В современном иврите слово «назир» (в русской традиции: назорей) обозначает «монаха», сегодня — любого, ранее — лишь христианского, а также в качестве историзма — библейское явление, к Средневековью из еврейской жизни исчезнувшее окончательно.
И назир и монах — это принявшие обет, установившие границы собственного образа жизни, отличные от общепринятых, во имя служения Богу. Два еврейских религиозных течения, исповедовавших строгий образ жизни, оказали огромное влияние на зарождение христианства. Это ессеи, известные со 2 в. до н.э. до разрушения Храма в 70 г. н.э., жившие в Кумране, у побережья Мертвого моря, о них подробно рассказал Иосиф Флавий. Это терапевты (1 в н.э.), жившие близ Александрии, о них рассказал Филон Александрийский.
В Мишне (своде законов 3 в. н.э.), трактате «Назир» зафиксированы законы назирейства, установленные на основании сказанного в Учении (Торе) и описанного в других книгах ТАНАХа.
Обет назирейства давался из благочестия или в качестве просьбы об исполнении желания, например, о даровании сына (Назир 2:7-10). Если в обете не указывался срок его действия, то продолжительность составляла 30 дней (там же 1:3). Обет был действителен только в Земле Израиля. Так, царица Адиабены (ныне на территории Ирака) Елена, принявшая иудаизм, обет сроком семь лет дала вне святой земли, а когда приехала в Израиль, мудрецы назирейство ей «не засчитали», решив, что семилетие необходимо начать сначала.
Согласно талмудической традиции, главная цель обета — уберечься от сексуального искушения (Сота 2а) и гордыни (там же 4б), что с прекращением назирейства приходится евреям делать без специальных церемоний.
Преемственность между монахом и назиром несомненна. Христианство, осознав монашество как идеал бытия, развило понятие, превратив назирейство в пожизненный статус. Не исключено, что широкое распространение монашества и монастырей в Средние века, и вызвало в иудаизме реакцию — полное исчезновение обетов назирейства.
Назиром (скорее уж, назореем) был Иоанн Креститель. Евангелие от Луки начинается хорошо известным библейским сюжетом. У праведных Захарии и Елисаветы не было детей, Елисавета была неплодна. Служившему в Храме Захарии явился ангел Господень, возвестивший: жена родит сына Иоанна, «и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей» (1:14-15).
Сикера (на иврите: шехар) — это спиртной напиток, возможно, разновидность вина или браги, возможно, подобный пиву. Запрет пить спиртные напитки — один из обязательных законов назирейства, сформулированных в шестой главе (1-21) книги В пустыне (Бемидбар, в русской традиции: Числа).
Говорил Господь Моше, сказав.
Скажи сынам Израиля, им говоря: Мужчина или женщина, если отделит себя, дав обет назирейства,
назиром Господу себя посвящая.
Отдалится от вина и шехара, уксус вина и уксус шехара не будет пить,
никакое виноградное питье не будет пить, и виноград свежий, сушеный не будет есть.
Все дни своего назирейства
ничего, что делают из винной лозы: от зерен до кожуры, не будет есть.
Все дни обета его назирейства бритва по его голове не пройдет,
пока не исполнятся дни, на которые отделил себя Господу, будет он свят, растя, отпуская волосы на голове.
Все дни своего назирейства Господу
к мертвой душе не подойдет.
Отцом и матерью, братом и сестрой после их смерти не осквернится:
венец Господа на его голове.
Все дни своего назирейства
свят Господу он.
А если кто вдруг, внезапно смертью при нем умрет, голову назирейства он осквернит,
обреет голову в день очищения, на седьмой день голову он обреет.
На восьмой день принесет двух голубей или двух птенцов голубей
коѓену к воротам шатра соборного.
Принесет коѓен одного в жертву за грех, а другого во всесожжение и искупит его, из-за души согрешившего,
в этот день голову его освятит.
Отделит Господу все дни своего назирейства, годовалого барана принесет в жертву за грех,
а прежние дни пропадут, ибо осквернилось его назирейство.
Это учение о назире:
в день завершения назирейства к входу в соборный шатер его приведет.
Принесет Господу в жертву одного барана годовалого без порока во всесожжение и одну годовалую овцу без порока в жертву за грех,
и барана одного без порока в жертву мира.
И корзину мацы лучшей пшеничной муки, булки, на масле замешенные, и не заквашенные лепешки, маслом смазанные,
и с этим жертву хлебную и возлияние.
Поднесет коѓен пред Господом,
принесет жертву за грех и всесожжение.
А барана в жертву мира Господу принесет с корзиной мацы,
принесет коѓен жертву хлебную и возлияние.
Обреет назир у входа в соборный шатер голову своего назирейства,
взяв волосы головы своего назирейства, в огонь под жертвой мира положит.
Возьмет коѓен вареное баранье плечо и булку не заквашенную одну из корзины, и одну не заквашенную лепешку,
положит на ладони назира после того, как обреет свое назирейство.
Вознесет их коѓен пред Господом вознесением, это святыня коѓену, как грудь возношения и приношения голень,
а после этого назир вино будет пить.
