем не менее принять какое-то решение.

Правда, людей она большей частью подводит, поскольку они не знают необходимых правил вхождения в это состояние, но и наука не может объяснить механизм интуитивных находок в рамках своей методологии.

Довольно подробно гипотеза механизма этого процесса изложена нами в работе «Человек как голограмма» [гл. 2.8. Litres.ru], но, вкратце, его можно обрисовать так.

Сам по себе процесс интуитивных находок, или пришедшее вдруг озарение связано с неизвестными ныне процессами в мозгу человека и эффективно проявляется только при совпадении или соблюдении нескольких условий: тщательная предварительная подготовка по низшему уровню креативности для накопления данных, имеющих отношение к исследуемой проблеме; наличие настойчиво преследуемой цели, четко и внятно сформулированной; адекватный выбор или случайное пришествие подходящего момента для озарения, когда вероятность проявления искомого наиболее велика.

Объяснить этот процесс можно, представив, что основа человека – это голограмма вне текущего времени. Поскольку каждая часть голограммы совпадает с целым, постольку каждый человек, как и его сознание, потенциально совпадает со всем проявленным [см, напр., Низовцев Ю.М. «Человек как голограмма» [Гл. 3. Litres.ru].

Это означает, что «опустившись» в своем сознании на уровень собственной голограммы, которая, являясь частью всей голограммы, совпадает с ней, и, значит, – с любой ее частью, можно выбрать ту часть, которая исследуется или интересна, и она раскрывает себя полностью. Надо только знать, что требуется. И подобная возможность открывается при наличии конкретной цели и достаточно полных знаний о данной предметной области. После «подъема» назад – в свое самосознание, человек иногда, но не всегда, может сохранить свое достигнутое в этом «низу» сознания понимание и сформулировать прочувственное на уровне голограммы в обычных терминах уже «наверху» – на уровне своего самосознания, например, как закономерность или в виде подсказки для решения проблемы, либо как элемент, связывающий все детали, либо понять способ оживления мертвого изображения на картине, либо осознать, как из какофонии разрозненных звуков создать слаженную симфонию, заставляющую слушателей полностью забыться в ее чарующих звуках.

Довольно много людей способны входить в это состояние озарения автоматически, и так же автоматически выходить из него. Это состояние именуется иногда вдохновением. Человек не помнит, что с ним было, но помнит ответ на заданный вопрос. Однако часто успех в этом состоянии не достигается из-за того, что человек нечетко сформулировал вопрос или отсутствовала необходимая подготовка – нет нужных представлений, знаний, умений и опыта, поэтому смысл ответа искажается или полное понимание ответа не достигается. Этот феномен отражен в сказках всех народов мира, когда какой-нибудь Иванушка дурачок помещается волшебником в пространство, где он пытается найти неведомо что неведомо как.

Поэтому, успешный результат интуитивных прозрений получается настолько редко, что вдохновение или инсайт, дающее его, считается уделом избранных.

Этими избранными являются некоторые изобретатели, аппараты которых меняют лицо мира, немногие композиторы, музыка которых звучит веками, приводя слушателей в восторг, немногочисленные художники, чьи картины не просто копируют фрагменты жизни, а оживляют их настолько, что они дают нам иное понимание самой жизни.

К этим избранным, как ни странно, принадлежат и неграмотные шаманы, которые с неизменным успехом предсказывают дождь, лечат некоторые болезни и указывают безопасный путь до цели. Правда, шаманы вводят себя в состояние инсайта искусственно, приводя себя в соответствующий транс с помощью наркотических веществ или набора ритмических звуков.

Суть вдохновения, точнее, инсайта сводится к тому, что человек как бы проваливается в свое подсознание и далее – в собственную голограмму. Тем самым он в своем сознании способен стать и животным, и растением, и облаком, и океаном, и математическим уравнением. Если в этом состоянии ему удается задать заранее сформулированный вопрос, то он может ощутить и ответ, но понять его смысл после возвращения в состояние полного осознания себя он сможет только, как говорят, находясь в теме.

Поэтому шаманы не пытаются узнать физическую или химическую суть явлений, но с успехом предсказывают погоду, места охоты на конкретную дичь, излечивают от ряда болезней, а некоторые специалисты-исследователи как раз при недостатке данных по конкретной теме оказываются способными в состоянии вдохновения, точнее, интуитивного прозрения, проникнуть в суть исследуемых явлений, то есть они решают задачи непостижимым, как им самим кажется, образом.

Примером этого является Менделеев, который, как он сам говорил, непонятным для себя образом пришел к вполне адекватному результату: невзирая на всё различие известных химических элементов. Он распределил их только по атомному весу, сведя в таблицу, которая дала возможность предсказывать существование еще неизвестных элементов, хотя это было лишь приближением к истине, поскольку, как было установлено позже, свойства химических элементов зависят от заряда их атомного ядра.

Аналогично интуитивным, то есть неполным пониманием подхода к решению проблемы и, в некоторой степени, ее основания, но тем не менее, Ломоносовым был открыт закон сохранения материи.

В принципе, никакой «сословности» в достижении высшего уровня креативности нет. Для этого не надо иметь уникальные мозги или необыкновенный опыт, достаточно обладать самосознанием, а оно имеется у каждого, как и собственная голограмма. Подтверждением этого являются десятки миллионов рационализаторов и изобретателей во всех странах мира. Вопрос только состоит в степени оригинальности и масштабности их построений, и тут вступает в силу «конструкция» мозга, окружение человека, его образование, склонности, наличие свободного времени и т. д. Удачное совпадение всего этого дает таланты, а самое удачное – гениев.

