Онтологические прогулки

 

Эрнст Фукс. Царь Соломон. 1963 г.

 

 

 

Высоко Господь возвысил Шломо

 

 

Строительство Храма — главное дело жизни Давида и главное дело жизни Шломо, крепче кровных уз связавшее не только династически, но и духовно сына с отцом. В конце Первой книги Повести лет содержится подробный рассказ о приготовленном Давидом для строительства Храма. Этот рассказ призван убедить в размахе приготовлений, после которых не исполнить задуманное никак невозможно.

Чужеземцы, «которые в земле Израиля», выполняют самую тяжкую работу каменотёсов — вырубают и обтёсывают камни; заготавливается «множество железа» и меди «без веса»; кедровых деревьев «жители Цидона [Сидон] и Цора [Тир]» привезли в Израиль «без счёта»; и золота, серебра тоже неисчислимо  (Повести лет 1 22:1-4, 16).

Своим царским словом Давид заповедует «всем вельможам Израиля сыну своему Шломо помогать», ведь Сам Господь стране Израиля благоволит, в его руки «предав обитателей этой страны», т.е. нееврейское население, в немалом количестве сохранившееся на территории Давидова царства. Уходящий из жизни в историю царь призывает: «Встаньте, постройте Храм Господу Богу — перенести ковчег завета Господня и Божию утварь святую в дом, построенный имени Господа» (там же 17-19).

Но главное — обращение к юному и слабому сыну, которому «дом строить Господу, перед всеми странами вознести, возвысить, прославить и возвеличить» (там же 5). В этом обращении Давид передает слова Всевышнего, в которых с особым смыслом вновь звучит знаковое имя Шломо.

 

 

            Воцарив Шломо, продолжая «передачу дел», Давид проводит исчисление левитов, определяет тех, кто будет «смотреть за работой в доме Господа», кто будет судьями, кто «стражами ворот», кто будет славить «Господа на инструментах», которые он повелел изготовить. Давид распределяет потомков Леви на двадцать четыре смены для службы в Храме. Давид продумывает не только строительство Храма, но и то, кто и как в нём будет служить. И даже в этом сухом официальном реестре звучит ставшее рефреном добавление, сделанное рассказчиком: «Сказал Давид, что Господь Бог Израиля Свой народ упокоил,// и в Иерушалаиме Он поселился навечно» (там же 23:25).

            Приводится речь царя Давида, собравшего элиту страны, пафос которой — избрание его и сына его на царство в Израиле, исполнение Господней воли Дом построить Ему, завет сыну Шломо служить Всевышнему «цельным сердцем» (в оригинале слово того же корня, что и имя Шломо!).

 

Собрал Давид всех вельмож Израиля, правителей колен, и управителей смен, царю служащих, и командиров тысяч, и командиров сотен, и смотрителей всего имущества и стад царя, и его сыновей, с придворными, воинами, и всеми доблестными воинами в Иерушалаим.

 

 

После этой речи Давид отдаёт Шломо «план зала, Дома, хранилищ, галерей, внутренних помещений, Святого святых», «дворов дома Господня», «сокровищниц Божьего дома», списки  «смен коѓенов и левитов для любой работы служения дома Господня», «всю утварь для служения дома Господня» и золото, заготовленное для храмовой утвари (там же 11-18). Передав всё это, ещё раз Давид напутствует сына.

 

Сказал Давид своему сыну Шломо: «Крепись, будь сильным и соверши! Не страшись и не бойся!

Господь Бог, мой Бог — с тобой! Не ослабит тебя, не оставит, пока не завершишь всё служение работы в доме Господнем!» (там же 20)

 

            И заканчивается повествование Первой книги Повести лет о Давиде сценой благословения «Господа на глазах всей общины» уходящим царём («Благословен Ты Господь Бог Израиля, отец наш, извечно — навечно», там же 29:10), сбором пожертвований на Храм, обращением к Богу «Авраѓама, Ицхака [Исаак], Израиля, наших отцов» осуществить «помыслы сердца Своего народа» и дать сыну его Шломо «хранить заповеди», «уставы, законы» (там же 18-19).

