Онтологические прогулки

В сущности, подход мыслителей от начала времен к силе, руководящим миром или господствующий в нем, сводится к следующему.

Одни полагают, что миром руководит сторонний высший разум, другие, как, например, Шопенгауэр, считают господствующей силой в мире слепую волю.

Недостаточность первого подхода просматривается в том, что бытие крайне несовершенно, живые существа смертны, да и занимаются они в основном тем, что выживают, поедая друг друга. Даже высшее создание божественной силы – человек, хотя и обладает самосознанием на уровне проектно-целевого мышления, фактически подчинен произволу природных и общественных сил, в значительной степени ограничивающих его мышление и действия, несмотря на все его кооперативные усилия. К тому же, человек сохраняет в себе природное сознание примата, и поэтому слишком часто ведет себя как животное, несмотря на все культурные и технологические достижения цивилизации. Умирая, человек, как мыслящее и созидающее существо, накопившее за свою жизнь массу знаний, опыта, создавшее из себя личность того или иного порядка, как бы невозвратимо всё это теряет, что, безусловно, не может не вызвать у него идеи об установлении индивидуального бессмертия с помощью колдовства или науки, как он полагает в лице своих наиболее пытливых представителей.

Что же касается слепой воли, якобы, господствующей в мире, то в этой идее выражается тот же скепсис, который сводится так же к несовершенству бытия, которое поэтому не может никем разумным руководиться, двигаясь спонтанно неизвестно куда и неизвестно для чего, неся в своих бурлящих струях практически беспомощного перед лицом этой слепой силы человека.

Корневая схожесть обоих подходов, хотя внешне они кажутся различными, отражает отмеченное выше, несовершенство бытия, попущенного по каким-то причинам Богом, или совершенно беспричинно проявляющееся в слепой воле. Однако никаких действенных мер для исправления столь печальной для человека ситуации они не предлагают, поскольку высший разум, или Бог, как полагают его адепты, обещает праведникам рай только после смерти, а слепая воля не гарантирует ничего, кроме кратковременного пребывания в столь суровой действительности.

Несмотря на известное разделение человека на тело и душу (сознание), человек всё же подавляющим большинством людей идентифицируется с телом, благо оно при нем, а сознание, или душа неизвестно где.

Резонно рассуждая, каждый человек считает, что прежде всего телу должно быть хорошо, так как без него или в болезнях никакой жизни нет.

А если жить вечно и вполне благоустроенно, было бы еще совсем неплохо находиться в приятном обществе таких же бессмертных особ в процессе притягательной творческой деятельности.

С идеей подобного благоустроения трудно спорить в силу ее несомненной привлекательности.

Однако это устроение моментально рушится из-за такой малости, как то, что бесконечного в нашем бытии не имеется ни для живого, ни для безжизненного. Даже Вселенной приходит конец.

Конечность всего в бытии сама по себе есть обновление, без которого жизнь, заключающаяся в непрестанном изменении, которое может быть для отдельного индивида как позитивным, так и негативным, невозможна.

Кроме того, бесконфликтная и безболезненная жизнь в бесконечном необременительном труде и размышлениях, правда, непонятно о чем и для чего в этаком благостном мире без противоречий и без борьбы, не приведет любого здравомыслящего человека ни к чему, кроме вселенской скуки, и у него неизбежно появится мечта о возвращении в прежний неустроенный мир со всеми его недостатками, неприятностями, к которому он в силу своей конституции приспособлен именно потому, что смертен.

В этом конкурентном мире человек может бороться, страдать, наслаждаться, побеждать и проигрывать в спорах и конфликтах, извлекая из этого процесса не только пользу для себя и всего сообщества, но и избегая застоя в этой борьбе интересов. Понятно, что не каждый променяет всё это на бессмертие с его бесконфликтностью и скукой, а на самом деле с исчезновением воли к жизни в полном благополучии с последующей деградацией, что, кстати, сравнительно недавно показали эксперименты на животных.

Иначе говоря, идея бессмертия человека и человечества в целом в ее непрерывности отрицает развитие, невозможное без разрушения и созидания, в чем, собственно, и заключается свобода, наивысшая степень которой достигается в человеке, но которая свойственна и любому живому существу, поскольку оно живет только потому, что разрушает (поедает) что-то и вместе с тем созидает (потомство).

