Онтологические прогулки

В этой статье речь пойдет о том, кто такой "монстр", о том, где он обитает, и какие роли играет в фольклоре, мифологии, сказках.

На протяжении истории человечества передается предание о существовании монстров, которые питаются людьми, скрываются от наших глаз и бродят по ночам. Это представление настолько распространённое и актуальное, что зачастую люди охотнее верят в существование монстров, чем в существование Бога.

"Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует!" (цитата из романа “Мастер и Маргарита”)

Следует разобраться в том, а что такое есть "монстр" и чье он порождение. В рамках этой статьи я хотел бы сделать разделение между понятием "монстр" и понятием "чудовище": монстр – это обладатель извращенной человеческой природы, а чудовище – это воплощение хтонической, природной, гиперболизированной земной угрозы. Таким образом, Минотавр для меня – это монстр, а Немейский лев – это чудовище.

Теперь можно поговорить непосредственно о монстрах. Их я делю на 3 категории: Враг, Иной (или Изгой) и Чужой, где Враг является основным типом монстра, из природы которого исходят остальные два.

1. Монстр как Враг.

Монстр-Враг – это образ нечеловеческого, противостоящий всему человеческому. Он имеет несколько обобщенных характеристик:

1. Он обладает человеческими чертами, например, разумом, свободной волей, способностью говорить, или имеет тело, похожее на человеческое. Говоря христианскими терминами, Монстр-Враг – это олицетворение исковерканного Божьего образа. Монстры имеют свободную волю и разум, однако "все мысли и помышления сердца их (были) зло во всякое время" (Бытие 6:5), из-за чего их смерть не оплакивается, а избавление от них – благо. Частым мотивом в мифах является уродливость тела монстра, что символизирует испорченность души.

2. Монстр-Враг по природе своей абсолютный эгоист. Он не производит благ, а лишь потребляет блага других. С ним невозможно договориться, его невозможно переубедить, так как он поглощен собой и своими интересами.

3. Он относится к личности как к ресурсу. Говоря философски, он объективирует субъекта. (Отражением этого мотива является каннибализм монстра, или его не удовлетворимая жажда убивать)

Монстр-Враг, согласно античному мировосприятию, обитает за пределами общественного, сознательного, культурного, поэтому его описывают чаще всего как живущего за горизонтом, под землей, на краю света, в горах и темных пещерах, в лесах или под водой. Иными словами, он живёт "там, где нас нет". Дьявол христианской мифологии является хорошим примером Монстра-Врага. Он разумен, имеет способность говорить, имеет тело дракона (или змеи), является абсолютным гордецом, пожирателем, убийцей и уничтожителем.

2. Монстр как Иной.

Иной или Изгой – это образ того, с чем общество, культура или сознание не желает отождествляться, и от чего оно пытается избавиться. Иной или Изгой не приходит извне, он рождается и/или обитает внутри общества. Стоит сделать замечание, что не всякий иной является обязательно монстром, но всякий монстр является обязательно иным. Монстр-Изгой – это порождение человеческое, нередко призванное к жизни совместно с каким-то чудовищем или злым богом. Монстр-Изгой удивителен своей ярко выраженной индивидуальностью, исключительностью, он подобен не имеющей места в механизме детали, которую нередко выбрасывают. Чтобы стать такой деталью достаточно просто сломаться. Сломанная деталь нарушает работу механизма общества, культуры, сознания. Минотавр является отличным примером Монстра-Изгоя. Он "сломан", в нем не проявляется цельно ни человеческая, ни бычья природа, оставаясь, как и всякое исключительное, маргиналом. В христианстве можно опознать такого архетипическую тему Монстра-Изгоя в образе Каина, который был изгнан Богом в пустынную землю за убийство своего брата Авеля.

Однако, есть и "Изгой по ошибке", который не представляет из себя угрозу для общества, но который не вписывается в общество в его конкретных формах устройства. Это относительно распространенный мотив. Он встречается в сказках "Золушка", "Гадкий Утенок", "Белоснежка и Семь Гномов", встречается в сказках о героическом восхождении в образе хилого коня, который просит о нём позаботиться, в сказках о котах, которые просят дать им сапоги, встречается в образах святых, пророков и даже в образе Иисуса Христа. Ошибочно Изгнанный – это образ гения, который выводит общество на новый уровень, но которого отвергают по причине "излишней консервативности и недалекости". Несмотря на отвержение, согласно сказкам и мифам, Ошибочно Изгнанный всё же осуществляет свою роль в жизни общества, становясь в центр обновленного мира.

