Дар поднебесный – судьба
Юлия Резина (19/02/2019)
Тихие встречи
1.
Ангел тихо, тише некуда,
Опечатал нам уста.
Только трав и листьев лепеты,
Речь гортанная костра.
Незнакомец – струн серебряных
Эхо, дивный перезвон,
Налетал во сне осенний вихрь,
Так что забывала сон.
Знала, знала, но не помнила –
Нам до встречи сколько вёрст.
Снились мне колодцы полные
Лун серебряных и звёзд.
Тайну твоего явления
Разгадала – не спеши!
Дай ещё продлить мгновение –
Этой жизни откровение:
Нежность неприкосновения –
Целование души.
2.
Мы уходим так тихо, так рано,
Покидая невидимый круг,
В лёгкий дым сквозь ничтожность обмана,
В облака из бестрепетных рук...
Ты тиха, как лунный свет.
Смотришь в зеркало, не видя,
Рядом, но как-будто нет,
Не предвидя, чем обидел?
Ты ль недавно, милый друг,
Всё играла на свирели,
Виноград брала из рук,
Твои платья шелестели
Опадающей листвой -
Помнишь, полночь, полнолунье?
ЧтО со мною, чтО с тобой?
Память, осень ли – колдунья?
Исчезаешь, как во сне,
Я же глаз поднять не смею.
ЧтО оставила ты мне? –
Только зеркала камею...
Пришельцы
3.
Встретились несчастными глазами,
Словно вместе одолели путь...
Марсианин, снами-миражами
Поделись со мною и забудь!
Разведу свою беду твоею –
Лучшее лекарство от беды...
Не узнаешь – права не имею:
Я своей не назову звезды.
Стану слушать про любовь и битвы.
Болевая будет виться нить.
И слезу твою – по векам – бритвой,
Мне потом ни вспомнить, ни забыть.
Перекрёсток. Солнце – крестовиной,
Блики на губах и на виске
Искушеньем...
Путь далёкий, длинный...
Будто к сердцу, припадёшь к руке.
Сквозь времена
1.
Пёрышком паруса выпишет ветер
Небыль, мираж - горизонта строку.
Утро тревожное, вкрадчивый вечер,
Алое солнце, как рану в боку
Дня уходящего море залижет,
Ляжет в блаженстве – луна визави.
Старой цыганкою сядет поближе
С новой колодою снов о любви
Ночь – палачом распечатает память...
Князь мой серебряный – юный, седой
Падать звездою – не с лошади падать...
Ваш зацелованный шрам над губой,
Вечно желанный, полётность походки...
Помните, Моцарт в четыре руки?
Долго без вёсел скользящая лодка
И откровением – Ваши стихи...
Шок пробуждения в новом столетье...
– Ночь, не могла бы ты память стереть?!
Птица – насмешливым междометием,
Ночь: «Я пока только ночь, а не смерть»...
2.
Я над книгой склонюсь, я глаза отведу –
Не оглядывайся, проходи!
А не то и тебе, и себе на беду
Расскажу, что нас ждёт впереди.
А не то уведу по дороге такой,
Что забудешь и гордость, и страх –
По дороге такой, по которой с тобой
Уносились на белых конях.
Прямо из-под венца мой побег из дворца,
И погоня, и крики: «Лови!»,
И полёт лошадей, и в галопе сердца
От озноба запретной любви.
За границу, за грань несвершившихся дней
Мы ушли. Нас настигла Судьба.
И в иных временах давней пытки больней
Не глядеть, не окликнуть тебя –
Чтобы вспомнить не мог обманувших дорог
И смертельную рану в груди...
Поспевай за женой. Доедай свой хот-дог.
Не оглядывайся, проходи!
Ретропортрет
Памяти художника Олега Кроткова
3.
В пене кружев и облаке бликов
Бледно-розовых и золотых –
В невозвратно ушедших уликах
Ретро – давних актрис-щеголих:
Профиль примы пред зеркалом или
Одолжение, милость – модель
Живописцу. Звенели-звонили
Бубенцы, и кружила метель,
И в санях, от мороза пьянея –
Скорость, полость медвежья, луна...