***

Несмотря на столь очевидную бессмысленность бессмертия, о которой, конечно, многие мечтали, но которое всё же фундаментальные религиозные учения относили к потустороннему, а атеисты разных мастей вовсе не рассматривали, нашелся один мыслитель, который создал целую теорию о тотальном воскрешении мертвецов и дальнейшем вечном подправлении тел живущих с помощью науки, вследствие чего рождение новых людей не требуется, а безграничный космос может воспринять всех воскрешенных представителей людского рода [1].

Необходимость воскрешения Фёдоров обосновывает так.

«Полный долг есть воскрешение, т. е. обращение мира несвободного, где всё определяется физической необходимостью, причинностью, в мир сознательный, свободный который теперь мы можем представить себе лишь мысленно, должны же осуществить его действительно, потом что это не идеал только, а проект; в таком осуществлении и состоит добродетель, которой необходимо принадлежит свобода и бессмертие, которая не делает людей только достойными счастья, но и дает им счастье, которая есть, следовательно не только благо или добро, но и блаженство. Это не та бессильная, только личная или общественная добродетель, которая, повторяем, способна делать людей лишь достойным счастья, эта добродетель есть труд, доблесть всех; обращающая слепую, смертоносную силу природы в управляемую разумом, в живоносную (поклонение же слепой силе есть отречение от Бога и обращение человека в животное); потому-то она и заключает в себе силу делать людей счастливыми. Таким образом, человек, устраняя и своих действий личные побуждения, стремление к личному счастью, необходимо, однако, достигает его, потому что общая добродетель, т. е. дел всех, есть причина и воскрешения всех, следовательно, и личного бессмертия. Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех; это и есть объединение живущих (сынов) для воскрешения умерших (отцов) [1, часть 2, п. 14].

«Отказываясь от воскрешения, от управления слепою силой природы, человек отдает себя во власть последней. И бессознательная история имеет смысл, если воскрешение, не совершаясь сознательно и вольно, будет совершаться бессознательно и невольно, т.е. если род человеческий будет принужден, низведен к тому, чтобы сделать воскрешение своим сознательным, свободным делом. И тогда будет очевидно, что человек есть лишь исполнитель воли высшего разума, воли, очевидно, благой, а что эта воля благая, будет понятно, если мы захотим только представить себе радость воскрешающих и воскресающих, в которой заключается и благо, и истина, и прекрасное в их полном единстве и совершенстве» [1, часть 3].

«При сосуществовании, при полноорганности личности бессмертны, а последовательность является свободным действием личностей переменой форм, путешествие, так сказать, при коем меняются органы, как экипажи одежды (т. е. время не будет иметь влияния на личности, оно будет их действием, деятельностью), единство же личностей будет проявляться согласно их действии на весь мир, в регуляции и бесконечном творчестве» [1, часть 4].

«…только таким путем избавится человечество и от всеобщей смертности, явившейся как случайность, от невежества, следовательно, от бессилия, и чрез наследство сделавшейся врожденною эпидемической болезнью, пред которой все прочие эпидемии могут считаться спорадическими болезнями. Смертность сделалась всеобщим органическим пороком, уродством, которое мы уже не замечаем и не считаем ни за порок, ни за уродство» [1, часть 4].

Фёдоров так подчеркивает главное в своем преставлении гармонизации сущего: «Задача человеческого рода состоит в обращении всего бессознательного, само собою делающегося рождающегося в сознательное, светлое, действительное, всеобщее, личное воскрешение» [1, часть 2, п. 13].

Это благостное утверждение Фёдорова наивно полагающего, что всё сущее можно поставить под контроль человеческого разума, по-видимому и привело его к столь заманчивому выбору всеобщего воскрешения, которое, как ему виделось, решает все проблемы бытия и обеспечивает всеобщее счастье и бессмертие, поскольку живое умерщвляют «война, полемика, конкуренция и вообще борьба» [2. Вопрос 8].

На самом деле, во-первых, человеческий разум имеет естественные ограничения по восприятию информации даже в совокупности всех бессмертных людей и поэтому не способен охватить всё и вся, тем более если это всё бесконечно и во многом не зависит от людей, поскольку не они всё это материальное полностью формируют; во-вторых, адаптивность, присущая всем живым существам, необходимо служит им для согласования своих действий с многими независимыми от них предметами и явлениями, которые невозможно сделать полностью зависимыми даже от сознательных людей, хотя бы и бессмертных, вследствие чего «обратить всё бессознательное… в сознательное» так же невозможно, в-третьих, человека, который по происхождению - примат, невозможно отделить полностью от природы, не уничтожив полностью его биологическую сущность, то есть  его самого, в-четвертых, отказ от борьбы, конкуренции есть отказ от развития не только человека, но его сознания, а не приход счастливой, спокойной и творческой жизни, а деградация и распад.