Это учение о назире, давшем обет жертвы Господу кроме своего назирейства, только то, что достанет его рука,
по данному им обету исполнит сверх учения о назирействе.
Стать назиром, дав обет и пройдя особую церемонию, могли и мужчина и женщина. Обет состоял в отказе от винограда и всех продуктов, из него произведенных, и от шехара; исполнении запрета брить волосы и приближения к мертвому.
Статус назира близок к статусу коѓена, однако, если коѓеном можно только родиться и быть им всю жизнь, то назиром — стать, как правило, на ограниченный срок. У назира своя, пусть временная, ниша в мировой иерархии. Израиль освящен-отделен от других народов, коѓены освящены-отделены от народа Израиля, и этот статус освящения-отделения вечный: его можно по ошибке, по стечению обстоятельств или по зломыслию нарушить, осквернить — его нельзя изменить.
Бесплодная Хана, в скорби душевной молясь, дала обет: «Всемогущий Господь, если увидишь, заметишь муку рабы Своей, вспомнишь, рабу Свою не забудешь, дашь рабе Своей сына,// его отдам Господу на все дни его жизни, бритва на голову его не поднимется» (Шмуэль 1 1:11; в русской традиции: Первая книга царств). По-видимому, пророк Шмуэль (в русской традиции: Самуиил), по обету матери ставший назиром, всю жизнь им оставался.
Пророк не обязательно должен был быть назиром, однако этот статус (наряду с приближенностью к статусу коѓена, которому во время службы запрещалось пить спиртные напитки) был близок пророческому. Вывод можно сделать из слов Амоса: «Из сынов ваших возводил Я в пророки, в назиры — из юношей» (2:11).
В отличие от пророка Шмуэля, назирейство судьи Шимшона (в русской традиции: Самсон) предопределено. Весть об этом его родителям приносит Божий посланец.
Судьи, глава 13 (1-24).
Опять творили сыны Израиля зло в глазах Господа,
отдал Господь их на сорок лет в руку плиштим.
Был один человек из Цоры из семейства Дан, имя его Маноах,
его жена бесплодна была, не рожала.
Явился посланец Господень жене,
сказал ей: «Вот, бесплодна ты, не рожаешь — зачнешь, сына родишь.
Остерегайся теперь, не пей вина и шехара,
не ешь ничего нечистого.
Зачнешь, сына родишь, бритва на голову его не поднимется: назиром Божьим от чрева будет ребенок,
он начнет вызволять Израиль от рук плиштим».
Пришла жена, сказала мужу она, говоря: «Человек Божий ко мне приходил, как вид посланца Бога, вид его чуден,
откуда он, не спросила, имени своего он мне не сказал.
Сказал мне, зачнешь, сына родишь,
а теперь не пей вина и шехара, не ешь ничего нечистого: назиром Божьим ребенок будет от чрева до дня смерти своей».
Молился Маноах Господу, говорил:
«Молю, Господи, чтобы Божий человек, которого Ты посылал, к нам снова пришел и научил, что делать с ребенком, который родится».
Бог голос Маноаха услыхал,
пришел еще посланец Бога к жене, сидит она в поле, Маноаха, мужа, нет с ней.
Торопясь, жена бежала мужу сказать,
говорила: «Явился мне человек, в тот день ко мне приходивший».
Встал Маноах, пошел за женой,
подошел к нему и сказал: «Ты человек, с женой говоривший?» Ответил тот: «Я».
Сказал Маноах: «Теперь сбудется слово твое,
как будет с ребенком, что делать?»
Сказал Маноаху Господень посланец:
«Пусть остерегается всего, о чем сказал я жене.
Ничего из винной лозы не ест, вина, шехара не пьет, нечистого ничего не ест,
всё, что велел, соблюдает».
Сказал Маноах посланцу Господню:
«Задержу тебя, козленка тебе приготовим».
Сказал посланец Господень Маноаху: «Задержишь меня — есть хлеб твой не буду, приготовишь всесожжение — Господу вознеси»,
не знал Маноах, что посланец Господа он.
Сказал Маноах Господню посланцу: «Каково имя твое?
Сбудется твое слово, чтить тебя будем».
Сказал ему посланец Господень:
«К чему спрашиваешь о моем имени? Чудно оно».
Взял Маноах козленка, приношение хлеба и вознес Господу на скале,
тот чудо творит, а Маноах и жена его видят.
Было: когда пламя над жертвенником к небесам поднималось, в пламени жертвенника посланец Господень вознесся,
видя, Маноах с женой ничком пали на землю.
Больше не являлся посланец Господа Маноаху и жене,
тогда понял Маноах, что посланец Господа он.
Сказал Маноах жене:
«Смертью умрем, ибо Бога мы видели».
Сказала жена: «Если бы желал Господь нас убить, не принял бы из наших рук всесожжение и приношение хлеба и всё это нам не явил,
не дал бы ныне услышать такое».
Родила жена сына, нарекла ему имя Шимшон,
рос ребенок, Господом благословенный.
