Комментарий | 0

Шауль (Саул). Научная реконструкция (3)

 

                                                                          Рембрандт. Саул и Давид (Деталь)

 

 

Отвергнутый

 

 

Повествователь нам не помощник

 

Но вот, показалось: круг разомкнулся. «Сообщили Шаулю, что Давид бежал в Гат,// больше он его не искал» (27:4). Действительно, спасаясь от преследований Шауля, Давид со своими людьми бежит к заклятым врагам Израиля и к ним поступает на службу. Повествующий подробно рассказывает о набегах Давидова воинства на соседние с плиштим племена и о том, что, отчитываясь о набегах на соплеменников, на самом деле Давид воюет с другими. Такова миссия повествователя: обеспечить великому алиби. Победителей, понятное дело, не судят, но чтобы никому ничего дурного в голову не взбрело.

Что же Шауль? Службой врагу Давид опозорен навеки. Царём Израиля предателю не бывать. Теперь в честном бою при случае его можно и должно убить: Израиль только возрадуется. А пока? Пока, пользуясь подарком судьбы, можно к нормальной жизни вернуться. Можно между глумливым благородством Давида и собственной отверженностью не разрываться. Можно и должно быть царём праведным, судить народ по Учению. Тем более что его обличитель, мучитель Шмуэль умер, его оплакали, в Раме похоронили, о чём повествователь, вклинив в бурно текущий сюжетный поток к делу не относящееся полустишие, и сообщил (25:1).

А когда собирают плиштим свои станы идти с Израилем в очередной раз воевать, и Давиду сообщено, что и он со всеми пойдёт, повествователь вдруг возвращается к смерти Шмуэля, со странным сообщением его единя: «Шмуэль умер, весь Израиль его оплакал, похоронили в Раме, его городе;// Шауль всех вызывающих мёртвых и ведунов в стране уничтожил» (28:1-3).

Такова морально-историческая диспозиция перед финальным громом, раскаты которого ещё не слышны. Во всяком случае, никогда за последнее время положение Шауля не было столь однозначно. Давид — предатель. Участь его незавидна. У Ионатана нет с ним никаких отношений, значит, и будущее рода ясно, как никогда. Дочь Михаль из рук глумливого очарователя вырвана, спасена. Плиштим? Война? Дело обычное. На то он и царь, к тому же, что не раз доказал, из десятка не робкого. Как никогда, победа нужна. Она будет двойной: над плиштим и над их пособником гнусным Давидом. А мы, скрывшись за пропастью лет, тихонько прошепчем: тройная! Ведь в предстоящей схватке прежде всего себя Шауль победит!

Противники станы разбили. И — недолго Шауль был спокоен: «стан плиштим увидав,// испугался, его сердце затрепетало. Вопросил Шауль Господа, Господь ему не ответил…» (там же 4-5).

Бог молчит. Шмуэль мёртв. Теперь ясно, почему вместе с известием о смерти пророка сообщено, что, вероятно, по веленью Шмуэля, Шауль всех вызывающих мёртвых и ведунов уничтожил. Всех да не всех! По требованию Шауля, которому ничего не остаётся, как будущее прозревать через вызывающих мёртвых, рабы нужную женщину отыскали.

 

Переоделся Шауль, надел другую одежду, пошел он и с ним два человека, пришли к женщине ночью,
сказал: «Поворожи через мёртвого, подними мне того, о ком я скажу».
 
Женщина ему говорит: «Ты знаешь, что сделал Шауль, вызывающих мертвых и ведунов с земли истребил,
зачем западню душе моей ставишь — меня погубить?»
 
Поклялся Шауль Господом, говоря:
«Жив Господь, если это будет виною».
 
Женщина говорит: «Кого поднять тебе?»
Сказал: «Шмуэля мне подними».
 
Увидев Шмуэля, женщина громким голосом закричала,
женщина Шаулю сказала: «Зачем ты меня обманул? Ты — Шауль!»
 
Царь сказал ей: «Не бойся, что видела?»
женщина сказала: «Шмуэля, видела бога, из земли восходящего».
 