Фёдоров так же не прав в следующем утверждении «Одно восстановление исчезнувшего, обращение его в сознающее и действующее есть доказательство, полное знание и прочное, бессмертное существование» [1, часть 2, п. 16] так как бессмертное сознание хранит в себе всё, что было, и формирует через живые существа настоящее с прицелом на будущее.

Любопытно, что несмотря на насмешки определенной части аудитории над идеей бессмертия, Фёдоров не во всем был неправ, хотя его подход к данной проблеме, ограниченный лишь человеком и человечеством, которых он хотел сначала воскресить, а потом сделать бессмертными, был, конечно не вполне адекватным.

Тем не менее, жить вечно, как это ни парадоксально, не только можно, но и приходится, однако - не непрерывно.

Дело в том, что, кроме тела существует также и сознание, присущее тому телу. Это уже никем не повергается сомнению, хотя происхождение сознания оценивается по-разному.

Главное состоит в том, что без тела сознание не способно проявлять активность в окружающей среде, а тело без сознания представляет собой беспомощную груду органического материала, не способного ни к какому действию.

Сей факт означает, что ведущим в этом своеобразном симбиозе сознания и тела является сознание, организующее ту или иную активность тела в его структуре, которая тоже определяется не самим телом, а тем же сознанием, поскольку больше некому это делать.

Иначе говоря, дееспособность сознание получает только в теле, которое тем самым является как бы его орудием и с распадом тела сознанию уже становится некем управлять. И что же ему делать?

С другой стороны, ни сознание, ни любые внешние силы не способны продлить жизнь любого тела выше некоего предела, поскольку он определяется не ими. Этот предел изначально зависит от неизбежного накопления сбоев в структуре организма любого живого существа, как и любого другого объекта, разрушая его форму. Эти сбои происходят случайно, то есть непредвиденно, хотя и достаточно редко в сложно организованной структуре мироздания, которая, как и любая сложная структура не может развиваться безошибочно.

Подробнее о причине постепенного разрушения телесной оболочки человека, а также о том, чем на самом деле изначально определяется жизненный предел любого живого существа, и почему календарный срок жизни организмов так отличен - до миллиона раз, можно прочитать в моей статье «Почему время жизни таково, каково оно есть?» [3].

Таким образом, по причине неизбежного распада тела его хозяин - сознание, остается не у дел, и ему по логике не остается ничего более, как попытаться найти новое «орудие труда», что оно и делает.

Вот почему, человек, раз главным в нем является сознание, после смерти тела, всё-таки остается жить, но не в распадающемся теле, а в совершенно новом при том же сознании, но без памяти о прошлой жизни. Иначе, прежние впечатления, мысли и дела будут мешать тому же сознанию в его действиях в уже в ином теле и иных условиях?

Тем самым, в отличие о тела, сознание никуда не исчезает, а проявляется в каждом новом теле бесконечно, но дискретно по отношению к телесному, сохраняя в своей памяти все прошлые жизни. Тело не нужно делать бессмертным, так как в симбиозе тела и сознания уже имеется бессмертное. Этим бессмертным является сознание человека, питающееся в каждом новом теле иными впечатлениями, и без которого ни одно существо не способно ни рождаться, ни жить. Тело для сознания – не более чем орудие, которым оно оперирует в окружающем в течение жизни каждого из тел.

Как бы то ни было, но в своей благостной теории всеобщего рая для бессмертного человечества в полном составе – от самых первых разумных существ до самых последних – Фёдоров не во всем был фантазером.

Он фактически угадал присутствие некоего образования, содержащего в себе всё, что есть, было и может быть, но отнес его не к потустороннему бесконечному ничто вне времени (Единому), потенциально являющемуся основой мироздания, производным которого является бытие, находящееся во времени, а, напротив, решил, что получить это всё можно раскрыв бытие с помощью разумных существ путем всеобщего воскрешения, то есть, располагая настоящим, прийти к этому совершенству и бесконечной гармонии бессмертных путем воскрешения: «Супраморализм, в противоположность буддийской нирване, небытию, требует от разумных существ полного раскрытия бытия, т. е. всего того, что в нем есть, было и может быть; разумные существа, располагая настоящим, то есть всем, что есть, воскрешают то, что было, во всем возможном совершенстве. Супраморализм требует рая, Царства Божия, не потустороннего, а посюстороннего, требует преображения посюсторонней, земной действительности, преображения, распространяющегося на все небесные миры и сближающего нас с неведомым нам потусторонним миром: рай, или Царство Божие, не внутри лишь нас, не мысленное только, не духовное лишь, но и видимое, осязаемое, всеощущаемое органами, произведенными психофизиологической регуляциею (т. е. управлением душевно-телесными явлениями), органами которым доступны не лишь прозябание, но и молекул и атомов всей Вселенной движение, что и делает возможным воскрешение и всей Вселенной преображение» [2].