3. Монстр как Чужой.

Чужой – это образ всего, что проникает в жизнь общества, культуры, сознания извне. Чужой, как и Изгой, неоднозначен. Монстр-Чужой – это захватчик. Он, как и Монстр-Враг, обитает вне общества, культуры и сознания, однако Чужак стремится овладеть обществом, в отличии от Врага, который лишь препятствует развитию. Особенность Монстра-Чужака – его способность перевоплощаться, с ним связана идея о "волке в овечьей шкуре". Чужак охотнее и чаще прибегает к обманам или магии, и разоблачить его могут не все, а лишь те, кто чист сердцем, и последователен в своем доверии к идеалам. Яркий пример Монстра-Чужака – волк из сказки "Волк и Семеро Козлят".

Теперь о Добром Чужаке. Он тоже часто является герою воплощенным, заколдованным, невзрачным и даже уродливым. Нередко Добрыми чужаками оказываются феи, суженные, проклятые кем-то принцы и принцессы, которых нужно поцеловать, чтобы они вернули свой прежний облик. С этим архетипом Доброго Странника связана культура гостеприимства, которая есть у всякого народа. В греческой мифологии, например, это миф о Филемоне и Бавдикии. Одной интересной особенностью мифов и сказок о Добрых Странниках является их практически универсально однозначный посыл: если поведешь себя хорошо со Странником, примешь его в дом и будешь с ним щедр, то он ответит тебе такой же щедростью, но многократно приумноженную, однако если поведешь себя со странником плохо, отвергнешь или оскорбишь, то он нашлет на тебя ужасные проклятья.

Итак, разобравшись с тем, кто такой Монстр, я хотел бы обратить внимание на место его обитания. В ходе истории развития европейской и европеизированных культур, я прослеживаю некую "миграцию" монстра, которую делю на четыре достаточно условных хронотопа:

1. Под землей.

В античном периоде область пребывания монстра описывается, в общем и целом, как "за пределами нашей прямой досягаемости", или "там, где царит тьма". Это выражало особое отношение к обществу: нация, как тело, считалось здоровым (не испорченное монструозными силами), потому что оно является общностью людей, а всё нездоровое обитает вне тела общества. Таким образом, видно четкое разделение между добром и злом, человечным и бесчеловечным. Так же, для этого периода характерно представление о том, что существует не только нечеловеческое, но и сверхчеловеческое. То есть могут быть существа не только низшие по отношению к человеку, но и более прекрасные, чем человек.

2. Среди нас.

С приходом христианства образ монстра мигрировал из среды внешней по отношению к обществу, в среду внутри общественную. Монстр теперь живет и промышляет "между нами". Этот век был одержим идеей изгнать монстра из своей среды, поэтому для этого периода характерны гонения на "Иных" (инакомыслящих), и "Чужих" (представителей других верований, идеалов). Метафорически говоря, вердикт этой эпохи "Тело общества больно чумой, оно нуждается в лечении". Удивительно то, как схожи по нелепости методы борьбы с чумой и методы борьбы с инакомыслием и “монстром среди нас”. В этом периоде представление о сверхчеловеческом сохранятся. Человек имеет возможность, условно говоря, не только распасться на монстра, но и подняться до уровня ангела.

3. Мы – монстры.

Спад влияния христианства дал место новому течению мысли: рациональному гуманизму. Вместе с религиозными догматами сбрасываются в мусорное ведро и мифологическое мышление. "Нет более ни демонов, ни ангелов, мы сами вольны творить свою судьбу". Однако, вера в монстра никуда не исчезла. Вместе с развитием контроля человека над природой, развивается и деструктивный потенциал человека. Вместе с идеей о том, что все люди, в сущности, обладают примерно одной и той же природой, подтверждаемое научными открытиями в области медицины, анатомии, химии и биологии, в то же время человек начинает всё чаще ощущать тождественность своей природы с демонической, монструозной, либо видеть демоническое в ближнем.