Сказал ей: «Каков его вид?» Сказала: «Муж поднимается, стар, накидкой окутан».
Узнал Шауль: это Шмуэль, ниц к земле преклонился и распростёрся.
 
Шмуэль Шаулю сказал: «Зачем потревожил, меня поднимая?»
Сказал Шауль: «Очень мне тяжело, плиштим со мною воюют, Бог от меня отступил, больше не отвечает ни в снах, ни через пророков, призвал я тебя: скажи, что мне делать».
 
Сказал Шмуэль: «Зачем спрашиваешь меня?
Господь от тебя отступил, стал твоим ненавистником.
 
Сделал Господь ему, как через меня говорил,
Господь вырвал из рук твоих царство, ближнему твоему отдал — Давиду.
 
Не послушал голоса Господа, ярость гнева Его на Амалека ты не исполнил,
потому сегодня такое Господь тебе сделал.
 
Отдаст Господь вместе с тобой и Израиль в руку плиштим, завтра ты и твои сыновья — со мною,
и стан Израиля отдаст Господь в руку плиштим».
 
Вскочив, упал Шауль во весь рост на землю, слов Шмуэля очень он испугался,
и сил не было: весь день и всю ночь хлеба не ел.
 
Подошла женщина эта к Шаулю, испугалась — очень он был поражён,
сказала: «Послушала служанка твой голос, душу в руку свою вложила, выслушав слова, что ты мне говорил.
 
Теперь и ты голос служанки послушай, положу перед тобой кусок хлеба — поешь,
будет сила идти по дороге».
 
Отказался, сказав: «Есть я не буду», умоляли его женщина и рабы —  их голос послушал,
встал с земли, сел на лежанку.
 
У женщины в доме — телёнок откормленный, быстро зарезала,
взяв муки, замесила, лепёшки она испекла.
 
Подала Шаулю, рабам его — ели,
встали, той ночью ушли (28:8-25).

 

            Тем временем повествователь оставляет Шауля, уничтоженного предсказанием Шмуэля, на произвол его царской судьбы. Что делать Шаулю? Сказано: завтра он с сыновьями будет там, где Шмуэль. Вот сейчас — спасти сыновей и себя: спрыгнуть с жуткого круга. Даже так: самому погибнуть, но сыновей спасти, Ионатану власть передать, не станет же сын, пусть тот и любит Давида, вторым у предателя, против своего народа воюющего.

Нет, здесь повествователь нам не помощник. Одним словом, мы не знаем, о чём перед битвой думал Шауль.

            Зато Иосиф Флавий, в своё время поступивший не так, как Шауль, римлянам сдавшись, знает и это. Он описывает смерть первого израильского царя, понимая, это будет по нраву новым его соотечественникам, людей чести почитающим и восхваляющим. Он пишет о Шауле с нескрываемым восхищением, искренним или поддельным, не важно. Хотя Шауль «знал, что случится и что ему угрожает неминуемая смерть, он всё-таки не только не захотел спастись бегством и для личной безопасности предоставить своих товарищей на избиение врагам, — этим было бы запятнано также его собственное царское достоинство, — но и ринулся всем домом, вместе с сыновьями своими в самый центр опасности, считая своим долгом пасть вместе с детьми в честном бою за своих подданных и предпочитая видеть доблестную смерть сыновей своих, чем оставить их после себя на неопределенную в будущем участь. Он предпочитал оставить вместо потомства и наследников славу и непорочную по себе память» (Иудейские древности 6:14:4).

Оставив Шауля мучительно размышлять, повествователь отправляется с Давидом назад: правители плиштим с этим предателем, могущим теперь предать уже их, не желают вместе идти на войну. Отосланный назад,  приходит он в город, выделенный ему для проживания. Город разграблен племенем Амалека, заставляя читателя вспомнить причину, по которой на Шауля гнев Господа разгорелся. Шаулю сражаться с плиштим и погибнуть, а Давиду идти вызволять Амалеком захваченных пленников, в том числе двух своих жён, и добро, забранное врагами.