Всё смеялась твоя Галатея,
Обманув, убежав с полотна...
Млечный путь над земной круговертью:
Звездопад, листопад, снегопад...
Расскажи, из какого столетья
Ты её возвращаешь назад?
Чем твоё волшебство отзовётся?
Ей теперь на века на холсте...
Всё мне кажется: вот обернётся
И рассеяно спросит: «Ты где?»
На звук-манок
1.
В нежно-розовом свечении
И черешня, и миндаль...
Нынче мне предназначение –
Зацеловывать печаль,
Колдовать над рваной раною –
Улыбаешься, герой?
Незабытому, нежданному
Под сорвавшейся звездой
Стану беды заговаривать,
Песней изводить тоску,
Тени ночи, утра марево
Заборматывать в строку.
Ах, слова неосторожные!
Шепот, свечи – дежавю...
Об огне горевший кожею
Знает всё. Не оборву
Вдохновенного обманщика –
Так ликуют соловьи...
Ветер, ветер одуванчику
Всё поведал о любви...
До первого чужого,
Который скажет: пить.
М. Цветаева
2.
Во взгляде: смех и врасени *
По клапану аорты,
И фин-шампань, и дело – дрянь,
И «Человек за бортом!»...
Лететь в волну зелёную
Солёную, Селены
Свечою освещённою,
За край чужой вселенной...
Какой присяге верного
И непоколебимого
Глаза больного, нервного,
Чужого, нелюбимого...
Зачем на дно вселенского
Бездонного колодца
Со всею дурью женскою
На звук-манок сиротства
Лететь в мольбе и жалости,
В чужой пожар и ветер,
Как будто в этой радости
Одна за всё в ответе –
И слёзы в склянь,
И ком в гортань,
И фин-шампань,
И дело –дрянь...
* Ранние заморозки
Жизнь – водой в горсти
- А кто он был? Богат он или беден?
В какой он проживает стороне? -
Смеялась я: - Богат он или беден,
румян иль бледен - не припомнить мне...
Б.Ахмадулина1
1.
За брагой слова горького,
За жаркий ком в гортани
Пойдёшь себе с котомкою
В изгнание, скитание.
За жаждою нездешнею
Глотка для слабых лёгких
Из омута кромешного
По полю самых лёгких
Летучих одуванчиков,
Летящих междометий
Вслед лет и рифм растратчика,
В расцвете на рассвете
Шагнувшего в мгновение
Разлада светотени...
Вернулся дуновением
Полыни и сирени.
Любил. Кем был – не ведаю.
И не узнаю... Каюсь!
Шутил – грозил вендеттою,
Играл – кричал: «Карету мне!»...
Теперь иду по следу я...
Дышу и задыхаюсь...
2.
Вот и лето… песня спета
Лучшая моя.
Нотой флейты ли, кларнета,
Птичьих перьев пируэтом
На крыле гуляки-ветра
Улетаю я.
Надо было бы проститься –
Броды глубоки...
Я тебе не стану сниться,
Но не пей дурной водицы
Лицедейки, лгуньи, льстицы –
Крылья береги!...
Гонят годы по орбитам
Божьи пастухи...
Страсть волною динамита...
Облака в глазах пиита –
Сердце бедное разбито
Вдребезги... в стихи...
Осень. Парус листопада.
Жизнь – водой в горсти.
Ты идёшь аллеей сада,
Пленной тень шагает рядом.
Отпусти меня, не надо!
Господи, прости!
Не тревожь стихами, снами
Не пиши мне: «Мисс...»!
Нам любовь не брать с боями...
Схоронила за морями
Всё, что приключилось с нами...
Между нами – дни-цунами...
Океаны... жизнь...
Романсеро
1.
Если б вальс, но синкоп, стаккато...
Не закат – фламенко заката –
Страсть – малиновое полотно.
В вечность треснувшее окно.
Так отчаянья львица тщится
Разнести клетку-плен-убийцу.
Эта дробь – в гробовую доску:
– Из земной в неземную тоску!
Жест – притворная лень мулеты.