Другими словами, Фёдоров, полагая бытие единственной реальностью, равноценной мирозданию, а потустороннее – идеальным, считает возможным приблизиться к этому идеальному за счет усилий всех разумных существ (людей) и научных достижений воскрешением этих разумных и введением их в состояние бессмертия, что, по видимости, вполне резонно, поскольку тем самым достигается полная гармония в бесконечном творческом существовании.

Однако, сам же Фёдоров отмечает, что мы находимся в настоящем, но он же представляет, что его можно обратить в вечность, в которой содержится всё, что есть, было и может быть, не понимая, что при этом преобразовании произойдет потеря времени, как такового, с получением ничто (небытия), в котором невозможны никакие события и всё в этом небытии находится не более чем в потенции, которая раскрывается как раз в текущем времени настоящего. То есть Фёдоров стремится, как оказывается, от времени в безвременье из-за всех несчастий, бед и горестей, которые испытывает человечество в настоящем, тогда как именно в этих испытаниях и смертях происходит не только развитие человечества, а происходит самое главное в мироздании – развитие самосознания человека, которое создает максимум возможных изменений в совокупном (едином) сознании благодаря как раз всем неисчислимым коллизиям в сознании человека и совокупного человечества, всё время обновляющегося вследствие смертности составляющих его членов.

Таким образом, бессмертие для человека не только невозможно, но и бессмысленно, поскольку мыслящим и деятельным в понимаемой им собственной индивидуальности и личности его делает сознание, а тело человека – лишь орудие сознания. Потеря тела для индивидуального сознания означает отнюдь не катастрофу, но - переход того же сознания к новой жизни в ином теле, затем – к следующей жизни и так далее. То есть человеческое сознание в своей особости тем самым обретает не только бессмертие, но и бесчисленные новые жизни [4, разделы 2.1; 2.2].

Итак, в своей основе, идея Фёдорова о всеобщем воскрешении сводится к возвращению прошедшего времени к настоящему времени, и объединению человечества переводом этого настоящего времени в вечность: «В детском чувстве всеобщего братства скрывалось, заключалось то, что каждый человек есть сын, внук, правнук, праправнук… потомок отца, дедов, прадедов, предков, общего, наконец, праотца, следовательно в этом чувстве заключалось не только теснейшее соединение настоящего, живущего (сынов), но такое же или даже еще и большее соединение как настоящего с прошедшим (отцами), в противоположность учениям древних и новых философов, ошибка которых и состоит именно в разрыве настоящего с прошедшим [1, часть 2].

Судя по высказываниям Фёдорова, он, в сущности, соединяя прошлое с настоящим, уничтожает будущее время, которое как бы предшествует прошлому и без него проявиться в настоящем не способно, ради, как ему кажется, обеспечения бессмертия и счастья каждого человека в вечности. То есть он забывает о том, что жизни в вечности, содержащей всё, что было, есть и будет, попросту быть не может, поскольку в этой отдельной вечности, в частности, не происходит обновления, характерного для настоящего времени, которое формируется человеком, как, впрочем, и любым другим живым существом, посредством его органов чувств и сознания автоматически, тогда как прошлое содержится в его памяти, проявляясь, опять же, в настоящем, а будущее человек способен представить только в своем воображении снова в настоящем.

Иначе говоря, постоянное обновление в виде последовательных пакетов информации, поступающих в органы чувств человека дискретно, но сливающихся в его сознании в плавный поток текущего времени, означает, что он постоянно объективно находится только в настоящем времени, в котором накапливается прошлое и воображается будущее [4, раздел 2.1].

Тем не менее, Фёдоров, несмотря на явную неадекватность предложенного им подхода к обретению бессмертия и счастья для всех живших и живущих людей, смог представить, что кроме объективно для человека текущего времени есть и нечто вневременное, в котором может содержаться всё – и сознание, и вещи, и бессмертие, и счастье, правда, не поняв, что сознание и вещи в этой вневременной бесконечности едины и нераздельны, «находясь» в ней потенциально, но способны быть проявленными во времени. Не разобравшись в этом потенциальном статусе вечной непроявленной бесконечности вне времени, он попытался приложить это вневременное состояние к человеку, опять же, забыв, что человек, по его же словам, есть орудие Бога, то есть человек лишь посредник между Богом, или Высшим разумом и сознанием каждого человека.