Существуют две версии происхождения слова назир. По одной, נזיר — коронованный (длинные волосы были «короной»), по другой — слово происходит от родственного корня נדר (отделенный, обет). Как бы то ни было, волосы Шимшона играют важнейшую роль в его жизни назира, судьи, любвеобильного героя, защитника своего народа, а лишенного Божьей защиты — схваченного врагами и ослепленного.
Судьи, глава 16
Пошел Шимшон в Азу,
там увидел женщину-блудницу, вошел к ней.
Сказали жителям Азы: «Сюда явился Шимшон», искали всю ночь, в городских воротах его стерегли,
замышляли всю ночь, говоря: «До утреннего света убьем».
Пролежав до полуночи, встал Шимшон в полночь, схватил двери городских ворот с обоими столбами, вырвал с засовом, положил на плечи
и поднял их на вершину горы против Хеврона.
После этого было: полюбил он женщину у потока Сорек,
имя ее Делила.
Поднялись к ней вельможи плиштим и сказали: «Обольсти его, выпытай, в чем его великая сила, чем его одолеть, мы свяжем его, чтоб обессилить,
каждый из нас даст тебе тысячу сто серебряных».
Делила сказала Шимшону: «Скажи мне, в чем твоя великая сила?
Чем связать тебя, чтоб обессилить?»
Сказал ей Шимшон: «Если свяжите меня семью тетивами сырыми, не засохшими,
обессилев, стану, как любой человек».
Принесли ей вельможи плиштим семь сырых тетив, не засохших,
его ими связала.
У нее в комнате сидела засада, сказала ему: «Плиштим на тебя, Шимшон!»,
разорвал тетивы, как рвут из пакли фитиль близко к огню, и силу его не узнали.
Делила сказала Шимшону: «Потешался ты надо мной, ложь мне говорил,
теперь скажи, чем же тебя связать?»
Сказал ей: «Коль связывать, свяжите веревками новыми, не бывшими в работе,
обессилев, стану, как любой человек».
Веревки новые Делила взяла, связала, сказала ему: «Плиштим на тебя, Шимшон!», а в комнате сидела засада,
он сорвал их с рук, словно нитку.
Делила сказала Шимшону: «До сих пор потешался ты надо мной, ложь мне говорил, скажи, чем же тебя связать?»
Сказал ей: «Сплети с тканью семь кос моей головы».
Воткнув в станок, сказала она: «Плиштим на тебя, Шимшон!»,
пробудившись от сна, унес он прядильный станок вместе с тканью.
Сказала ему: «Говоришь, что любишь меня, а сердце твое не со мной,
три раза надо мной потешался, не сказав, в чем твоя великая сила».
Было: когда она ему целыми днями надоедала и докучала словами своими,
стало душе его до смерти тяжко.
Открыл ей сердце свое, сказав: «Бритва на голову мою не поднималась, от чрева матери я Божий назир,
побреют — уйдет от меня сила моя, обессилев, стану, как любой человек».
Увидела Делила, что сердце свое открыл, послав, вельмож плиштим позвала, сказав: «Теперь подниметесь: он открыл мне сердце свое»,
поднялись к ней вельможи плиштим, в руках серебро принесли.
Усыпив на коленях, позвала человека, семь кос с головы его сбрила,
начала пробовать — сила его покинула.
Сказала: «Плиштим на тебя, Шимшон!»
Пробудившись от сна, сказал: «Как в тот раз, выйду и стряхну в этот раз», не знал, что покинул его Господь.
Плиштим, схватив, выкололи ему глаза,
спустили в Азу, медными цепями сковали, и он молол в доме узников.
Начали волосы на его голове отрастать после того, как побрили.
Собрались вельможи плиштим принести великую жертву своему богу Дагону и на веселье,
сказали: «Бог наш дал в руку нашу Шимшона, врага нашего».
Увидев его, народ бога своего прославлял,
говоря: «Дал наш бог нам в руку врага нашего, нашей земли опустошителя, множество наших убившего».
Было: когда стало их сердцам хорошо, сказали: «Позовите Шимшона нас тешить»,
из дома узников позвали Шимшона, чтоб потешал, поставили его между столбами.
Сказал Шимшон слуге, державшему его за руку: «Пусти меня ощупать столбы, на которых держится дом,
я на них обопрусь».
Дом был полон мужчин и женщин, там — все вельможи плиштим,
на крыше около трех тысяч мужчин, женщин, глазеющих на потеху Шимшона.
Воззвал Шимшон к Господу, говоря:
«Господи Боже, вспомни, лишь в этот раз меня укрепи, Боже, одной местью отомщу плиштим за один из двух моих глаз».
Схватил Шимшон два средних столба, дом держался на них, уперся в них:
в один правой рукой, левой — в другой.
Сказал Шимшон: «Душа моя, погибни с плиштим», с силой рванул — упал дом на вельмож, в нем весь народ,
было убитых, которых, умирая, убил, больше, чем убил он при жизни.
Спустились братья и весь дом отца его, подняли, понесли, похоронили его между Цорой и Эштаолом в могиле Маноаха, отца его,
судил двадцать лет он Израиль.