Взгляд ли, выстрел из пистолета?
Это – гордости вызов и зов –
Диалог запрокинутых лбов.
Крик гортанный и пламя платья.
Нераспахнутые объятья –
Кабальеро – тореро-партнёр –
Приворота яд, приговор.
Ссора? Ненависть? Тень вендетты?
Кастаньеты ли? Пистолеты?
Норов нрава, каприз, каприс!...
В жизни как же Вы?!...
Браво, бис!
2.
В пятнах света лица, листья...
Плеч пленённых платьем синим
Гнев, тревога. Лёгкой кистью
Кто смешал огонь да иней ?!
Гнев, тревога...недотрога!
Вновь не распахнёшь обьятья?
Вот он едет по дороге –
Ты одна не в алом платье!
Что ж ты не находишь места?
Разум чувству неподвластен?
Пошутил: «Возьму в невесты
Ту, что в платье цвета страсти»
Побледнела («Нет прощенья!)
После слугам: «Объявите!»
И теперь столпотворенье:
В алых платьях сеньориты.
Сердце – взорванная льдина...
Вот он едет – дерзкий, грешный!
На коне на белоснежном...
Как звенит струна гордыни!
Рисовальщица кувшинок
(Из найденной тетради)
1.
День искрится на солнце и меркнет, и тает,
Исчезает, как дальний напев.
Тишина тёмно-синюю ленту вплетает
В шелестящие кроны дерев.
Тишина этой женщины облаком, благом
Сквозь погибельный грохот борьбы.
Я за ней, как сомнамбула, медленным шагом
Над разверстою бездной судьбы.
Оглянитесь, сеньора, сударыня, панна!
Доедает ночь лунный калач.
Ещё рано... рассветы дымящейся раной –
Закипающей страсти кумач...
2.
В пожаре, копоти, в аду
Её прохлада...
Сведут с ума – ведут к пруду
Аллеи сада.
Печать печали, тайны тень...
Какие сети
Вас уловили в этот день,
В каком столетье?
Кому являлись Вы во сне
В своём далёком?
Забытым трепетом во мне
Ваш локоть, локон...
Готов сложить под эту сень
И жизнь, и душу...
Но проплывает Ваша тень,
Не обернувшись.
3.
Льдистых глаз и магнит, и отрава...
Я – и сам недурён и матёр –
Мне привычкой дурная забава
Запалить в женском сердце костёр.
Только Вы отрешённо глядите
Сквозь меня, как звезда из-за туч,
И души Вашей древней обитель
Заперта на неведомый ключ.
4.
Июль зелёными салютами –
В зените лето.
Как снять – сонетами, цикутой ли
С желаний вето?
В окно охапкой незабудковой –
Ни шагу дальше!..
Вообразить так сладко, жутко мне
Ладони Ваши
На лбу своём – крутом, отчаянном...
Не за-ме-ча-ете!!!
Как-будто бы печати Каина
На нём читаете...
5.
Не выпускаю Вас из глаз.
Как гончий пёс иду по следу, и
Дерзнул спросить: «Который час?»,
И Вы ответили: «Не ведаю»...
6.
Cеньорита, сударыня, мисс!
Стану тише воды. Не обижу.
Только сяду, как трепетный лис,
Чуть поближе, немного поближе.
Отражениям нашим в воде,
Даже им (!) не струиться, не слиться.
Ваши знаки везде: «Быть беде!»,
И в предсердии тонкая спица.
Что читаете? Я бы мечтал
Вас читать, как незрячий, по Брайлю...
Но травинку жую, и опал
Облаков надо мной... Погибая,
Я натянут и тих, как струна
Моей славной гитары забытой...
А вчера я загнал скакуна
И впервые уснул, как убитый.
7.
Рисовaльщица кувшинок.
Мостик, пруд, закат, пейзаж...
Я смотрю, смиренный инок, –
Ваш порхает карандаш,
Преисполненный стараний,
Мир на частности дробя...
Я не знал, как больно ранит
Женский взгляд поверх себя.
8.
Будто я Вас, действительно, ранил –
Не сказали, а вскрикнули: «Нет!»