Поэтому Фёдоров как бы совершает обратных ход – он от жизни в текущем времени со всеми ее коллизиями стремится увлечь всех людей вкупе к вневременному, которое, конечно, не отсутствует вовсе, имея иной статус, но только потому, что бурлит несовершенная, но развивающаяся жизнь именно в текущем времени.

Иначе говоря, вневременное и бесконечное способно проявляться только в конечном, смертном, то есть живом благодаря тому, что сознание и вещи (бездушная материя), находящиеся потенциально слитно в этом вневременном, уже снова объединяются в человеке в текущем времени в форме живых существ в соответствующей инфраструктуре (вселенные). Поэтому вневременное и временное есть две нерасторжимые стороны одного и того же вечного мироздания, предназначенного для изменения и развития собственного единого сознания посредством каждого индивидуального сознания в отдельном живом существе, предельным выражением которых является такое сознающее себя во времени существо, как человек, способное отделять себя от слепой природы ради достижения собственных целей, проектов и прихотей, создавая тем самым дискретный тренд в бесконечном изменении сознания, которое тем самым становится вечным, в отличие от конкретного смертного человека [см., напр., 4, разделы 2.2; 2.4].

***

По-видимому, Федоров, понимал ограниченные возможности науки и сомнительность состояния бессмертия для человека и человечества, но его захватила идея об установлении единства человека и человечества в процессе наиболее органичного объединения мысли и дела в ходе бессмертного существования.

Поэтому Федоров мало чего говорит о технологии превращения мертвых в живых и о будущей жизни этих бессмертных существ, полагая, что «пока существует и беспрепятственно действует умерщвляющая сила, паралогично говорить о бессмертии» [5].

Однако, всё же заглядывая вперед, он считает, что «…когда природа будет управляема разумом… не будет в этом мире, подобии Богу, ни борьбы, н смерти, потому что рожденные, или сыны, по причине безграничной любви к родившим уже не будут рождать смертное, а будут воссоздавать умерших, то есть бессмертное … когда природа господствует над чувствующим и разумным существом, когда и это чувствующее и разумное существо, рождая, то есть бессознательно производя новое существо, само стареет и умирает вместо того, чтобы воссозидая умерших, самому делаться бессмертным, нестареющим, т. е самовосстанавливающимся. …сам человек делается орудием спасения; паралогизм бессмертия теоретического разума разрешается действительным всеобщим воскрешением, как делом практического разума. При этом психология из общей обращается в коллективную, делается психократиею, т. е. объединяет род человеческий и внутренне, и внешне в труде познания и управления бездушной силою космоса, и таким образом психология не отделяется от космологии, а воскрешенные поколения становятся разумом и душою всех миров Вселенной» [2].

Само же оживлении Фёдоров представляет так.

«Мы же знаем о пропасти и победе побежденной смерти ничего не знаем, но полагаем возможным для нас, как орудий бога отцов, вдохнувшего в нас жизнь, возможным и необходимым, с одной стороны, достигнуть через всех, конечно, людей познания и управления всеми молекулами и атомами внешнего мира так, чтобы рассеянное собрать, разложенное соединить, т. е. сложить в тела отцов, какие они имели при своей кончине, а с другой – полагаем возможным и необходимым, достигнув и внутреннего управления психофизиологическим процессом, заменить рождение детей, подобных себе, своим отцам и предкам (атавизм), возвращением отцам полученной от них жизни» [там же].

«Проект общего действия субъекта, в его совокупности, на объект в его целости (т. е. на всю земную планету в ее целости, а не на какую-либо часть лишь ее, на всю Солнечную систему в ее целости, и, наконец, на всю Вселенную). Действие это состоит, во-первых, в обращении рождающей силы в воссозидающую и умертвляющей в оживляющую, во-вторых, в собирании рассеянного праха и в совокуплении его в тела, пользуясь для сего и лучистыми образами, или изображениями, оставляемыми волнами от вибрации каждой молекулы, и в-третьих, в регуляции Земли, т. е. в управлении Землею, как кладбищем, - управление же это состоит в последовательном воскрешении, или воссоздании множества поколений умерших, в воскрешении для распространения чрез воскрешенных регуляции на все миры, обитателей не имеющие. Такой проект есть полное выражение супраморализма, или ответ на вопрос – «чего ради создан бысть человек», указывающий, что род человеческий, все сыны человеческие – чрез регуляцию небесных миров – сами станут небесными силами, мирами Вселенной правящими» [там же].