 

 

 

2

Царь мира в Иерушалаиме

 

 

 

 

 

Царствование Шломо — уникальная для Израиля эпоха покоя и мира, цельности государства, не знающего раздоров, и стабильности власти. Не потому ли сын Давида был наречён Шломо задним числом? А если не так, то история оказалась с Бат Шевой, матерью третьего царя Израиля, вполне солидарна.

 

На карте мира

 

 

Родившийся в царском доме в Иерушалаиме Шломо правил в начале десятого века до н.э. (варианты хронологии: 972—932 гг. до н. э., 960-е — ок. 930 гг. до н. э., 967—928 гг. до н. э.). Первые два года, вероятно, он царствовал вместе с отцом. А после его смерти стал единоличным властителем государства, на юге простиравшегося до границы с Египтом и до Хаммата в центральной Сирии. Царь Израиля, господствуя над сирийскими царствами и Заиорданьем, контролировал важнейшие торговые пути между Египтом, Месопотамией и Анатолией, караванные пути в Аравию, дороги, связывающие Средиземное море с Красным.

Мир царства Шломо с соседями был обеспечен, кроме армии, торговли, династическими браками, важнейший из которых — с дочерью фараона, единственный в истории брак царя Израиля с принцессой египетской, свидетельствующий о мощи еврейского государства и о его стремлении в царствование Давида и Шломо подражать государственному устройству Египта. Среди множества царских жён у египтянки было совершенно особое положение. Для неё в Иерушалаиме был построен дворец. В приданое Шломо получил Гезер, древний укреплённый город, жители которого осуществляли контроль над важной дорогой из Иерушалаима к побережью. Однако впоследствии с восшествием новой династии в Египте отношение к Шломо стало враждебным. Безымянная дочь фараона — жена израильского царя, это было делом совершенно неслыханным, единственный случай, когда дочь повелителя пусть и ослабленного в то время Египта была выдана за чужеземца. Кроме неё, из всех жён и наложниц Шломо из тьмы безвестности и безымянности проступает лишь Наама из Амона, мать наследника Шломо Рехавама.

Образцовыми были отношения Шломо с царём Тира Хирамом. Тир — древнейший город-государство, упоминавшийся ещё в египетских документах конца 19 в. до н.э. Находился на ливанском побережье Средиземного моря к югу от нынешнего Бейрута, около двадцати километров северней современной границы Израиля и Ливана. Греки называли его Финикией. Славился своими мореплавателями, купцами, ремесленниками. Имел колонии в различных местах Средиземного моря. «Слуги Шломо» вместе со «слугами Хирама» привозили заморские богатства (Цари 1 9:11,26–28; 10:11,22). В Эцьон Гевере (Ецион-Гавер) на Красном море был порт, откуда отплывали и корабли Шломо и корабли Хирама. Израиль поставлял Тиру зерно, масло, а Тир — Израилю древесину кедра и кипариса и золото. Строители Тира участвовали в главном деле жизни Шломо — строительстве Храма. Между странами был заключён договор, а у правителей были дружеские отношения («все дни любил Давида Хирам», там же 5:15).

Из огромного количества золота, прибывавшего Шломо из-за моря, а также от торговцев, наместников по стране и в качестве дани, царь сделал двести больших и триста малых щитов, положив их в «Доме леса ливанского» (там же 10:16-17).

            В царствование Шломо впервые в своей истории Израиль превратился в страну цветущей материальной культуры, будучи прежде в этом отношении северными  задворками Египта и южными — Месопотамии. Серебро в дни Шломо «считалось ничем» (там же 21). Кроме столичного Иерушалаима, где были построены Храм и царский дворец, по всей стране возводились общественные здания, города окружались мощными стенами. Шломо были построены «города припасов», «города колесниц», «города всадников» (там же 9:19); «было у Шломо сорок тысяч конюшен с лошадьми для его колесниц// и двенадцать тысяч всадников» (там же 5:6).