Где искать Вас, прекрасная пани?
Почему Вы бежали, мой свет?
Летний дом, опустевший, – магнитом...
Я вошёл, как живая мишень.
У окна над мольбертом забытым
Мне мерещилась нежная тень.
Я молил, но молчали невинно
Вещи, брошенные впопыхах...
И прицельно, навылет с камина
Бил портрет мой с травинкой в зубах.
Картинная галерея
Муза
Всё тревожила, будила,
Уходила, как вода,
Горевала, что бескрыла,
Птичьи треки взглядом длила,
Исчезала в никуда.
Возникала из тумана
Будущих? былых? веков...
Что мне делать, донна, панна –
Ты танцуешь постоянно
На полях черновиков?
Окликаешь в чаще, роще
И мерещишься впотьмах.
Дух мой мается и ропщет –
Всё не слышу: эха тоньше
Злато-слово на устах.
Дай узреть в твоём ненастье
Свет неведомых миров,
Там, где жар смирённой страсти
Наполняет тайной властью
Гулы будущих стихов.
Чтобы зависть к легкокрылым
Стала завязью канцон,
Чтобы стансам и верлибрам
Только звёздные чернила,
Только бабочек виссон...
Вновь следишь за птичьей стаей...
Ты теперь в который век?
Лик-мираж мерцает, тает,
Время тает… Заметает
Одуванчиковый снег...
Поэтесса
Памяти Сони Юзефпольской-Цилосани
1.
Эта львиная тоска зверя циркового...
Стрелки, громко цокая, лошадьми по кругу.
Думалось – прошло, срослось, не хочу иного,
Если бы не соловей, древняя пичуга.
Если бы не май, не мой – кисти-аметисты –
Куст сирени, прошлый век, экая эклога! –
Шлейф черешневый над ним, бабочек батисты...
Если бы не свет лица звёздной гостьи – близнеца
Из созвездия Тельца, вместо эпилога.
2.
Не на палец, так на память –
Блик зеркальный, отраженье –
В камне вспыхнувшее пламя:
Сердцу – радость, в горле жженье.
Что ещё дарить поэту,
Завороженному ости
Звёздной колким долгим светом? –
Аметистовые грозди,
Аметистовые друзы –
Зазеркальный след сирени,
Чтоб не умолкали музы
В дни смятений, в дни рождений.
Что ещё дарить поэту –
Слушателю струн небесных,
В мае, накануне лета? –
Только перстни, только песни...
3.
Самозванка, незнакомка,
Инопланетянка,
Дом покинув, годы скомкав,
С горочки на санках
По заснеженной планете
Огненным пунктиром...
И сродни ей только ветер,
Скрипочка да лира.
Что ей наша скоротечность –
Вслед недоуменье,
Если в венах только вечность –
Вечное горенье...
4.
Гадкий утёнок, дурнушка, звезда –
Инопланетный детёныш...
Спросят – немеешь, горишь со стыда,
Вымолвить слова не можешь...
СлОва!... А в горле – лавина, поток:
Ангелов соло и хоры!
Вот он твой рок – взглядом, лбом поперёк
Сверстников свары и своры.
Божий набросок, блик, люмен свечи
В лунные ливни и мили..
Режутся, ранят, терзают в ночи
Острые клинышки крыльев.
Юность
Альборада* акварельная,
Каруселью небеса...
Юность – барышня кисейная –
Голубая полоса.
Голубиная, скрипичная
Просыпается душа:
Ещё мир – с полёта птичьего,
За душою ни гроша,
Ни дурного слова-помысла,
Ни блуждания во мгле,
Только Божеского промысла
Знак на девичьем челе.
Отрешённо в дождь уставится –
Как грохочет водосток!
Птица... Умница, красавица –
Жизни лакомый кусок...
* вокальные и инстр. произведения в Испании,
в к-рых обычно воссоздаётся картина рассвета,
наступления утра, восхода солнца
Клоунесса
Клоун с партнёршей народ веселили –
Цирк хохотал до упаду, до колик...
Он ей букеты оранжевых лилий
Вечно дарил – меломан, меланхолик.