«Трудность восстановления для каждого поколения того поколения, которое непосредственно ему предшествовало, совершенно одинакова; ибо отношение нынешнего поколения к своим отцам и того поколения, которое первое достигнет искусства восстановления, его отцам точно такое же, как наших прадедов к их отцам. Хотя первый воскрешенный будет, по всей вероятности, воскрешен почти тотчас же после смерти, едва успев умереть, а за ним последуют те, которые менее отдались тлению, но каждый новый опыт в этом деле будет облегчать дальнейшие шаги. С каждым новым воскрешенным знание будет расти; будет оно на высоте задачи и тогда, когда рол человеческий дойдет и до первого умершего. Мало того, для наших прапрапрадедов воскрешение должно быть даже легче, несравненно легче, т. е. нашим прапраправнукам будет несравненно труднее восстановить их отцов, чем нам и нашим прапрапрадедам, ибо мы воспользуемся при воскрешении своих отцов не только всеми предыдущими в этом деле опытами, но и сотрудничеством наших воскресителей, так что первому сыну человеческому будет легче всех восстановить его отца, отца всех людей» [1, часть 4].

***

В сущности, Фёдоров сделал очередную попытку осчастливить людей подобно Платону, Марксу, анархисту Кропоткину и прочим радетелям справедливости, но, в отличие от них, - во вселенском масштабе, да еще и сделав их бессмертными.

Платон так представлял счастье и справедливость в рамках государства-полиса: «Пока в государстве не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, - которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не  станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только описали словесно» [6, книга 5].

Фёдоров же пошел дальше и Платона, и всех прочих радетелей справедливости и счастья. Он решил оживить всех умерших и сделать их, а также всех живущих бессмертными, которые выйдут в безграничный, но бездушный космос и оживят его собой, сделав регулируемым, то есть станут управлять им.

Уж куда тут современным фантастам!?

Конечно, в подобном мечтании заложены и позитив, и негатив, потому что, с одной стороны, Фёдоров искренне желает всем выбраться из паутины жалких страстей, ненависти и злобы, соединив собственные плодотворные идеи с делом преодоления слепой силы природы.

«Несмотря на все трудности, всеобщее воскрешение есть только возвращение к нормальному состоянию, когда человечество в полном обладании природой, как своею силою, может осуществлять не по нужде, а по избытку душевной мощи бесконечную мысль в неограниченных средствах материи, имея образец в доступном созерцанию человеческого рода Божестве» [1, часть 2, п. 24].

«…сам человек делается орудием спасения; паралогизм бессмертия теоретического разума разрешается действительным всеобщим воскрешением, как делом практического разума. При этом психология из общей обращается в коллективную, делается психократиею, т. е. объединяет род человеческий и внутренне, и внешне в труде познания и управления бездушной силой космоса, и таким образом психология не отделяется от космологии, а воскрешенные поколения становятся разумом и душою всех миров Вселенной» [2. Вопрос XII].

С другой стороны, его гигантский замах со всей очевидностью не способен иметь никакого практического результата не только в силу невозможности молекулярной сборки, обеспечивающей бессмертия человека, но и вследствие неискоренимой животной природы человека, которая создает в противоборстве с его самосознанием тот конкурентный тренд развития, который обеспечивает ускоренное развитие самосознания человека, в отличие от животных, предоставляя человеку в его сообществах возможность вырабатывать как культурные ценности, так и достигать всё больших успехов в развитии технологий и приобретении всё большего жизненного комфорта.

Правда, всё это дается в непрерывных конфликтах, соперничестве, борьбе и противоречиях, но без них, то есть в безоблачной и спокойной жизни ничего не происходит, на что не обратил внимание Н. Ф. Фёдоров, но обратил внимание задолго до него И. Кант, указав в своей работе «Учение об обществе». Раздел «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане»», что идиллическое существование без борьбы означает полный застой и остановку в развитии общества: «Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, - это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной их законосообразного порядка… Без этих самих по себе непривлекательный свойств необщительности, порождающих сопротивление, на которое каждый неизбежно должен натолкнуться в своих корыстолюбивых притязаниях, все таланты в условиях жизни аркадских пастухов, то есть в условиях полного единодушия, умеренности и взаимной любви навсегда остались бы  скрытыми в зародыше; люди, столь же кроткие, как овцы, которых они пасут, вряд ли сделали свое существование более достойным, чем существование домашних животных…» [7, с. 5].

