Онтологические прогулки

Иерушалаим и Тель-Авив

            Завершив свиток, свою миссию сын человечий исполнил: облек в непрочное варварство речи Господни слова. Пророк, в которого Святой благословен Он дух Свой вдохнул, переложил слово Божье в идеи и образы, делая доступными постижению, внятными человеку.

Великие пророки Израиля принадлежат большому времени, названному Карлом Ясперсом осевым. Ось истории философ располагает около 500 г. до н.э. Между 800 и 200 гг. до н.э. осевое время означено появлением типа человека, сохранившегося до наших дней. Таким образом, по К. Ясперсу, мы подобны великим пророкам Израиля, Конфуцию и Лао-цзы, Будде и Заратустре, Гомеру, Пармениду, Гераклиту, Платону, Фукидиду и Архимеду. Этот «человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира»¹.

           

На фреске Сикстинской капеллы Микеланджело изобразил всех трех великих пророков. Молодой, порывистый, готовый оттолкнуться от земли и воспарить, верящий в будущее Иешаяѓу противопоставлен грузному седобородому старцу, вросшему в землю, воплощению обреченности — Ирмеяѓу. Иехезкэль у Микеланджело седобород и грузен, как Ирмеяѓу, порывист, стремителен, как Иешаяѓу.

            С обоими схож, обоим подобен. Скрупулезно земной в описании Храма, который изгнанием будет выстрадан. Впрочем, и в видениях пророк скрупулезен. Видит детали, которые до него увидеть никто не сумел и — не посмел. Пророк услышал не услышанное другими и сумел об увиденном и услышанном рассказать. 

            Глаз пророка нового времени в видениях зорок, язык в плачах точный и острый, слово в притчах ясное и объемное. Но видения, притчи и плачи — отражения отражений. Иехезкэль смотрит на воду, в которой отражается мир. Его дар — уловлять отраженное, в зыбкой ряби, в голодном, бездвижном безмолвии привидевшееся в Тель-Авиве, возникшее на вавилонских или на иерусалимских руинах, вернее сказать, и на тех, и на этих.

            Тель-авивская реальность, которая по всему должна быть физически зримой, запредельно условна, а запредельность иерусалимская предельно реальна, слышима, зрима.

            Слово Иехезкэля — первое слово изгнания, определившее его суть. О его физической смерти ничего неизвестно. Умер в Бавеле, согласно преданию, гробница находится в центральном Ираке, в селении, расположенном неподалеку от города Хилла. Апокрифический текст Иехезкэля лишь упоминается Иосифом Флавием, цитируется в раннехристианских писаниях. Дописав свиток, пророк растворился в тумане.

            Великие пророки, современники, со-очевидцы и со-творцы, они из обломков изолганных, извращенных и грязных слов извлекли слово истины, правды и чистоты, вручив его человечеству. Последний из них произнес и последнее слово: в грядущем пророков не будет и не будет царей — будут правители. Не для всех и не всегда до них очевидный закон Учения пророки утвердили на все времена: за грехи уничтожу, рассею, развею, но не истреблю, сохраню, возвращу.

Великие пророки подвели итог юности человечества, на их глазах в страдании повзрослевшего. Так что самый юный из них Иехезкэль на поверку истории оказался самым умудренным и своим и чужим страданием-опытом. 

            Пророк избирается Богом, вырастая одновременно из прошлых слов, снов и судеб предшественников. Даже отдаляясь, отталкиваясь, порывая, генетическую связь с ними он сохраняет. Связь между ним и предшественниками неоспорима: идеи, мотивы и образы, устойчивые выражения.

            Все трое — Господни уста, все трое призваны на служение, все трое к себе беспощадны. Иешаяѓу и Ирмеяѓу — пророки звучащего слова. У Ирмеяѓу — Барух, ученик и писец, не только записавший, но и, надо думать, отредактировавший книгу учителя. Свиток Иехезкэля — не отредактированное устное слово, но изначально организованная книга, в которой ощутимы  слои, литературные жанры: слово прямое, слово Господне; видения, притчи и плачи. Конечно, между ними нет непреодолимой преграды: плач-притча и притча-видение — все пронизано словом Всевышнего. Отдельные фрагменты у предшественников Иехезкэля объединены лишь местом, временем и самими событиями. У Иехезкэля фрагменты изначально выстроены-объединены в крупные блоки. Всё не только услышано и перенесено на пергамент, но четко скроено и основательно сшито, поэтому Иехезкэля можно назвать первым письменным, литературным пророком. 

            О том, что происходило с евреями в Эрец Исраэль, Бавеле, Египте вплоть до возвращения в Сион почти ничего неизвестно. Иехезкэль — это слово из бездны. Жажда терзает, огонь пожирает, голод гложет, потеря Бога делает жизнь бессмысленно невыносимой. Затихающий голос из бездны забвения был услышан и сохранен. Вместе с Иешаяѓу и Ирмеяѓу человечий сын стал предвестником возрождения, заявив: себя в Боге найдите, отыщите Бога в себе, вместе с Ним найдете вы родину.

            Подобно предшественникам, Иехезкэль прорицает возвращение дома Израиля, хотя, в отличие от них, делает это тоном иным. У них обетование звучит в тональности милости и прощения, ответом на мольбу народа Израиля. У Иехезкэля: «Не ради вас, дом Израиля, совершаю —// ради святого имени Своего, которое вы осквернили в народах, куда добрались» (36:22).

            Освятив Имя среди народов, среди которых изгнанники пребывали, Господь народ возвратит:

Пророк — человек сильной воли. Он бесстрашен и мужествен, резок в действиях и поступках, противостоит царю и толпе, не желающим слышать пророческое речение. Избранный Богом пророк обращается к не желающим слышать: по мере неверия их — его мощь потрясения.

            Изгнание, сломав народу хребет, пророка воли лишило. Иехезкэль — пророк тотального изнеможения. Уцелевшие устали грешить. Оказалось: с сегодняшним злом бороться не надо. Крушение уничтожило дома, обмазанные негодной обмазкой, во все стороны камни прошлого расшвыряло.

            У Иехезкэля нет перед будущим страха. У него — страх перед прошлым, страх, который порождает надежду. Наступило время собирать камни, смиренно и терпеливо дома новые строить, Храм возводить. Новое время, новое сердце: не оскомина — терпкое бремя смирения, труда и терпения.

           Цари отнимали у подданных землю? В будущем изначально все должно устроить иначе. Не будет царя, но будет правитель со своим личным земельным уделом, его он вправе в наследие отдавать или дарить. Прошлое можно и нужно оплакать, а жить нужно будущим. Это — миссия Иехезкэля, пусть не строителя-устроителя, но строителя-измерителя. Прежде, чем строить, надо знать как.        

В универсальной, несколько раз в день повторяемой молитве Кадиш (Освящение, арамейский) звучат слова Иехезкэля. Но если в его стихе (38:23) они в первом лице произносятся Богом, то в молитве их в повелительном наклонении произносят молящиеся:

Да возвеличится и освятится великое Имя Его!

__________________

^1. Ясперс К. Смысл и назначение истории, с. 33.