Сильное влияние в этом периоде возымела описанная Чарльзом Дарвином и подхваченная множеством ученых и философов теория эволюции. Кроме сильного влияния на науку, оно также имело сильное влияние на общественное самосознание, так как у этой теории особенно сильный мифологический посыл, который довольно хорошо ассимилируется разумом обывателя, ведь, в сущности, человек всегда мыслил, мыслит и, скорее всего, будет мыслить мифологическими категориями, из которых и исходит наука, искусство, религия и философия. Основной постулат теории эволюции – это идея о том, что человек происходит от животного. Что значит иметь родителя-животного с мифологической точки зрения[U1] ? Не священное, разумное, великое животное, воплощение божества, а непосредственный, обычный скот? В лучшем случае это значит быть минотавром, бродящим в лабиринте. А в худшем случае это означает самому быть животным. Животное отличается от человека тем, что оно не может входить в межличностные отношения. Оно, в сущности, является объектом, а объект не может отвечать за свои поступки, не может делать свободный выбор, не может любить или не любить в полном смысле этих слов. Он способен лишь реагировать на раздражители.

В итоге мы стоим перед дилеммой: либо  человечество – это монстр-минотавр, либо  оно – бездумное животное. Принятие любого из этих вариантов за аксиому о человеческой природе представляет угрозу для общественной морали. Мы либо вынуждены видеть в своих ближних бесчеловечных монстров, от которых не стоит ожидать ничего хорошего, и против которых мы должны хотя бы встать в оппозицию, либо мы вынуждены отказаться от всего, что связано с понятием “справедливость”, ведь для животного нет ни вины, ни ответственности, как нет ни свободы, ни личности.

Другим культурным потрясением были две мировые войны и две атомные бомбы. Эти события по своей масштабности и кошмарности лишили человечество возможности уйти от вопроса самоопределения. Разочарованный гуманист сделал о себе вывод, и вывод был следующим: “Мы – Монстры”.

4. Если мы – монстры, то кто же Чужак?

Следствием отождествления себя с монстром, то есть определение себя как источник монструозности в мире, стал поиск человеческого в нечеловеческом. Былые монстры теперь кажутся островками спасения от истинной монструозности, какой является человеческая природа. Происходит переворот античного мировоззрения с ног на голову: Монстр-Чужак становится проявлением человечности, а Человек становится олицетворением монструозности. Для этого периода характерна романтизация монструозного в гораздо большей степени, чем когда-либо до этого в истории человечества. Героями сказок, фильмов и мультфильмов становятся монстры, люди с монструозными признаками, либо люди, по доброй воле сотрудничающие с монстрами.

Удивительнее всего то, что эти продукты творчества импонируют большим массам людей из самых разных стран, становясь культовыми произведениями, ради созерцания которых люди готовы платить. Наиболее яркими примерами являются истории о роботах более гуманных или героичных, чем люди (среди которых фильм "Терминатор"), истории о вампирах, оборотнях, призраках, которые соблазняют женщин своей особенной чуткостью, человечностью и доблестью, а также истории о темных силах, которые спасают людей от "ещё более темных сил". Таким образом, коммерческими успехами становятся такие продукты массовой культуры как серии мультфильмов "Монстры на Каникулах", "Шрек", "Как Приручить Дракона", фильмы "Веном" или "Люди Икс", серии игрушек "Школа Монстров" или "Тролли", оскароносный фильм "Форма Воды", фильмы с гностическим посылом как "Матрица", "Шоу Трумана", "Алита – Боевой Ангел".

 Для этого периода характерен спад веры в классического, солярного Героя, он более не представляется людям таким реалистичным и вдохновляющим, в отличии от Монстра, чье присутствие ощущается всепроникающим. Вместе с этим интеллигенцию охватывает экзистенциальный кризис и космический ужас (который хорошо выражает Говард Лавкрафт в своих фантастических книгах). "Всматриваюсь во тьму подземных глубин и вижу монстров, всматриваюсь в небо над головой и вижу монстров, всматриваюсь в ближних своих и вижу монстров, всматриваюсь в себя и вижу монстров" – это то, что испытывает новый человек, пытающийся найти Героя в среде новой мировоззренческой парадигмы. Нет более ангелов, нет более пути к небесам, человек окружён бесчеловечностью, и эта трагедия давно переросла в кошмар, который будоражит обывателя больше, чем когда-либо прежде.

