Поэзия

 

 

 

 

 

 

 

 

Сквозь размытый рекой песчаник 

из внимательных сот – пещерок

шелохнув чуть крылом кустарник

из всепомнящей тьмы - в небо

 

так на веру принимаешь

под скольжением водомерок

глубину непочатой тайны

отразившей ближайший берег

так зажмурясь вбираешь солнце

проникая всё глубже в тени

из которых печаль смеётся

в первозданном сплетении веток

так исполнен тоской кентавра

свет в полотнах Боттичелли

словно чувствуя запах лавра

в нем слезятся речные мели

из пещеры взирает пращур

рыжиной кареокой в выси

щурясь ширится к лету ластясь

окрылённым стремлением выстрела

и в дрожащей молве растений

оперения шелест быстрый

в бесконечности наваждений

безупречным мгновением истины

 

вылетает звенящий призрак –

щур чертёжной дугой стрелы

прорицая иные жизни

через яд золотой пчелы.

 

 

 

 

 

 Синеголовник –

Лета погребенье,

Цветы колючие

Как истина, как соль,

Как снисходительное благословенье.

В висках заныло, тянет в пальцах стужа.

Головки мака чопорно страшны

Под  слоем тонким розового  лака,

Как похоть в рыбьем образе блесны.

Здесь затаилась слабость и отвага.

Зима на пыльной полке стережёт.

В фарфоровом плену застыла сага

Про умерший и не воскресший год. 

 

 

     

 

Дрожит нестройный лад,
Мой грех – без покаянья.
Бежит тепло трепещущей волной.
Свиданье было кратким -
Ложь так явно меня тревожит
В искренности снов.
Твой полоумный рыцарь –
Я – с цветами не знаю,
Как сложить осколки дня.
Мой принцип – острый камень,
Что разбивает зеркало звеня.
Оградка мира мёртвых так
Хрупка. Как краска шелушится
Явь. Сутки стёрты
Движеньем уходящей лодки.
Ни вплавь… Ни по воде
За ней мне не удастся
Перейти сквозь преходящий
Свет, струящийся во мне.
Я остаюсь, и настоящее
Пульсирует, свербит, сияет.
Мигрень – круги и точки –
Абстракция непрожитой тоски.
Я знаю только
Точно: точка – гвоздик,
Поспешно вынутый из гробовой доски,
Сирень погасит Солнце.
Всё уходит.

 

 

 

 

Всё полнится весельем и тревогой,

Метель, тоскует, буйствует, кружит.

Колдун седой, беснуясь над дорогой,

Бормочет, скачет, шепчет, ворожит.

То схватит жадно, развернёт за плечи;

То бросится под ноги белый кот,

И слышится как воет недалече

Разрушенного дома дымоход.

Глядишь: то светится огнём былинка,

То глаз зловещий вспыхнет и мигнёт,

Вздохнёт кто, поцелует, и тропинка

Уводит в бок, сверкает и влечёт.

Всё полнится тревогой и весельем,

Тоской, раздольем, пляской удалой.

Кружит всю ночь колдун седой с метелью,

Поёт, смеётся, шепчет над рекой.

 

 

 

 

*** 
Я странствую порою
По сумрачным и пыльным
Руинам замогильным.
И знаю: красный призрак 
Гуляет по крошащим страх смерти,
Нисходящим обрушенным ступеням.
Здесь плачет каждый камень
Под чуткими стопами
Невидимых скитаний.
Не наступай на эти
Озёра серой пыли -
Они живыми были
И шумными как дети.
И ветер здесь не светел
Сквозь стоны старых петель
Он призрачен и тёмен
В просевших жерлах домен.
Я странствую порою
Овеяна весною
На пепельном рассвете
Сквозь сомкнутые плети
В пустынном пепла слое.

 

 

 

 

Земля от зноя ноет и звенит,

А неба облака – холодные осколки,

В ветвях запутались, так колки и остры.

У ока чёрного - горящие костры

Мерцающие медные иголки.

О зоркость – обморок.

Как лопнувшая корка

Рта рана рваная

Рыдает и кровит,

О пустота!

Медлительно и странно,

Надвое треснувший гранитный мегалит

Плывёт, пылает, плачет и болит,

Скрежещет, кружится кровавый мир багряный

И крошится со сводов лазурит.

 

 

 

 

 

Древность, ветхость, старость, сухость,

Веток, прутьев, сучьев рухлядь,

Пряны травы, сумрак терпкий, скрепы крепки.

Трепет хрупкий, треск скорлупки.

Ветки треснут,

Скрип и скрежет,

Стерпит, сдержит шаг шумящий,

Пахнет затхло прах манящий,

Вялость вяжет,

Тени – сажа,

Здесь упасть бы на валежник безмятежно,

Словно бражник, в сладость блажи,

Что осталась здесь от песен

Яблок зрелых, листьев прежних.

Жар и прелость, прелесть жути.

За пределами взлетело,

Шелохнув прозрачной мути

Переплески,

Плещут крылья в перелеске.

Словно омут холод стужи нежно дунул,

Шорох, шёпот, мрак кромешный,

Безутешно плачет птица,

Сизый воздух перья бреют,

На потерянной границе снов и сумерек деревьев.

 

 

 

 

***

То лунной тенью заглянёшь в окно,

То старческими пятнами платана

В дверном проёме тронешь полотно,

То станешь шишечкой отцветшего дурмана.

И тянется полуночная лень

Как белошвейки шёлковая строчка.

Мелькнёт как будто бы атласная сорочка

Усмешка, шёпот, шелест, снова тень.

Тебя ищу среди мечтаний, снов,

Рыданий или шёпотов любовных,

Среди проулочков, среди котов бездомных,

За гранью логики утраченных оков.

Твоя игра – всего лишь блик ночной,

Пароль в секунде, уходящей  в вечность,

В тебе порок сквозит как безупречность,

Как в искре моря проступает соль.

 

 

 

 

 

Тень тощая.

Луна обнажена,

Обуглен сад.

Хрустит трава,

Как кости.

Здесь чернота

На сказочном погосте

Очаровательна, священна и страшна.

Здесь низовой пожар горящий горем,

Здесь оторопь любви не знавшей зла,

Здесь всё, что было  - уголь и зола,

В причудливом, источенном узоре

Истлело, истончилось, испеклось,

Здесь было пекло –

Пеплом стала злость.

И я брожу сквозь страх взметённых веток,

И я не знаю горечи и зла.

Здесь только воля, уголь и зола

И чернота незыблемых заветов.

 

 

 

 

 (Офельная песенка)

 

Я сегодня поутру

Встретила зарю

И о том, как я умру,

Ветру говорю.

Нежен свет и светел сад,

Чисты небеса,

Запустила в сердце яд

Звонкая оса,

Коршун-братец в вышине.

Милый, вспомни обо мне,

Помни обо мне.

Милый мой уснул навек

В сердце неживом,

Не смеживши смертью век,

Сам он стал как сон.

В изголовье мягкий дёрн,

Камешек - в ногах,

Звуки девичьих имён

На его губах.

Милый, спи же без забот

На чужих руках,

Я свернусь клубком,

Как кот-

Камешком в ногах ,

Свечек тихих яркий свет

Здесь засветит горицвет,

Жёлтый горицвет.

Милый, милый, неживой,

Прорасту сама травой –

Тёмной и ревнивой

Жгучею крапивой.

 

 

 

 

***

Снег cвет сыплет в комнатах, 
Хлопьев виденьем, порханием полнятся стены, 
Клонятся спинки уснувших растений, 
Словно тяжёлые веки в бессонницу 
Тихо пульсируют тени как вены 
Синим и слабым мраморным светом. 
Сбито дыхание, в зыбких предметах 
Лишь силуэты чуть уловимые 
Длинам и линиям 
Вверили эхо прежних пределов, 
Милых примет своих. 
Вихрь и смятение, 
Кружится кружево, 
Чуждо мне мужество, 
Сладко томление. 
Только всё чудится: 
Шёпоты уст твоих, 
Отзвуки чувств твоих 
В светодроблении, 
Только печаль как моленье о счастье. 
В снежных объятьях, 
Пишутся буквицы. 
Пуговки ссыпались с чёрного платья, 
Что мне не дышится, 
Что мне всё чудится? -
Запах миндальный, 
Взвихрённый ненастьем? 
Что там, не суть, 
Что сплетение судеб 
Словно венок погребальный сплетается... 
Свидится, сбудется 
И распрощается с нежным стенанием, 
Ссыплется, свьюжится. 
Стает слезами.

 

 

 

 

 

Платьем чёрным охвачена длинным,

Бьётся бабочкой в нём каждый шаг.

Узким улицам вверив старинным

 Тень свою, словно призрачный стяг,

Опалённая лёгким загаром,

Помня солнечный поцелуй,

Убегаю к туманной, муаровой

Пене волн и всклокоченных струй.

Здесь в шипеньи тревожном прибоя,

Дикий свет разливает луна,

Как хурма переспевшая, в море

Вязкий сок расплескав по волнам.

Вязкий сок расплескав по волнам,

Медь луны в пальцах старой чинары

Неземные раздула пожары,

Освещая языческий храм.

О, зловещий треножник богов,

Свет надмирной печальной лампады,

Ты вливаешь лекарства и яды

В эту ночь из несбыточных снов.

Плавны улицы, плиты темны,

Свет далёкий – оттенком сангины,

Я в прозрачном опале волны,

Платьем чёрным охвачена длинным.

 

 

 

***

Нет - полыни цвет,

Дым горек, бархат сажи,

Нет - прохлада кружева подзора,

Нет - на погосте луч последний дня,

Нет – веет из щелей осенней стужей,

Стою на страже у огня

Истомы алой тающих угольев,

У изголовья спящих,

У дверей покинутых домов

Несу дозор свой строгий,

На перекрёстке злополучном трёх дорог,

Из наводящих сумерки и сон

Излучин рек, в прудах в тени мостков

Так нежен и измучен

Чуть слышный зов; чуть внятен стон

В затонах затхлых, в старости деревьев,

Где бурелом, где вялая вода,

Нет – слышно всюду и всегда,

Нет – веет вздохом канувших имён.