Фёдоров же не приемлет столь противоречивое развитие человечества в условиях цивилизации, считая, что для человечества будет предпочтительнее не таковой унизительный для человека прогресс, а дело воскрешения, которое, в конечном итоге, приведет всех живущих и воскрешенных к всеобщему благополучию, счастью и творческому развитию в освоенном ими космосе: «Хотя застой есть смерть и регресс не рай, но прогресс есть истинный ад, и истинно божественное, истинно человеческое заключается в спасении жертв прогресса, в выводе их из ада. Прогресс как отрицание отечества и братства есть полнейший нравственны упадок, отрицание самой нравственности… …прогресс состоит в сознании сынами своего превосходства над умершими, т. е. в таком сознании, которое исключает необходимость, а потому и возможность объединения живущих (сынов) для воскрешения умерших (отцов), а между тем в деле воскрешения отцов выразилось бы действительное превосходство сынов, если только это может быть названо превосходством, тогда как в превозношении над отцами выражается лишь мнимое их превосходство» [1, часть 1, п. 15].

«Если прогресс, совершенствование происходит при помощи эволюции, развития (смены состояний) того, что совершается (?), то прогресс есть не столько действие разумного существа, сколько проявление слепой силы, и поэтому уже совершенствованием не может быть и назван» [1, часть 1, примечание 9].

Однако Фёдоров не понял, что слепая, как он ее назвал, сила прогресса, заставляющая ускорять течение собственного времени цивилизации, в действительности, не чисто природная. Она возникает из взаимодействия животного (природного) сознания человека и присущего только человеку вполне разумного самосознания, оторвавшего его от слепых сил природы. Именно борьба этих двух составляющих сознания человека, а не каких-то иных природных сил, обеспечивает ускоренное развитие цивилизации, и значит, предоставляет каждому индивидуальному сознанию человека всё время окунаться во всё растущие информационные потоки, то есть получать всё новые изменения в собственном самосознании в результате возникающих коллизий, развивая тем самым как его самосознание, так и давая от всей совокупности индивидуальных сознаний новую пищу для единого сознание всего сущего [см., напр., 4, разделы 2.2; 2.4].

Попутно Фёдоров совершенно заслуженно развенчивает одну из надежд человечества на гармоничную жизнь – социализм, который, как показала позднейшая практика, действительно оказался фальшивым подобием справедливого общества, всего лишь скрывающим безжалостное лицо капитализма: «Объединение во имя комфорта, ради своего удовольствия, и есть самое наихудшее употребление жизни и в умственном, и в эстетическом, и особенно нравственном отношении… …Социализм – обман; родством, братством он называет товарищество людей, чуждых друг другу, связанных только внешними выгодами… …Возможно ли, естественно ли ограничить «дело человеческое» охранением лишь правильного распределения продуктов производства, заставляя каждого бесчувственно, бесстрастно наблюдать, чтобы никто не присвоил себе большего против других или чтобы кто-нибудь уступил бы чего другим, отказываясь от своего?» [1, часть 1, п.19].

Позитивность подобного парадоксального воззрения Фёдорова на развитие цивилизации – прогресс – тем не менее, сказывается в том, что он совершенно адекватно подметил ее конечное вырождение, но вместо анализа происхождения этого вырождения он предложил всем объединиться для всеобщего воскрешения: «Если объединение живущих для всеобщего воскрешения не совершается сознательно, то объединение сынов превращается в цивилизацию, в чуждость, враждебность, в разрушение, а вместо воскрешения является культура, т. е. перерождение, вырождение и наконец вымирание» [там же, часть 3, п.1].

Фёдоров так же вполне справедливо оценил деятельность личностей в истории: «Деятельность личностей создает не историю, а комедию всемирной истории. История, которую создают особняки по принципу историософистики, есть борьба этих особняков за право руководить толпой к цели, к идеалу, который служит только приманкой, чтобы овладеть народом…» [там же, часть 1, примечание 9].

Всех воскрешенных, число которых таково, что они не могут поместиться на планете, Фёдоров полагает начать перемещать в безграничный космос, который будет регулироваться и оживляется ими, создавая своего рода рай силами всех людей в их совокупности: «Долг воскрешения требует открытия пути в небесное пространство, ибо без обладания небесным пространством невозможно одновременное существование поколений, хотя, с другой стороны, без воскрешения невозможно достижение полного обладания небесным пространством… …Вопрос об участи Земли приводит нас к убеждению, что человеческая деятельность не должна ограничиваться пределами земной планеты… …прочное существование невозможно, пока Земля остается изолированной от других миров. Каждый обособленный мир по своей ограниченности не может иметь бессмертных существ. На каждой планете средства к жизни ограничены, не бесконечны, хотя и могут быть очень велики, а, следовательно, и смерть должна в конце концов явиться уже по недостатку средств к существованию, если бы она не успела явиться раньше по причинам случайным» [там же, часть 4].