Ощущая себя окруженными Монстрами, люди этого периода разделяются на два противоположных лагеря – течение открытой ксенофобии и течение открытой ксенофилии. Лагерь ксенофобии заполнен идеями о всемирном заговоре, в нём доминирует высокий уровень недоверия и страха практически ко всему, что хоть как-то может намекать на монструозность или обманчивость. Лагерь ксенофилии является диаметральной противоположностью – его представители толерантны ко всему новому, выделяющемуся, чужому, неестественному, монструозному. То есть, современный ксенофоб абсолютно не гостеприимен по отношению к Чужому, потому что ему во всём мерещится Монстр, а современному ксенофилу мерещится Добрый Странник во всех Чужих.

Уроки сказок и мифов о гостеприимстве сегодня актуальны как никогда, ведь именно они учат нас тому, как распознавать хорошего и плохого Чужого. Именно они учат нас не открывать дверь каждому встречному, и в то же время вести себя достойно с теми, кто стучится к нам в дверь.

Кто порождает монстра?

Наверное, Карл Юнг сказал бы, что Монстра неизбежно рождает часть нашей психики под названием Эго. Эго (то, что мы называем "Я") – это всё, чем является личность, с чем эта личность отождествляет себя, а также все механизмы, составляющие сознание. Из-за света сознательной жизни, Эго отбрасывает Тень, и, как это бывает нередко в жизни, отбрасываемая тень гораздо больше по размерам, чем то, что ее отбрасывает. Тень – это всё то, чем не является Эго, например, если Эго отождествляет себя с образом сильного мужчины, с ролью сына, с английской национальностью и с любителями пива по вечерам, то внутри Тени этого Эго будут находиться противоположности или альтернативы всех тех вещей, с которыми Эго себя не отождествил, то есть в Тени будет образ женщины, образ слабого мужчины, образ роли отца, матери, дочери, бабушки и так далее, все остальные национальности и трезвенники. Для Эго естественно сопротивляться всему, что есть Тень хотя бы потому, что это сохраняет Эго целостным и четко очерченным. Тень находится в области бессознательного, как противопоставление сознательному Эго. Человеческая психика целостна, хоть могут обитать противоположности. Это большая ноша для Эго, ведь его функциональность и существование зависит от того, насколько хорошо "Я" сможет себя оградить от бессознательного “Не Я”. Сознание борется с бессознательным, иногда сознание побеждает, и тогда ей удается обрести какие-то новые способности ранее спрятанных в бессознательном, например, более углубленное самопознание, но бывают и поражения. Проникающие чужеродные образы бессознательного в сознательное отталкиваются сознанием во вне себя, чтобы иметь возможность не отождествляться с ними, и сохранить свою целостность. Эти вошедшие и необработанные сознанием куски бессознательного проецируются на других людей, с которыми мы не отождествляем себя, на мимолетные образы в темноте, которые кажутся нам незнакомыми, на представления о мире за знакомыми пределами.

Логический вывод, исходящий из теории Карла Юнга [i][U2] , заключается в том, что Эго должно полностью поглотить Тень, и взять над ней контроль. В той или иной форме человек должен отождествиться со всем внутри своей души, со всем, чем он не является, чтобы перестать видеть во всём чужом угрозу. Здесь я обнаруживаю несоблюдение "мифологического урока о гостеприимстве", хотя до некоторой степени могу согласиться с идеей о важности интеграции Тени в Эго. Однако, не хотел бы отождествлять себя со всем, что не является мной, потому что не всё иное обязательно заслуживает отождествления.

Христианский ответ на вопрос о происхождении Монстра иной и, с моей точки зрения, достаточно оригинальный. Чтобы в нем разобраться, нужно взглянуть на миф о первом из монстров христианской мифологии, о падшем Люцифере. Согласно этому мифу, ещё до сотворения земли и людей, Бог сотворил ангелов, каждого для своей определенной роли, для своего определенного места. Каждому ангелу Он дал особые таланты, особые умения, и окружил каждого особенными дарами, которые помогли бы ему исполнять свою роль. Над каждым ангелом ниже по иерархии он ставил ангела более высокого, в обязанности которого, кроме собственных, входило ещё то, чтобы поддерживать, опекать и всячески оберегать низшего по иерархии собрата. Таким образом, не низший служил высшему, но высший служил низшему. В самом конце Бог сотворил ангела, который превосходил красотой, мудростью, талантами, силой, грацией и мужественностью всех остальных ангелов, и дал ему имя Люцифер. Люцифер исполнял ту роль, которую мы бы назвали "Верховным Музыкантом". Он, будучи ближе всех к Богу, мог лучше всех созерцать Его величие, Его любовь, Его доброту и мог наиболее красиво ее воспевать, передавая свою песню ангелам ниже себя. Так он служил тем, кто был ниже его по иерархии, делая их соучастниками величия и славы Бога. Однако в какой-то момент Люцифер возгордился и решил сам стать Богом. В некотором смысле можно сказать, он слишком засмотрелся на самого себя и подаренные ему Богом таланты, красоту, почести и перестал смотреть на Источник этих благ. Он решает отделиться от Бога чтобы, самому быть себе богом, из-за чего он изгнан из небесной обители.