Грех первого царя Израиля читатель припомнил. А Давид разбивает врагов, пленных вместе с имуществом возвращает, добавляя к нему неплохую добычу, и рассылает подарки друзьям, старейшинам Иеѓуды, самого большого колена Израиля. Если представителю самого маленького колена хорошим царём стать не удалось, то не логично ли на трон царя из самого большого теперь посадить?

 

Гибель

 

Плиштим воевали с Израилем,
от плиштим израильтяне бежали, на горе Гилбоа [на горе Гелвуе] убитые пали.
 
Догнали плиштим Шауля и его сыновей,
убили плиштим Иеѓонатана [Ионатан], Авинадава [Аминадав] и Малкишуу [Малхисуа], сыновей Шауля.
 
Война против Шауля была жестокой, лучники его обнаружили,
а лучников он очень боялся.
 
Сказал оруженосцу Шауль: «Меч обнажи, меня заколи, чтобы, придя, эти необрезанные меня не закололи, надо мной не глумились», не хотел оруженосец: очень боялся,
взяв меч, Шауль упал на него.
 
Увидел оруженосец, что умер Шауль,
и упал на свой меч, вместе с ним умер.
 
Погиб Шауль и три сына его, оруженосец и все его люди — все в этот день.
 
Увидели израильтяне и за долиной и за Ярденом: израильтяне бежали, Шауль с сыновьями погибли,
оставили города, бежали; пришли плиштим, в них поселились.
 
 
Было на завтра: плиштим убитых пришли обирать,
нашли Шауля и трёх его сыновей, на горе Гилбоа лежащих.
 
Отрезали ему голову, сняли оружие,
по всей земле плиштим разослали, в домах идолов народ извещая.
 
В доме аштарт положили оружие,
к стене Бейт Шана [вероятно, речь идет о Бейт-Шеане; Беф-Сан] тело прибили.
 
Услышали жители Явеш Гилада,
что сделали с Шаулем плиштим.
 
Встал каждый доблестный муж, шли всю ночь, забрали тело Шауля и тела
его сыновей со стены Бейт Шана,
придя в Явеш, там их сожгли.
 
Взяв их кости, похоронили под тамариском в Явеше,
семь дней постились они (31).

 

            В официальной хронике Повести лет, кроме родословия, о Шауле приводится один-единственный эпизод, который с незначительными изменениями повторяет этот рассказ (Повести лет 1 10). Летопись интересует в Шауле одно: смерть его и его сыновей. Ничего иного об этом царе, случившемся в Израиле до Давида и правившем недолго, летописец знать не желает. Рассказ о гибели Шауля и его сыновей приводится, надо полагать, с единственной целью: чтобы сомнений в легитимности царствования Давида не было ни малейших.

Эпилог о первом израильском царе у повествующего о великом Давиде получился весьма характерным. Рассказ о гибели Шауля, как и о нескольких других событиях, ещё раз повторяется, на этот раз — из уст юноши-вестника, случайного участника жестоких событий. Говорил ли этот юноша из Амалека (!) правду, или он мародёр, желающий своим рассказом нового царя обрадовать и потешить, не ясно: повествователь об этом своего мнения не имел или высказать не пожелал. Единственный аргумент за то, что вестник не лжёт, такая деталь: в его рассказе Шауль опирается на неизменное копьё, то, которое в Давида метал, то, которое Давид увёл из-под носа спящего сном мёртвым или же безмятежным, окружённого спящими воинами своими. Словом, копьё не простое. Как и накидка Шмуэля, доспехи Шауля, которые Давид на себя надевает, как эта сцена, поэтической части которой по-новому суждено повториться, когда Давид будет оплакивать погибшего сына своего Авшалома (Авессалом).

            После гибели Шауля Давид возвращается победителем Амалека. К нему приходит человек из стана Шауля: одежда разорвана, на голове его прах. Откуда? Из стана Шауля (Шмуэль 2 1:1-3).