Рыжий ковёрный с душой музыканта
И клоунесса – в душе балерина,
От циркового уставшие гвалта,
Молча любили сидеть у камина.
Он ей прощал утончённость иронии,
Непокорёность и козырь таланта,
И за неё был готов и в огонь, и...
Только просил – не ходи по канату!
Ах, она нежила губы и веки!
И погибала, сгорая в объятьях,
Не выпускала из омутов неги,
Но...
продолжала плясать на канате.
Зонт – парашютом, струна – под ногами.
Ах, балерина в чулках полосатых ! –
Прима антракта-прелюд-оригами –
«Разве не все мы идём по канату?!»
Клоун смотрел на неё, как на небо.
Клоун за сердце хватался от боли…
Рухнул мешком – некрасиво, нелепо...
Цирк хохотал до упаду, до колик...
Слепая
Маленькая женщина – слепая
Любуется своим отраженьем.
Зеркало усталое пытает –
Вопрошает: «Кто же всех на свете...»
И смеётся, и повелевает,
А дарить совсем не умеет.
Полюби её, Божий сын кроткий,
Помоги, когда она прозреет.
Певица
С.З.
Женского голоса тайна и таянье –
Жалоба? Милость? Мольба?
Горные выси и бездна отчаянья.
Дар поднебесный. Судьба
Катится, мчится пустой колесницей –
Некому крикнуть: «Постой!»,
Горло хрустальное, слёзы –водица...
Пой, моя славная, пой!
Пой, вызволяй мою душу мятежную
Из-под пожарища лет!
Эти атласные гласные нежные,
Голос, впадающий в свет,
Сердцем лелеемый, горлом и нервом –
Тремоло, стон, ворожба...
А предначертано: «Примою первою!»,
Перечеркнули: «Судьба!»,
А предназначено: «Звёздные бездны!»...
– Пьяной пирушки гульба...
Мне-то чтО делать – единственной трезвой?!
Дар поднебесный. Судьба...
Потерянная
Женщина долго вдоль берега ходит.
Ищет чего-то и не находит.
Тихая, в небо уставясь устало,
Так и не вспомнит что потеряла.
Окликом станет, пятном светотени,
Отзвуком эха, тенью забвенья.
Утлый кораблик несёт её мимо
Пристаней памяти – неумолимо.
Женщину эту когда-то убили
Словом. Прицельно. В сердце. Навылет...
Литературная героиня
Т.Ю.
Безумный художник портрет мой писал акварелью,
И с лёгкою кистью вальсировал синий апрель.
Писал и смывал, одержимый бедой и весельем,
Смеялся и плакал, и чистил холсты под пастель.
Мой майский портрет был написан пастелью нежнейшей
На фоне судьбы, у истоков грядущей любви –
Кричал, что от века счастливых не видел он женщин,
И краски стирая, он кожу сдирал до крови.
К июлю созрели глаза, и душа на портрете
Летела по макам, по знакам в скрещенье дорог
Навстречу любви. Только в бешенстве выдохнул: «Ветер!»
И масляной краски плеснул и подрамник поджег.
Осенним пожаром он выжег последние встречи,
Глазницы залил чернотою полуночных вод,
И в их глубине запалил погребальные свечи
И пеплом на лбу начертал мне: «И это пройдёт».
И пели метели, что не было ада и рая.
Сквозь снежное кружево видела: радужный мост,
И Ангел с палитрой кружил и кружил, выбирая,
Сказал: «Мне вон тот, хорошо загрунтованный холст».
Последние публикации:
По краю тишины –
(16/10/2019)
Осенняя сага –
(04/09/2019)
Фолиант лета –
(10/07/2019)
Северное сияние –
(01/07/2019)
Накануне предчувствия –
(26/04/2019)
Метроном –
(04/04/2019)
Нью-Йоркский сабвей –
(13/03/2019)
Свет-подснежник и белый, и синий –
(17/01/2019)
Голос (Моя Белла Ахмадулина) –
(20/12/2018)
Письмена на пепле (2) –
(08/12/2018)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