Так что самосознание, автоматически предполагающее целеполагание, в сочетании с подсознанием, являющимся, в частности, «проводником» в голограмму, предоставляет человеку возможность «обмануть» время, уже не только констатируя случайность пост фактум, а ставить ее перед собой как основание для процесса получения неочевидного знания. Именно через случайность человеческая креативность обеспечивает наиболее эффективные способы увеличения темпа потребления информационных потоков.

Иначе говоря, как показывают приведенные примеры, привлечение случайности (постороннего) может приводить к закономерностям иного или более высокого порядка, где эта случайность может стать уже необходимым или даже ведущим элементом.

 

VI

Случайность находится в одном ряду не только с неочевидным знанием, но без нее не может обойтись ни один действительно глубокий и оригинальный афоризм, ни одна по-настоящему смешная шутка, поскольку они тоже относятся к некоему неочевидному и, на первый взгляд, постороннему, появляясь сравнительно редко из-за того, что вписать нечто постороннее и случайное по отношению к банальному выражению непредвиденно метко и оригинально удается немногим.

Как только случайность вмешивается в жизненную ситуацию или попадает в текст, становясь ключевой для нее или него, то она или он неизбежно представляются неожиданной стороной. Отсюда и возникают все знаменитые афоризмы и шутки, которые, как правило, близки к оксиморону, то есть сопоставлению часто противоречивых или, по крайней мере, внешне несочетаемых понятий.

Рассмотрим сначала в этой связи некоторые глубокие мысли знаменитых и оригинальных персон в афористичной форме.

Пожалуй, самый короткий, но наиболее неочевидный и великий афоризм, в котором сталкивается житейское уважение к уму со случайной ситуацией невозможности его применения, принадлежит А. С. Грибоедову: «Горе от ума».

Дэвид Бринкли как-то выразился так: «Удачливый человек – тот, кто способен сложить прочный фундамент из камней, которые швыряют в него другие». Тут автор производит неожиданный поворот, показывая, что истинная удача не приходит сама, а ее ловят под обстрелом.

Не менее парадоксальным кажется высказывание Альберта Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке – гений господствует над хаосом». Здесь Эйнштейн глупость приравнивает к порядку, что выглядит на первый взгляд необычно, но на самом деле справедливо, поскольку в беспорядке дураку не ужиться, а не дурак способен и хаос превратить в порядок для себя.

Виктор Гюго отметил однажды: «Мы рождаемся с криком, умираем со стоном. Остается только жить со смехом». А что такое смех, как не дитя случая.

Уильям Шекспир тоже не остался в стороне от лаконичной мудрости: «У каждого безумия есть своя логика». Здесь Шекспир указывает на то, что гипертрофированный случай способен превратиться в логичную глупость.

«Ни один победитель не верит в случайность», – так Фридрих Ницше констатировал нежелание самых удачливых принимать из гордости случай на себя, хотя без него никогда не обходится.

«Быть хорошим – это очень изнашивает человека», – Марк Твен здесь привлек для характеристики некоей моральной категории сугубо постороннюю, но очень точную и справедливую позицию из области «секонд хенд».

«Демократия – худший вид правления, не считая всех прочих, что человечество испробовало за свою историю», – высказался однажды Уинстон Черчилль, показав тем самым, что даже самый лучший порядок не обходится без всё время нарушающей его случайности, что, видимо, необходимо для существования самого порядка.

Надо полагать, что первопричина смеха – это непроизвольное понимание несообразности, нелепости ситуации, тем не менее, воспроизводящейся в реальности в той или иной жизненной или искусственной форме. Этим интуитивным пониманием вызывается невольное превосходство над ситуацией, которое находит выход в бурной звуковой форме, подобной кашлю, или – в сотрясении всего тела, напоминающего судороги.

Нелепость ситуации, вызывающая смех, чаще всего происходит при неправдоподобном сочетании ее признаков, в частности, перенесением признака из одной сферы в совершенно иную. То есть какая-то случайность, вмешивающаяся или специально введенная в традиционную ситуацию, часто делает ее дурацкой: на этом основывается вся комедия положений.

Самые смешные шутки также не могут обойтись без введения в текст постороннего элемента (случайного в данном контексте), делающей ситуацию, как минимум, оригинальной.

Ниже приведены примеры шуток знаменитых персон, ни одна из которых не обошлась без противопоставления совершенно постороннего традиционному пониманию событий.

Спросили А. С. Пушкина на одном вечере про барыню, с которой он долго разговаривал, как он ее находит, умна ли она? – Не знаю, – отвечал Пушкин, – ведь с ней говорил по-французски.

Только наш человек заходит в музей, чтобы согреться.

М. Задорнов

Меня окружали милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо…

С. Ликок

Моя подруга всегда помирает со смеху во время секса, что бы она при этом ни читала.

М. Булгаков

Человека красит одежда. Голые люди имеют крайне малое влияние в обществе, а то и совсем никакого.

М. Твен

Спи быстрее, твоя подушка нужна другому.

М. Зощенко

Если возникнет критическая ситуация, будите меня в любое время дня и ночи – даже если я на заседании кабинета министров.

Р. Рейган

Когда до моих родителей наконец дошло, что меня похитили, они не медлили ни минуты и сразу же сдали внаем мою комнату.

В. Аллен

Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик.

И. Бродский

Любовь замужней женщины – великая вещь. Женатым мужчинам такое и не снилось.

О. Уайльд

Дружба между мужчиной и женщиной возможна. Правда, от нее появляются дети.

Ф. Энгельс

Ничто так не деморализует, как скромный, но постоянный доход.

Э. Уилсон

Одно неловкое движение – и ты отец.

МС. Жванецкий

Как видите, эти персоны стали великими и знаменитыми потому, что сумели правильно воспользоваться случайностью, найдя ее и поставив в нужное место.