Согласно христианскому догмату, становление Монстром – это следствие желания и свободного решения стать богом, которое в уменьшенной форме называют гордыней. Я хотел бы разделить понятие "гордыня[U3] " на несколько аспектов, чтобы показать, почему оно становится источником монструозной природы согласно  христианству:

- В первую очередь, гордыня, с моей точки зрения, это особая форма мировосприятия. Она начинается с того, что существо позволяет себе оценивать и определять себя или других (то есть говорить кто есть что) относительно себя же, а не относительно Бога. Это похоже на фразу софиста Протагора "Человек есть мера всех вещей". Люциферу была определена Богом особая роль, которая ему подходила по талантам и мудрости, однако, Люцифер решает самому стать "распределителем обязанностей", и поставить себя во главу угла.

- Гордыня в действии неотделима от потребления. Так как без Бога у гордеца нет ценности, ведь лишь Бог ценен (благ), и только Он может давать ценность (блага) кому-то или чему-то, то гордый, ощущая себя в сущности пустым, но оценивая себя как достойный ценности, он начинает поглощать окружающие его блага, дабы "скрыть свою наготу". И, так как блага исходят от Бога, то рано или поздно гордец приходит к выводу, что ему нужно поглотить Бога, потому что без него он не может наделить ничего объективной ценностью, так как сам в отрыве от Бога не имеет никакой объективной ценности. Будучи пустым, гордец опустошает всё, до чего притрагивается, подобно царю Мидасу. Он не может нести добро, мир, любовь и благо в отрыве от источника добра, мира и любви, поэтому он вынужден распространять лишь то, что у него есть – ничего. Подобно тому как Бог, создавая ангелов, отождествляя Себя с ним, а значит отдавая им частичку своей бесконечной и безграничной славы и природы, делая их ценными, так же пытается сделать и гордец. Он берёт блага внешние или внутренние, отождествляет их с собой, но так как сам он не имеет никакой ценности, то и те вещи, с которыми он отождествлялся, перестают иметь какую-либо ценность, и ему соответственно приходится искать новые блага, либо признать, что он богоподобен, но не Бог. Гордец также не способен творить благо, а лишь извращать уже имеющиеся: правду превращать в ложь, красоту оборачивать в уродство, ценности обесценивать, безмятежность колебать бунтом.

- Гордыня неотделима от богоотречения, она является актом противопоставления себя Богу. Что значит противопоставить себя Тому, кто творит и поддерживает мироздание, реальность, время, пространство и бытие? Это значит сделать себя центром мироздания, в отрыве от истинного Источника бытия, что по своей сути является самоубийством. Такой поступок можно уподобить следующей нелепой картине: младенец в утробе матери пытающийся самостоятельно родить себя, собственноручно разрывает материнскую пуповину, которая питает его, и от которой он зависит. Гордец становится богоборцем, то есть отвергающий свою причастность ко всему божественному или богоподобному. Так как человек, согласно христианскому догмату, сотворен по образу и подобию Бога, то Монстр рано или поздно пойдёт и против человечества.

Таким образом христианский ответ на вопрос "Где рождается монстр?" следующий: "Монстр рождается в личности, как только она становится горделивой".

Заключение

Полагаю, мысли о монстрах будут актуальны ровно настолько, насколько актуально человечество в её нынешнем состоянии. Прислушиваясь к страшным сказкам, можно узнать не только о том, каковы эти загадочные Монстры, но и о том, каковы люди, сознание которых способно порождать эти сказочные образы. Возможность страны, культуры, группы людей и отдельного индивида выжить и одержать победу в лабиринте жизни напрямую зависит от того, насколько эффективно страна, культура, группа и отдельный индивид может сказать, кто друг и кто враг, кто свой и кто изгой, кто наш и кто чужак.