Проза

    Нет более спокойного места, чем кладбище, просто зияющая пустота. Отрицание, чего бы то ни было, здесь уместнее всего. Кто-то когда-то кем-то был, а теперь его нет и не будет. Тут даже ворон – философ,  медленно идущий по опавшей листве. 

       Ничто выклёвывает глаза умершим, разбивает отражения, делает пустыми глазницы. Слепота стирает заслоны, открывает дверь в бездну. Как ни странно, именно так вечное видит себя, чувствует светом, сжатым до тьмы, пламенем сорванным со свечи.

       Зелёные свечи вокруг могил плавятся под осенним солнцем, желтеют, краснеют и осыпаются. Остаются лишь чёрные длинные фитили – обугленные скелеты ушедшего лета. И вот уже небо разрыдалось в тоске по весёлым тёплым дням, оплакивая и тех, кто когда-то с надеждой смотрел в него, оно затопило землю своими слезами, заквасило хандру. 

      Доволен только ветер, теперь ему есть, где размахнуться, он, как Соловей-разбойник, готов освистать кого угодно, ограбить даже кустик, отнять у него последнюю обветшавшую одежду. Но он также и последняя опора для праха, прощальный катафалк,  невесомое кружение. Отлетают брызги от могильного камня, дождь отчаянно стучится в замурованную дверь.  

     Бессмысленно искать здесь встречи с душами умерших, в могилах только остовы жизни, руины домов. Теперь ушедших можно найти между влюблённых, а так же в своей памяти, общаться с ними через книги, письма и кровь. Священные Писания не более чем мемуары Бога, подправленные летописцами.

      Забавно ходить между ячеек ожидания, по месту надежды на воскресение, не замечающей вечности сознания и счастья обновления его форм. Неужели всех захороненных устраивает перспектива Агасфера: бесконечные приключения бессменного героя, изжившего себя со всех сторон, надоевшего самому себе? Ведь таким образом любой рай станет адом. 

      Тут, как нигде, ясно, что не было и нет повода для спешки, для беспробудной суеты, что жизнь не взимает с нас проценты, что не надо куда-то срочно вкладывать дар бытия, что ты – сам себе подарок. Жуй себя, на здоровье, наслаждайся сладостью момента, не слушай обманщиков, запутавших самих себя, поселившихся в твоих желаниях, выгони бесов поганой метлой. Духовный мир не продаётся, дыши сколько хочешь. 

    Кладбище – напоминание живущим, что не надо откладывать радость жить, что существование не борьба, а игра, что мы – актёры трагикомедии, и от нас зависит скучна ли она.  Что ты сам себе  правило, чертишь круг и заступаешь за него, что твоя вера – очередной рубеж, что важны не сами действия, не погоня за удовольствиями, а глубина осознанности, яркость созерцания, что бессмысленно замещать качество количеством. Ведь главное не сколько, а как. 

    Вот кто-то прожил почти сто лет, а кто-то меньше сорока, но неизвестно, что жизнь первого была длиннее второго, разве её можно поверить цифрой? Бывают минуты, стоящие жизни, выше бытия, к которому привыкли, случаются  блаженства обесценивающие любое удовольствие. И вопрос не в том, зачем мы родились, что тут потеряла душа, а в том, как и на что мы здесь настроены. 

    Абсолюту нигде не место, но благодаря Своим снам – мириадам жизней, Он есть для Себя, может испытать восторг, возвыситься, двигаться к вершине, к центру Себя. Ведь Сам по Себе Он ничто, пустота, полная  возможностей, ждущая прозрений. Эти могилы, ждут ли они чего-То? Наверное, они могут рассчитывать только на тех, кто приходит к ним в Его лицах.