Таким образом, Фёдоров стал основоположником освоения космического пространства. Его идеей воспользовался К. Э. Циолковский, а дальше пошла ее реализация в масштабах Солнечной системы, продолжающаяся до сих пор.

Однако все энтузиасты освоения космоса с возможной встречей с жителями других планет Вселенной и дальнейшего управления Вселенной, очевидно, до сих пор не осознали того, что уже тогда понял Фёдоров, который специально отметил, что «без воскрешения невозможно достижение полного обладания небесным пространством», заметив также: «Обращая влияние земной массы в сознательный труд, объединенный род человеческий даст земной силе управляемой разумом и чувством, следовательно, силе живоносной, преобладание над  слепыми силами других небесных тел и соединит их в одном живоносном деле воскрешения» [там же, часть 3, п.2].

В этом освоенном космосе Фёдоров предполагает наконец устроить истинный рай для всех этих бессмертных воскрешенных за все поколения, правда, без указания ни конкретных средств воскрешения, ни орудий устроения этого рая: «Царство Божие, или рай, есть произведение всех сил всех способностей, всех людей в их совокупности, произведение не отрицательных, а положительных добродетелей, таков, можно сказать, рай для совершеннолетних, он может быть произведением лишь самих людей, произведением полноты знания, глубины чувства, могущества воли; рай может быть создан только самими людьми, во исполнение воли Божией,  не в одиночку, а всеми силами всех людей в их совокупности, и он не может заключаться в бездействии, вечном покое, покой - это нирвана, совершенство заключается в жизни в деятельности» [2. Вопрос XII].

Печально только, что Фёдоров, устранив в своей идее воскрешения время входом в некую вечность, получает на самом деле не деятельность, а вечный покой, в котором жизнь невозможна (см. выше).

Всё сказанное указывает на то, что идея Фёдорова о выходе человечества в космос возникла как необходимое следствие воскрешения, без которого попытка тотального освоения космоса становится безнадежной.

К этому имеет смысл добавить следующее.

Дело даже не в том, что пилотируемые перелеты к экзопланетам, находящимся на расстоянии, по крайней мере, в несколько световых лет, вряд ли вообще возможны при современном развитии техники и полнейшем несоответствии структуры организма человека строению и составу протяженного и низкотемпературного космического вакуума, насыщенного смертельными излучениями [см., напр., 8], а в том, что само развитие технологических цивилизаций, как справедливо отметил и Фёдоров, не бесконечно вследствие их деградации.

Как мы полагаем, это развитие, составляя 6-10 тысяч календарных лет, заканчивается закономерным крахом при достижении технологической цивилизацией на любой планете ее наивысшей стадии - капитализма вследствие уплотнения собственного текущего времени цивилизации вплоть до точки сингулярности, при достижении которой это время завершается, и с ним заканчивается также существование данной формы цивилизации, которая через некоторое время возникает снова, развиваясь, если она технологическая, примерно так же как и предшествовавшая, до точки сингулярности и т. д.

Однако технологические цивилизации не всегда завершают своё существование полным распадом с впадением уцелевшего населения в дикость.

Обнаруженные артефакты показывают не только на существование на Земле, по крайней мере, нескольких десятков развитых технологических цивилизации в течение сотен миллионов лет, но и возникновение на обломках технологических цивилизаций, сохранивших некоторые технологии, равновесных экологических цивилизаций, напоминающих отчасти тот мир воскрешенных, о котором говорил Фёдоров, своим существованием без конкурентного развития, вследствие чего они постепенно угасают [см. напр., 9].

Эта регулярность возникновения цивилизаций на планетах, которые способны предоставить условия для развития сообществ человека на определенный период, явственно показывает, что не человек в его короткой жизни, как ее ни продлевай, есть перл мироздания, а им является его бессмертное сознание, чьим временным, но самым совершенным орудием является человек.

Поэтому стремление всех мыслителей, включая Н. Ф. Фёдорова, сосредоточиться на способах усовершенствования человека и его сообществ, приведя их так или иначе в итоге к гармоничному существованию без бед и тревог и даже к бессмертию, есть не что иное, как химера.

Библиография