Всезнающий Иосиф Флавий в духе Текста, но, как это у него часто бывает, далеко за пределы его выходя, с упоением добавляет о всадниках: «Необычайно цветущие юноши, далеко превосходившие прочее население своим значительным ростом и статным телосложением и отличавшиеся длинными распущенными волосами и одеянием из пурпура из Тира. Ежедневно они посыпали себе волосы золотым песком, так что головы их сияли золотом, когда на них падали лучи солнца. В таком убранстве с луками в руках эти всадники окружали царя, когда тот обыкновенно на заре выезжал на своей колеснице в белом одеянии и сам правил лошадьми» (Иудейские древности 8:7:3). Иосиф Флавий единственный, удостоившийся видеть царя Шломо на колеснице. Вот, что значит прозорливость историка: даже столетия не преграда.

            При Шломо появляется множество новшеств. Начинается строительство из тёсаных камней — огромных, подогнанных друг к другу. Новые приёмы кладки используются при строительстве городских ворот. Даже если враг брал штурмом наружные ворота, он попадал в узкий проход перед новыми со всеми вытекающими для его жизни последствиями.

Ослы и мулы могли продвигаться и по бездорожью. Лошади и колесницы, мобильное войско, обеспечивающее безопасность, потребовали ровных дорог, прокладке которых Шломо уделял, согласно Иосифу Флавию, привыкшему к великолепным римским дорогам, большое внимание. Надо думать, обычай ровнять дорогу перед царём был реалией времени, из которой родился знаменитый призыв: «Ровняйте, ровняйте, дорогу торите,// убирайте с пути Моего народа, устраняйте преграду» (Иешаяѓу 57:14, Исаия).

Продолжая начатое отцом, идя дальше, Шломо создал могущественное государство с качественно иной внутренней организацией, мощной экономикой, самой современной по тем временам армией. Захватив несколько сотен колесниц и лошадей у арамейского царя, Давид в качестве диковинных трофеев привозит лишь сто колесниц. А лошадям он велел подрезать подколенные сухожилия. Лошади, чужеземная дорогая забава, ему не нужны: в Израиле основная тягловая сила — осёл и мул.

У Шломо — тысячи колесниц, всадники, лошади, у него армия, оснащённая не хуже ведущих армий Египта и Месопотамии. Двухколёсные, покрытые железными пластинами колесницы были сзади открытыми, что позволяло легко на них вскакивать. Колесница была запряжена двумя или тремя лошадьми. На ней кроме возничего были воин и щитоносец. Колесницы были грозным оружием, быстрым, маневренным, и — не дешёвым. Лошадям требовался тщательный постоянный уход, для них Шломо по всей стране строил конюшни. Эта армия, в отличие от большей части войска Давида, должна была быть постоянной: землепашцев, отозванных от сохи, воевать на колесницах за считанные дни научить было никак невозможно.

            С такой армией ближние и дальние соседи Израиля не могли не считаться и с охотой выдавали своих дочерей за мирного царя, обладающего мощной армией, который умел мир защищать, а при случае, надо полагать, и продиктовать.

Царствование Шломо — сорокалетний рай исторического покоя в тысячелетнем океане вражды: ни злодейств, ни предательств, ни кораблекрушений, ни разбойников на дорогах, ни засухи и неурожая — ничего, что могло бы нарушить благоденствие, осквернить без тревог и бед великолепное течение жизни в царском дворце, благостную молитву и приношение жертв в Доме Господнем. Очень задним числом поздравив с этим царя, отдадим должное и выбравшему для рассказа о нём из событий этого времени то, что поведало потомкам о рае. То ли плод с древа познания добра и зла ещё вовсе не съели, то ли едва надкусили, во всяком случае, гармонию порушили не критично: никого пока не изгнали. Конечно, за пределами рая исполняли повинность царскую дровосеки, камнетёсы, носильщики и множество тяжким трудом хлеб насущный свой промышляющих. Но «работающий на земле хлебом насытится,// а преследующий пустое бездумен» (Притчи 12:11).

Если история — это войны, борьба за власть и государственные перевороты, то из такой истории царствование Шломо выпадает. Но если история — это строительство, ремёсла, искусство, то царствование Шломо есть самая подлинная история. Обычно оба вида истории в едином потоке времени совмещаются. Часто музы вовсе молчат. Но чтобы только они были слышны — чрезвычайная редкость.

Ни до, ни после Шломо территория Израиля не была столь велика. При нём еврейское государство впервые в своей истории по-настоящему появляется на карте тогдашнего мира: «Шломо был властителем всех царств от Реки до земли плиштим и до границы с Египтом,// они приносили дары и служили Шломо все дни его жизни» (Цари 1 5:1). Река, упомянутая в стихе, это Прат, до которого доходила северная граница владений Шломо. «Земля плиштим» и «граница с Египтом» — южная граница его владений. Вассалами Шломо был ряд царей. В 72-ой главе Восхвалений, которая отнесена к Шломо, говорится: «Властвовать будет от моря до моря// и от реки — до концов земли» (8), «Все цари перед ним распрострутся,// все племена будут служить» (11).

И главное: «был вокруг него, со всех сторон мир», «Иеѓуда, Израиль были спокойны, // все дни Шломо каждый под лозой своей, под инжиром от Дана до Беер Шевы» (Цари 1 5:4-5). Если выше упомянуты владения Шломо, т.е. земли, на которые распространялось его влияние, его власть, и тамошние властители ему дань приносили, то здесь имеется в виду собственно Израиль, «измеренный» от крайне северной точки (Дан) до крайне южной (Беер Шева). В этом стихе обо всём Израиле сказано с использованием идиомы, равно как и о мире. Обе идиомы встречаются  в ТАНАХе нередко. Значение идиомы «под лозой своей, под инжиром»: спокойно, зажиточно, обеспеченно.

Сам же царь со своим двором был примером роскоши, богатства и изобилия. Об этом, гиперболизируя, сообщает рассказчик, перечисляя однодневный «хлеб» царского дома: «тонкой муки тридцать коров» (приблизительно двести пятьдесят, по другой версии — четыреста двенадцать литров), «шестьдесят коров муки», «десять быков откормленных, с пастбища двадцать быков, сто коз и овец,// кроме серн, и газелей, и антилоп, уток, гусей» (там же 2-3).

 Как тут не вспомнить самую замечательную гиперболу повествования о Давиде: гигантские размеры Голиата (Голиаф), юным пастухом побеждённого. И если в тени гиганта Давид едва лишь заметен, то тут из-за горы мяса и прочей бесчисленной снеди царь Шломо и вовсе не видим. Да и к чему? Эти горы призваны сказать о царе больше, чем он сам своей скромной, соразмерной подданным фигурой на это способен.

Для функционирования огромного государства необходимо было соответствующее управление. Страна была разделена на двенадцать областей, не совпадавших с границами колен, во главе области был наместник. По очереди из месяца в месяц наместники должны были царя и дом его обеспечивать (там же 7). Особое положение было у колена Иеѓуды, из которого был сам царь Шломо. Оно не входило в число областей и от повинности обеспечивать царя было освобождено. 

В Тексте приводится список высших сановников, которые составляли элиту царской администрации (там же 4:2-6). Среди них Азарьяѓу сын Цадока-коѓена (Азария, сын Садока священника), «над наместниками» стоящий, по всей видимости, глава всех вельмож-министров; «друг царя», вероятно, его ближайший советник; двое писцов; летописец. «Бенаяѓу сын Иеѓояды [Ванея сын Иодая], над войском». При царе Давиде он командовал отрядом телохранителей царя (крети и плети). Выполняя приказ царя Шломо, Бенаяѓу убивает военачальника Иоава, поддержавшего Адонию в борьбе за царство, и становится военачальником израильского войска. «Цадок и Эвьятар [Авиафар], коѓены». Вероятно, определённое время оба были Великими коѓенами, возможно, то, что Эвьятар указан вторым, свидетельствует, что его полномочия были меньшими, чем Цадока. В отличие от Цадока, поддержавшего в борьбе за престол Шломо, Эвьятар поддержал Адонию. Царь Шломо прекратил его жреческое служение (там же 2:27). И ещё названы два высших чиновника: один «над домом», другой «над податями».

В ближайшем кругу Шломо были те, кто его отца окружал. Среди них пророк Натан, который упомянут как один из авторов книги Цари (Повести лет 1 29:29, 2 9:29) и как устроитель храмовой службы (там же 2 29:25), но, сделав дело, исполнив миссию — воцарив Шломо, из рассказа он исчезает, роль свою исчерпав.

И завершает сухой отчёт об администрации стилистически неожиданное, напоминающее читателю выражение, восходящее к благословению Господом Авраѓама (Вначале 22:17, см. также сказанное о Яакове, там же 32:13):

 

 

Чтобы Господь Своё слово исполнил

 

Давид — возлюбленный Господа, которым избран на царство, в лишениях и страданиях трон свой выбарывает, убеждая народ, что именно он царь подлинный, настоящий. В отличие от него, Шломо — любимец Господа (= избранный Всевышним на царство, но при рождении его об этом прямо не говорится), обретающий трон без борьбы, хотя бы только придворной, её пророк Натан ведёт за него.

По слову Давида, у Гихона, самого значительного источника в окрестностях города Давида, Шломо помазали маслом и протрубили в шофар (рог, который употреблялся и употребляется сегодня  исключительно в ритуальных целях). После этого народ возгласил: «Да здравствует царь Шломо!» И за новым царём весь народ поднялся, «на свирелях играют, веселятся весельем великим,// от криков раскалывалась земля».

 

И пришли рабы царя поздравить своего господина, царя Давида, сказали: «Бог сделает имя Шломо лучше имени твоего, его престол над твоим престолом возвысит»,

царь на ложе своём поклонился.

 

И царь сказал так:

«Благословен Господь Бог Израиля, даровавший сегодня сидящего на престоле моём, и глаза мои видят» (Цари 1 1:39-40, 47-48).

 

Воцарившись, Шломо ведёт себя как истинный царь. Важнейший вопрос: как поступить с Адонияѓу, единокровным старшим братом своим, попытка которого воцариться спровоцировала развитие событий, приведших к помазанию Шломо. Испугавшись, Адонияѓу «за рога жертвенника ухватился» (там же 50), т.е. за выступы жертвенника, похожие на рога, что было равносильно бегству в город-убежище. Так мог спасаться человек, убивший непредумышленно. Но злоумышленника можно было брать и от жертвенника (Имена 21:14). Царь Шломо велит, взяв от жертвенника, привести Адонияѓу, который, придя, простирается перед Шломо, и царь его милует, домой посылая (Цари 1 1:53).

Первые слова, которые Шломо в качестве царя произносит, об Адонияѓу, и звучат они весьма патетично, выдавая поэта и собирателя мудрости.

 

 

Нетерпеливый Адонияѓу, попытавшийся стать царём, был скорей всего к моменту этих событий старшим из живых давидовых сыновей. Амнон и Авшалом, которые были старше его, погибли, а о судьбе Килава от Авигаль (Авигея) нет упоминаний. Таким образом, притязания Адонияѓу на трон выглядят оправданными вполне. Но он разделяет судьбу Авшалома, восставшего против отца, хотя в его случае всё завершилось, ещё не начавшись. Вполне вероятно, решительность Давида вызвана тем, что действия Адонияѓу напоминают старому, немощному царю, согреваемому Авишаг (Ависага), начало восстания Авшалома. Подобно тому, Адонияѓу красив («Подобного Авшалому, мужа, славного красотой, во всём Израиле не было:// от стопы до темени не было в нём изъяна», Шмуэль 2 14:25), он завёл колесницы, всадников и скороходов. В своих притязаниях на трон Адонияѓу опирается на высоких сановников: Эвьятара, Великого коѓена, которого Шломо, придя к власти,  от должности отрешит, и Иоава, сына сестры Давида, его племянника, военачальника Давида и его злого гения.

Насколько искренен был Шломо, отпуская брата-соперника? Во всяком случае, с ним молодой царь не вероломен, в отличие от Адонияѓу, со своим поражением не смирившегося, и, вполне вероятно, надеявшегося обвести Шломо вокруг пальца.

Некоторое время два царя, дряхлый и юный, царили в Израиле. Сообщение о смерти Давида весьма лаконично, и —  «Шломо сел на престол Давида, отца своего,// чрезвычайно царствование его укрепилось» (Цари 1 2:12). И тут же — об интриге Адонияѓу, пришедшего к Бат Шеве, матери Шломо, и сказавшего: «Ты знаешь, царство было моим, ко мне лица свои обращал весь Израиль, чтоб я царствовал,// но царствование от меня отвернулось и стало брата: от Господа это было» (там же 15).

Превосходная лесть! Не своевременное вмешательство пророка Натана, не напоминание Бат Шевы Давиду, что Шломо по его слову — наследник престола. Нет, Сам Господь сделал выбор. Что остаётся Адонияѓу, как не признать брата царём? А коль так, разве можно смиренному отказать в единственной просьбе? С ней Бат Шева приходит к царю. «Встал царь навстречу, поклонился, сел на престол, поставили престол для царской матери, справа от него села она» (там же 19).

С какой же просьбой Бат Шева обращается к сыну? Она просит, чтобы Авишаг была отдана в жёны Адонияѓу. Бат Шева по наивности не видит, что просьба отдать наложницу Давида Адонияѓу есть знак. Это прекрасно понимает Шломо, вынося приговор. Иронизируя, он спрашивает, почему только Авишаг просит мать? «Проси ему царство, он ведь брат старше меня!» Поклялся Шломо: «Нынче, жив Господь, на престол Давида, отца моего, посадивший меня и утвердивший, дом мне создавший, как говорил,// сегодня будет Адонияѓу убит» (там же 21-22, 24).

Над Адонияѓу, стремящимся заполучить отцовскую наложницу, нависает тень брата его Авшалома, вошедшего к жёнам и наложницам, оставленным отцом в Иерушалаиме во время бегства от преследования на него восставшего сына.

Приговор Адонияѓу, равно как и иные подобные, исполнил Бенаяѓу сын Иеѓояды, командир особого отряда Давида, его телохранителей, которого «для особых поручений» Шломо унаследовал. С Адонияѓу Шломо честен и прям, лишь после того, как тот поступает коварно, посылает он Бенаяѓу.

Но с Иоавом и Шими, исполняя отцовский завет, Шломо успешно проходит тест на жестокость властителя.

 

 

            Призывая сына-наследника «хранить завет Господа», Давид напоминает ему: «Люби Господа Бога// всем сердцем своим и всей душою своей, и всей своей силой» (Слова 6:5; ср.: там же 11:13). А пророча, что муж у Шломо, т.е. у наследников его, «на престоле Израиля не истребится», он вспоминает сказанное ему Святым благословен Он: «Дом твой и царство твоё перед лицом твоим вовек крепкими будут,// твой престол упрочен будет вовеки» (Шмуэль 2 7:16). Об этом же, передавая слова Бога, скажет спустя столетья пророк: «Не пресечётся муж у Давида, восседающий на престоле Израиля» (Ирмеяѓу 33:17, Иеремия). Пророчество это сбылось. Все цари Иеѓуды были из дома Давида: сын сменял на троне отца на протяжении более четырёхсот лет, весь период Первого храма. В то же время цари северного царства — Израиля принадлежали к девяти домам, царствовавшим на протяжении около двухсот сорока лет.

Среди заветов Давида сыну были и счёты с врагами, которые по разным причинам Давид при жизни свести не сумел или же не посмел. Давиду с Шаулем пришлось делить всё: не только царство, но и его сына и друга своего Ионатана (Ионафан). Шломо с отцом ничего не надо делить: они вместе даже царствуют одновременно, у них общие и друзья и враги, позаботиться о которых сыну завещает Давид.

Каковы их грехи? За что Давид посмертно руками сына их убивает?

Иоав убил Авшалома, сына Давида, несмотря на категорический царский запрет (Шмуэль 2 18:10-15), а затем он упрекал царя, оплакивавшего сына (там же 19:6-8). Авнер (Авенир) и Амаса были военачальниками противников Давида в борьбе за власть Иш Бошета (презрительная кличка: человек стыда, позора; Иевосфей) и Авшалома. Иоав убивает их после того, как те примирились с Давидом. Амасу Давид собирался даже поставить во главе своего войска (там же 14).

С Иоавом сыну-наследнику Давид завещает по мудрости поступить, не отпустив «с миром его седину в преисподнюю» (Цари 1 2:6) за то, что двух военачальников Израиля убил, «в час мира пролил кровь брани,// кровью брани он пояс на чреслах и обувь на ногах своих обагрил» (там же 5).

Подобно Адонияѓу, спасаясь от неминуемой смерти, Иоав в «шатёр Господень» бежит» и там «за рога жертвенника ухватился». Но царь беспощаден, он велит Бенаяѓу идти и убить. Бенаяѓу пытается убедить Иоава покинуть шатёр, тот отказывается. Не решаясь убить у жертвенника, возвращается Бенаяѓу к Шломо. Царь беспощаден: «Делай, как я сказал, убей и похорони!// Сними невинную кровь, что пролил Иоав, с меня и с дома отца моего» (там же 28-31).

 

 

Что ж. Мир стоит крови убийц, даже пролитой у жертвенника.

Всевышний не позволил Давиду, мужу брани, проливавшему кровь, исполнить мечту — возвести Храм. Это может совершить его сын, человек мира Шломо. Но и ему, исполняющему заветы отца, без крови не обойтись, но крови очищающей, ведь на Иоаве невинная кровь.

Таким образом, Шломо, исполняя завет отца, утверждает: убийство Иоава — не месть, убийство Иоава — очищение от крови, в которой, пусть косвенно, Давид был повинен, очищение, без которого мир не возможен.

            Иное дело Шими. О нём Давид говорит Шломо, что, несмотря на то, что Шими с ним, со Шломо (вероятно, он не поддержал Адонию), его следует опасаться. Почему? Он проклинал Давида во время бегства от Авшалома. Затем, однако, прощение заслужил, и Давид поклялся, что он его не убьёт (Шмуэль 2 16:7-8, 19:17-24).

            Как поступит хитромудрый Шломо, завет отца исполняя? Рассказ об этом похож очень на притчу. Призвав Шими, царь велит тому построить в Иерушалаиме дом и там поселиться, а если преступит границы Иерушалаима, то смертью умрёт, и кровь его на голове его будет.

«Жил в Иерушалаиме Шими долгие дни», пока однажды сбежали в Гат (Геф) два раба Шими. Почему именно в Гат двух рабов потянуло? Ответ: потому что именно там спасался от Шауля Давид! Почему именно такое условие даровать Шими жизнь выбрал Шломо? Ответ тоже прост: знал о жадности Шими, а то, что рабы время от времени от хозяина убегают, дело известное.

Жадный Шими седлает осла, направляется в Гат, отыскивает рабов, возвращается с ними в Иерушалаим и лишается жизни (Цари 1 2:36-41).

Условие Шими нарушил? Нарушил. На ком кровь? Понятно, на Шими, не на царе!

Шломо посылает за Шими и говорит:

 

В конце второй главы Первой книги Цари в качестве эпилога, подводящего черту эпохе Давида, и пролога, открывающего эпоху Шломо, звучит сообщение о смерти Шими в очень своеобразном, очень не сочетаемым с этой вестью контексте.

 

Впрочем, это для сегодняшнего читателя весть о смерти с благословением царя сочетается плохо. А я-то намеревался не смотреть на своего героя «с пресловутой высоты исторического опыта»!

Утешимся!

Среди заветов Давида сыну, кроме кровавых, был один — оказать «милость сыновьям Барзилая, что из Гилада [Верзеллий Галаадитянин], за столом твоим они будут есть,// с тем же и ко мне они подошли, когда от Авшалома, твоего брата, бежал я» (там же 7). Барзилай из Гилада, человек богатый, снабжал Давида продовольствием во время бегства от Авшалома (Шмуэль 2 17:27-29). Когда Давид возвращался в Иерушалаим, Барзилай пришел проводить его к переправе через Ярден (Иордан).

Завоевав власть и исполнив отцовскую волю, никого более, оправдывая имя своё, Шломо не казнил.

 

 

Вся земля стремилась к лику Шломо

 

 

Семь лет Шломо строил Храм, а свой дом, величественный комплекс зданий с внутренними дворами, роскошной отделкой, тринадцать лет великий царь строил. И был дворец «длиной сто локтей, пятьдесят локтей шириной, тридцать локтей высотой,// на столбах из кедра в четыре ряда, балки кедровые на столбах» (Цари 1 7:2). Центральное место во дворце занимал тронный зал, где вершил Шломо суд. Был также выстроен дом, ряды столбов которого из ливанского кедра напоминали лес, потому получивший название «Лес Ливана». Дом этот, вероятно, служил царским хранилищем ценностей и «оружейной палатой». Комплекс царских зданий включал и дом дочери фараона, жены Шломо. Стены всех зданий были сделаны не только однотипными по форме, но и сложены из одинаковых по размеру и одинаково обработанных камней. Среди диковинок царского дома особо отмечены престол, сделанный из слоновой кости и обложенный золотом, а также золотая посуда.

 

 

            Для осуществления своих грандиозных строительных планов царь Шломо наложил трудовую подать на народы, жившие на земле, обетованной Богом Израилю, до прихода евреев. Из сынов Израиля царь «не делал рабов», «они были воинами, его слугами, вельможами, сановниками, командирами колесниц и всадников» (там же 9:22).

Если Первая книга Царей нейтрально сообщает о переселении дочери фараона («А дочь Паро поднялась из города Давида в свой дом, построенный для неё», там же 24), то резко повышающие градус апологетичности Повести лет добавляют причину: «Не будет жить женщина у меня в доме Давида, царя Израиля, ибо свято там, где был ковчег Господа» (2 8:11).

Шломо можно с полным правом назвать царём-купцом и очень успешным. В его царствование у еврейского государства на Ям-Суф появляется флот. Хирам присылает туда своих моряков, и в результате сотрудничества двух царей из Офира (возможно, искажённое Африка) привозят золото, серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов (Цари 1 9:26-28; 10:22).

Шломо торговал конями и колесницами, их доставляли ему из Египта. Приводится даже цена. За шестьсот серебряных (имеются в виду серебряные шекели или серебро, измеренное в шекелях) доставляли ему колесницу, коня — за сто пятьдесят. Шломо перепродавал их на север месопотамским царям. «Сделал царь серебро в Иерушалаиме, как камни», а «кедр, как сикоморы». «Царь Шломо всех царей земли превзошёл// богатством и мудростью» (там же 10 23, 26-29). Сбылось обещанное Господом Шломо во сне: «По твоему слову Я делаю,// даю тебе мудрое и умное сердце, подобного тебе не было до тебя и подобного тебе после тебя не будет. И то, чего не просил, даю, и богатство и славу,// подобного тебе все твои дни не будет среди царей» (там же 3:12-13).

«Ко всему этому богатству Господь Бог даровал Соломону столь великую опытность и мудрость, что он превосходил в этом отношении всех людей, живших до него, даже египтян, которые, по общему мнению, отличаются особенною сообразительностью: они не только не могли сравняться в этом отношении с ним, но безусловно стояли неизмеримо ниже его» (Иудейские древности 8:2:5). Верный себе Иосиф Флавий, во всём отстаивая превосходство своих соплеменников, не скупится на похвалы и превосходные степени царю Израиля, который, надо отдать ему справедливость, больше всех других их заслужил.

 

 

Так что, вероятно, царица Шевы была далеко не единственной царской особой, прославленного царя посетившей.

 

 

С царицей Шевы Шломо обменивается богатыми, поражающими воображение подарками. Шломо, по-купечески накапливая богатства,  истинно по-царски их расточает.

Всё — и богатство и слава — результат, следствие мира. Хотя, конечно, и у царя мира были враги. Самый известный из них — Яровам (Иеровоам). Заметив этого человека, Шломо назначил его «над всеми податями» северных колен. Встретившийся Яроваму пророк Ахия, приоткрывая будущее,  сообщает ему, что Бог Израиля оставляет наследнику Шломо только одно колено Иеѓуду, и то за заслуги Давида. Шломо наказан: оставил Господа, чужим богам поклонялся. Яровам бежал в Египет и был там до смерти Шломо (там же 11:26-40). Так что все проблемы с этим врагом достались сыну Шломо Рехаваму, при котором царство Давида-Шломо разделилось надвое, и царём северного государства стал Яровам.

И в этом случае царя мира история пощадила.

(Продолжение следует)