 

Сказал Давид: «Как было дело? Скажи мне!»
Сказал: «Когда народ из боя бежал, из народа многие пали, погибли, и Шауль с Иеѓонатаном, сыном, погибли».
 
Сказал Давид юноше, рассказывающему ему:
«Как ты узнал, что погиб Шауль и Иеѓонатан, его сын?»
 
Сказал юноша-вестник: «Случайно на горе Гилбоа я оказался — Шауль опирается на копьё,
и — колесницы, всадники настигли его.
 
Обернувшись назад, меня увидев,
позвал, я сказал: 'Вот я!'
 
Сказал мне: 'Кто ты?'
Сказал ему: 'Из Амалека'.
 
Сказал мне: 'Встань надо мной и убей, меня дрожь охватила,
а душа ещё пока что во мне'.
 
Встал над ним и убил: знал, упав, он не выживет,
венец с головы его взял, браслет, что у него на руке, принёс их сюда моему господину».
 
Схватив одежду свою, Давид её разорвал,
и все люди, которые с ним.
 
Причитали, рыдали, постились до вечера
о Шауле, Иеѓонатане, сыне его, о народе Господнем, о доме Израиля — от меча они пали.
 
Сказал Давид юноше, рассказывавшему: «Откуда ты?»
Сказал: «Я сын чужеземца из Амалека».
 
Сказал Давид:
«Как не боялся ты протянуть руку — убить помазанника Господня?»
 
Позвал Давид одного из слуг и сказал: «Подойди, убей его!»
Ударил — тот умер.
 
Сказал ему Давид: «Кровь твоя на твоей голове,
твои уста о тебе свидетельствовали, сказал: 'Я убил помазанника Господня'» (там же 4-16).

 

(Иосиф Флавий примиряет две версии гибели:  «Не имея сил убить самого себя, царь приказал оруженосцу извлечь меч и поразить им его раньше, чем он попался бы в руки врагов; но так как оруженосец не решался убить своего господина, то Саул взял свой собственный меч и, укрепив его рукояткою в земле, бросился на него. Однако у него не хватило сил пронзить себя насквозь. Поэтому царь обратился к тут же стоявшему юноше и, узнав, что он амалекитянин, просил его прикончить его, так как он сам уже более не в состоянии сделать это, и тем доставить ему тот род смерти, который в его глазах являлся наиболее желательным. Юноша исполнил желание Саула, затем снял с него золотое запястье и царскую корону и бежал с этим. При виде смерти Саула его оруженосец убил самого себя». Иудейские древности 6:14:7.)

 

Этим плачем Давид оплакал
Шауля и Иеѓонатана, сына его.
Израиль, погибла краса твоя  на горах!
Как воины пали!
 
В Гате не говорите! На улицах Ашкелона [Аскалон; в городах плиштим] не возвещайте!
Чтобы дочери плиштим не веселились! Чтобы дочери необрезанных не ликовали!
 
Горы Гилбоа! Ни росы, ни дождя вам, ни полей на высотах:
там щит воинов сломан, щит Шауля, маслом не смазанный [кожу, которой обтягивали щит, для лучшей защиты смазывали маслом, но щит Шауля, смазанный кровью врагов в этом совсем не нуждался].
 
От крови убитых, от тука воинов лук Иеѓонатана не отступал!
Меч Шауля пустым не возвращался!
 
Шауль и Иеѓонатан при жизни любимые и прекрасные и в смерти не разлучились!
Быстрее орлов, львов были сильнее!
 
Дочери Израиля, о Шауле рыдайте,
не он ли одевал вас в красную шерсть расписную, украшения золотые на ваши наряды не возлагал?
 
Как пали воины в битве!
Иеѓонатан — на горах убитых!
 
О тебе, брат мой Иеѓонатан, я горюю! Для меня был ты прекрасен!
Любовь твоя мне женской любви чудесней была!
 
Как воины пали!
Пропало оружие!
(Шмуэль 2 1:17,19-27).
 

(Окончание следует)

 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка