Собою заполняю пустоту (1)
Мих. Ковсан (18/01/2023)
1
Брось свой камень, Сизиф
Распластавшись в пространстве, в чёрную блажь растекусь,
Ограниченный рамой, чтоб гвоздю хоть за что уцепиться,
В жар полдневный приснюсь, испарюсь, пресекусь,
Дав коню напоследок из себя, хоть не вволю, напиться.
Фыркнув, морду поднимет, под ногами сухое пятно,
Раскалённые камни и пыльные стебли сухие,
И служитель приладит к стене полотно:
Птицу-тройку возносят разномастные кони лихие.
Упоённые волей, отрешённо в пространстве летят,
Что им чёрная блажь, им, полёта достойным глагольно,
Кони лепят полёт, его линию длят,
Горизонт отдаляя звонкогласо, светло, колокольно.
И не слышат они, и не видят они, всё — полёт,
Остальное давно навсегда поглотило забвенье,
По земле, отставая, тень за ними устало ползёт,
Тошно тащится вслед, покрывая сухие каменья.
Самый горький из них подхватит угрюмый Сизиф,
Очумелый от истины: под гору — в гору,
Не заметят его, пролетев-просквозив,
Что им, времени, в нём, не нашедшем в пространстве опору.
Жар полдневный, закат. Обратившись в бесцветную блажь,
Не способен взлететь, сочинить свой полёт, раствориться,
Этой жизни чужой он не лекарь, не страж.
Оглушённо служитель, на гвоздь нацепив, поразится.
Хочешь в карты играй, хочешь хартии сочиняй,
Стражи нет — разошлась, разбежалась, и — вольному воля,
Брось свой камень, Сизиф, лети, догоняй!
Кони скачут взахлёб, в упоенье по синему полю.
2
Обращу в свою веру себя
КУРАЖАСЬ, ПРОРЫВАЕТСЯ РАССВЕТ
Куражась, прорывается рассвет,
Бал правя скользко, мерзостно, несносно,
На все вопросы отвечая: нет,
И — сердце холодеет кровеносно.
Закат кровав был, немощна заря,
Тошнотная, уныло не благая,
Раз безответные, значит, вопросы зря
Звучали, смысл в движенье губ влагая.
Но — встать, но — утро настежь отворить,
Как лекарь кровь, словно чужому душу,
Бессмысленно вопросы повторить,
Чем безответно тишину нарушить.
Под ливень навзничь — пусть прибьёт тоску
И пыль дорожную, и помраченье духа,
И — босиком по мокрому песку
Себе во след, пришёптывая глухо
Слепые звуки, в зрячие слова
Слагаться не желающие напрочь,
А колотые гулкие дрова
Потрескивают колыбельно на ночь.
Сгорят вопросы, с ними ворох нет,
Под треск слепой неправдой обманусь я,
Но вновь сквозь утро правит бал рассвет,
Рассеивая сладкий сон иллюзий.
НЕ ДИВО, НЕТ ЗДЕСЬ ВАШЕГО СУДА
Спокойно ждать не вашего суда,
Спокойно — приговора не земного,
Осталось ждать теперь совсем не много,
Когда сквозь сушь потянутся суда,
И буйно забелеют облака
В путь бесконечный от рожденья к смерти,
Когда их след исчезнет, то примерьте,
Он в самый раз, быть может, жмёт слегка?
Не ждали эфемерности такой
И многого подобного не ждали,
След впору был, слегка сандали жали,
Чем нарушали тягостный покой.
А тут такое, каждый шорох — треск,
И каждый шелест — грома громыханье,
Улита тихая — безбожно грохотанье,
Зрачок ночной — словно Творенья блеск.
Не диво, что сквозь сушь идут суда,
Не диво, времени так бесконечно много,
Не диво, больше нет суда земного,
Не диво, нет здесь вашего суда.
ОБРАЩУ В СВОЮ ВЕРУ СЕБЯ
Обращу в свою веру себя,
Хоть себя одного ненадолго,
По веленью дотошного долга,
Наущению соловья.
Замещая таинственный глас,
Невозможно, бесстыже неистов,
Провожая, встречая со свистом,
Он всегда обращает в сейчас,
В час печали и тесной тоски,
В час неистово слепленной веры,
В свою спесь и в другие химеры,
Он умолкнет — сокроют пески.
Что им, скрывшим века, города,
Замести тихо веру пустую,
Паутину сплетая густую,
Неверморствуя, навсегда.
Что за слово? Ужасная блажь,
Сопряжение звуков несносно,
Остов каменный, остров погоста,
Слепо-строгая мелочность страж,
Охраняющих ночь от людей,
Охраняющих страхи ночные,
Следствия — от несносных причин,
Меру мер — от свирепых идей,
Избирая из чисел мирских,
Распорядок следящих нелепо,
Пляски масок, посмертные слепки
С ликов светлых и ликов лихих.
Кто по слепку посмеет решить,
Кто есть кто, кто посмертья достоин,
Кто мудрец, кто глупец, трус иль воин,
Кто посмеет быльё ворошить,
Шорох дряблых страниц, жёлтых лиц,
Грохот прежних сражений кровавых,
Шёпот подлостей, взвизги забавы,
Кто лёг навзничь, кто возлёг ниц?
Изгоняя, а может, зовя,
После пса ли, скорей перед волком,
Хоть себя одного ненадолго,
Обращу в свою веру себя.
БЬЁТ ПОЛНОЧЬ — ПРОСЫПАТЬСЯ И БЛАЖИТЬ
Бьёт полночь — просыпаться и блажить
Всем мелким привидениям безродным,
Всем призракам, страх нагонять негодным,
Всей нежити, желающей пожить
Ночною жизнью, полной тишины,
Что скрипы милосердно покрывает
Шага последнего над бездною, у края.
Тени слышны, однако не видны,
Они лишь снятся в чёрно-белых снах,
Где с призраками заодно сновидцы
Пытаются признать пустые лица
И одолеть сгущающийся страх
Пред нежитью. Чем привидений рой
Живым опасен, даже чутко спящим,
Во сне дрожащим и во сне грозящим
Нарушить нежити безжизненный покой?
Бог весть. Но с привидением живым
Встречаться даже и во сне не стоит,
Хоть зря ещё живых не беспокоит.
Что призрак? Суета, пустое, дым.
Но! Всякому желающему жить,
Для жизни световой всем непригодным,
Всем призракам, всей нежити безродной,
Бьёт полночь — просыпаться и блажить.
У НИХ БЫЛА АЛЛЕЯ, А У НАС?
Вблизи шиповник алый цвёл,
Стояла тёмных лип аллея
(Н. Огарёв. Была чудесная весна!)
Там средь стволов ещё светлее,
И всё похоже на аллею
У царскосельского пруда
И всё похоже на аллею
У царскосельского пруда
(А. Ахматова. Приморский сонет).
У них была аллея, а у нас?
Зимой подъезд, а летом где угодно.
У них был вальс, зато у нас был джаз,
У них дуэли, а у нас… Охотно
Они писали письма, реже — мы,
Они смеялись звонко, а мы ржали,
Не зарекались от сумы-тюрьмы,
Идущих на войну мы провожали.
Мы и они, один у нас язык
И общее от власти отчужденье,
Все врозь, однако в час беды впритык,
Страж брату брат, елейное кажденье
Отравно всем. Зато у нас был джаз,
У них дуэль, у нас был суд народный,
У них была аллея, а у нас?
Зимой подъезд, а летом где угодно.
А ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ ВСЁ ЖЕ НЕ БЫВАЕТ
А вечной жизни всё же не бывает
Ни у людей, ни даже у идей,
Хотя она, конечно, омывает,
Как океан, но только без затей:
Прилив-отлив, тайфуны, ураганы,
Без этих буйств, как человек без свойств,
Без плах, без революций, без наганов
И прочих безобразий и устройств.
О, всё иначе, проще, дерзновенней,
Густой туман, слепая тишина,
Бесхитростно, спокойно, внутривенно,
Всё полностью, исчерпанно, до дна.
Вдали в час должный парус забелеет,
Не мужествуя, следует признать,
И тёмная мелькнёт вдали алея,
И голос светлый будет призывать
Оставить то, что вечность омывает,
Не мудрствуя, спокойно, без затей,
Ведь вечной жизни всё же не бывает
Ни у людей, ни даже у идей.
ЗВОН В УШАХ, В СЕРДЦЕ БОЛЬ И ШУМЫ
Звон в ушах, в сердце боль и шумы,
Гнёт к земле тяжесть слов и сумы.
Что-то бросить — дойдёшь. Что нужнее?
Что важнее? Сума? Неужели?!
Всё равно не дойти, не добраться
И пытаться нет смысла, стараться,
Хоть попытка не пытка, конечно,
Но где пункт неизвестно конечный.
Не дойти — груз громоздкий не бросить,
В сердце боль и шумы — поматросить?
Что в суме? Описки, огрызки
И веселия юного брызги.
Как сумели они сохраниться?
Точно так же, как юные лица,
Точно так же, как прошлое слово,
Хоть теперь оно точно не ново.
Никуда не дойти. Неужели?
Почему? Не решить, что важнее.
Тяжесть слов и сумы? Вы о чём?
Раз идёшь, значит, груз нипочём!
Получается слишком всё бодро,
Ни дождя, ни тумана — лишь вёдро.
Ну, и пусть! Позволительно музе
Находиться во власти иллюзий!
ВСЕ АБСУРДЫ ЛЕГКИ НА ПОМИН
Хэппи-энды закончились все,
Сквознякам все финалы открыты,
Вдребезги все разбиты корыта,
Чудо-рыбка на колесе
Покоряет пространство. Но зуд
Волшебства и чудес не оставил,
Хоть поэт её горько ославил,
Зашвырнув в море, всяких причуд
Не чурался курчавый поэт,
Ох, чудил он налево, направо,
Тешил слух свой бесчисленным браво,
Столько сроду не слыхивал свет.
В прошлом это. Но страсти восторг
То и дело вдруг вспыхнет, как прежде,
Приоткрыв щёлку дикой надежде,
Что исторгнет, чего не исторг
Он из уст почитательниц, лих
Будет вновь, сокрушителен снова,
Станет вновь победительным слово,
Преклоненье внушающим стих.
Все абсурды легки на помин,
Обернутся поминки весельем,
Все изгнания — новосельем,
Кол вернётся в собратье осин.
Чудо-рыбкой на колесе
Прилетит и починит корыта:
Сквознякам все финалы закрыты,
Хэппи-энды лишь начались все.
(Продолжение следует)
Последние публикации:
Четверостишные хроники (24) –
(01/11/2024)
Четверостишные хроники (23) –
(09/10/2024)
Четверостишные хроники (22) –
(30/09/2024)
Четверостишные хроники (21) –
(29/08/2024)
Четверостишные хроники (20) –
(16/08/2024)
Четверостишные хроники (19) –
(01/08/2024)
Четверостишные хроники (17) –
(12/07/2024)
Четверостишные хроники (16) –
(04/07/2024)
Четверостишные хроники (15) –
(24/06/2024)
Четверостишные хроники (14) –
(05/06/2024)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
